Книга Найденный мир - Андрей Уланов

– Не понимаю, – проговорил он.

Его прервали торопливые шаги за спиной.

– Манга таон-наалам по! – воскликнула Тала. – Димитри просить вас спускаться в каюту! Скоро! Яйцо трескаться!

Яйца лежали в гнезде из старой фланелевой рубашки, покрывающей грелку с горячей водой – воду регулярно меняли, дежуря по очереди у импровизированного инкубатора. Три узких желто-зеленых яйца длиной чуть меньше ладони – все, что удалось отбить матросам с «Манджура» у стаи разъяренных троодонов.

«Черные петухи» сражались за свое гнездо с обреченным бесстрашием. Возглавившему поход за яйцами Мушкетову с трудом удалось достичь цели и увести людей, никого не потеряв убитым, хотя раненые имелись – когти-ножи рвали толстое сукно шинелей, как марлю. Из полутора десятков яиц удалось собрать в мешок половину, а донести целыми до лагеря – только четыре. Одно начало подозрительно пованивать вскоре после того, как инкубатор со всеми предосторожностями перенесли на борт «Манджура». Получилось – три.

А теперь – два.

От третьего остались только осколки шершавой скорлупы. Дмитрий Мушкетов растерянно подсовывал птенцу кусочки свежей рыбы, которые тот выхватывал из пальцев, казалось, вместе с пальцами, восторженно попискивая набитым клювом.

Обручев ожидал почему-то, что маленькие троодоны окажутся точным подобием родителей. На самом деле они походили на ужасных «черных петухов» не больше, чем цыплята – на кур. Ну, может, немного сильней: ни следа птенческого пушка не было видно, троодона покрывали измазанные слизью перья, но не черные, а коричнево-пестренькие, напоминавшие оперение певчего дрозда. Покровительственная окраска, решил геолог. Пока они такие крошечные, их может обидеть любой хищник, даже мезозойская крыса. Приходится прятаться, скрываться в подлеске, держаться поблизости от родителей – вот как этот жмется к рукам, дающим вкусную рыбу…

Он опомнился. Маленькие большеглазые птенцы угрожали вырасти в опасных хищников. Легко играть с тигрятами, пока те не больше таксы.

Но птенец не проявлял к людям враждебности. Некоторые твари с младенчества злобны или слишком глупы, чтобы отличить врага от соплеменника. Других можно вырастить в подчинении человеку, если никого, кроме человека, они не видят рядом с собой от самого рождения. Похоже было, что троодоны относятся ко второму племени.

– Ах ты славный… – бормотал Мушкетов неловко. – Ах ты хороший… прожорливый ты мой…

Молодой геолог поднял голову.

– А, Владимир Афанасьевич! Александр Михайлович! – воскликнул он. – Наконец-то!

Второе яйцо качнулось. Птенец чирикнул тревожно и забил когтистыми лапками.

– Ну что ты, что ты… – успокаивающе заворчал Мушкетов. – Слава богу, вы пришли. Я уже извелся тут.

– Смотрю, у вас и самого неплохо получается, – заметил Никольский, присаживаясь на корточки напротив инкубатора.

– Но страху я натерпелся, – признался Мушкетов. – Они выбираются из яйца очень быстро… О, смотрите, второй проклевывается. Сами увидите. Тала, держи рыбу наготове! У меня руки заняты… Так вот, я совсем один, этот паршивец смотрит на меня в оба, а я думаю только – укусит или нет? А теперь, видите, клянчит, словно вороненок… и не боится совершенно.

– Это для выводковых птиц обычное дело, – проговорил зоолог, не сводя глаз с трещинки на зеленой скорлупе. – У Хейнрота показано было на гусеобразных, но он отмечал, что еще Сполдинг описывал такой эффект на курах: птенцы выводковых птиц часто считают родителем то, что видят сразу после вылупления. Так что вы, Дмитрий, для этого малыша теперь мама или папа, или кто у них там занимается воспитанием и прокормом потомства.

Обручев на всякий случай отступил подальше. Ему вовсе не хотелось, чтобы его считал папой птенец динозавра.

Второе яйцо качнулось снова. Геолог по привычке ждал, что оно начнет трескаться сверху, там, где птенец проклевывает его. Но у «черных петухов» не было яйцевого зуба. У них были когти.

Скорлупа лопнула в двух местах сразу. Изнутри выглянули остренькие черные когти, даже у такого крошечного существа – довольно внушительные. Они, как два микроскопических ледокола, взломали зеленые торосы. Яйцо разлетелось на куски, и на свет появился еще один птенец, такой же мокрый, взъерошенный и бодрый.

Троодон обвел людей взглядом. Глазки у него были, как и у взрослых особей, зеленые, бесстрашные, насмешливые.

– Тала, – прошипел Мушкетов, – рыбу!

Филиппинка бесстрашно сунула птенцу под нос кусочек сырой рыбы, чирикая что-то на своем языке. Динозаврик встряхнулся, сбрасывая остатки слизистой пленки, чирикнул в ответ – голоса у них были похожие – и жадно выхватил еду из рук женщины.

Мушкетов, засмотревшись, перестал кормить своего питомца, и тот засвистел, осторожно царапая руку коготками на передних лапах.

– Сколько же в тебя, проглота, лезет? – проворчал геолог.

Но птенец уже и сам, кажется, насытился: брюшко его раздулось, словно воздушный шарик. Еще несколько бледных ломтиков отправилось в зубастый клюв, и «черный цыпленок» замер на коленях у Мушкетова, распластавшись крылапками по сторонам. Можно было подумать, что он спит, если бы не глаза, с хищным вниманием продолжавшие следить за столпившимися в каюте двуногими великанами. Для Талы, не успевавшей подкладывать своему подопечному куски рыбы, работа только начиналась.

Третье яйцо оставалось неподвижным; можно было предположить, что оно и не проклюнется.

– Совершенно ручные, – пробормотал Никольский восхищенно. – Если поначалу брать яйца из гнезд… посмотреть, как эти малютки поддаются дрессировке… Общественные животные в этом отношении податливее, а троодоны живут стаями. Но даже если не слишком хорошо – достаточно приучить их не бросаться на людей…

Он осторожно протянул руку, пощекотал старшего птенца между лопаток. Динозаврик бдительно следил за его движениями, но, покорный мягкому шепоту Мушкетова, лежал спокойно.

В голове у Обручева что-то щелкнуло.

– Аллотерии, – проговорил он неживым голосом.

– Что? – Никольский вскинул голову.

– Если вам удастся сделать из этих тварей домашних животных, кого они вытеснят? – поинтересовался Обручев. – Собак? Возможно, они умнее собак. Кем они станут: охотниками? Следопытами? Спасателями или ассасинами?

– Главное, чтобы никто не вытеснил нас, – попытался обратить спор в шутку Никольский. – Но, кажется, конкурентов у нас в Новом мире нет. Иначе вы бы откопали их города.

Обручев нахмурился:

– Города, или, скорее, рудники, выработанные горные жилы… Но вы говорите о разумных конкурентах.

– Полагаете, что стимфалиды или драконы могут представлять для нас угрозу? – скептически нахмурился Мушкетов, не переставая гладить довольно попискивающего птенца. – Для людей, вооруженных ружьями и пулеметами?

Обручев раздраженно хлопнул ладонью по переборке. Младший птенец тревожно вскинул голову и тут же опять уткнулся клювом в ладони Тале.