Книга Русский закал - Андрей Дышев

– Ты меня осуждаешь?

Я сидел на подоконнике, завернутый в простыню, как древнеримский сенатор. Всю мою одежду Анна перестирала и развесила для просушки внизу, во дворе, а я стерег ее из окна.

– Оправданием средств к достижению цели может быть сама цель.

Она все пыталась вытянуть из меня правду, все склоняла меня к откровению, но я и без того слишком много рассказал ей. Анна выждала паузу, надеясь, что я сообщу ей что-нибудь новое, но я промолчал.

– И ежели цели твои благородны, то… Короче, дорога к благим целям всегда вымощена преступлениями. Все это уже было. Не терзай себя.

– А я и не терзаю, – ответил я. – Никто ведь не доказал, что я перевозил наркотики. А вдруг это было лекарство для любимой тетушки Валентино, умирающей в далекой Колумбии?

– Что ж, примем это за рабочую гипотезу… Что ты намерен делать, Цезарь?

– Ехать в Оруру.

– А почему не лететь?

– Нет визы.

– У нас осталось три дня.

– У тебя осталось три дня, – уточнил я.

– На что ты намекаешь?

Я вздохнул.

– Анна, я уже устал обсуждать этот вопрос. Не смотри на меня такими страшными глазами. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Ты прилетела сюда отдыхать, а я – решать свои вопросы.

Она замахала руками, а потом закрыла уши.

– Все! Все! Все! Хватит, не могу слушать твое нытье! Не плачь, я скоро отстану от тебя. Довезу до Оруру, а оттуда сразу поеду в Ла-Пас. Ты говоришь, это недалеко?

* * *

Оруру был расположен в самом сердце страны, высоко в горах. Нам показалось, что жители в нем отличаются удивительным жизнелюбием и умением находить для себя всевозможные развлечения. Мы пришли к такому выводу исходя из количества подвыпивших людей, танцевавших прямо на улицах города под вой и хлопки петард и фейерверков. Со всех сторон неслась музыка, причем она не смолкала ни на мгновение даже ночью. Мало того, с наступлением темноты и прохлады гулянье в городе стало более оживленным. По улицам пошли колонны девушек, на которых только при очень большом желании можно было разглядеть одежду, кривляющиеся клоуны в масках и набедренных тростниковых повязках, усатые бронзоволицые мужчины в кожаных безрукавках с целым арсеналом пистолетов за широкими поясами – не разберешь, настоящих или бутафорных.

Анна просто обалдела от этой хохочущей, поющей, танцующей и пьющей толпы и чуть было не поддалась ее воздействию. Я едва успел придержать ее за руку.

– Куда ты?

– Давай пойдем с ними! – крикнула она.

– Ты теряешь голову, Анна. Лучше выпьем по стаканчику пепси.

Мы протиснулись к столикам открытого кафе и сели за свободный.

– Я хочу шампанского, – сказала Анна. – Много. И фруктов!

С официантами здесь, по-видимому, была напряженка. Сколько я ни крутил головой, никто не изъявлял желания нас обслужить. Пришлось идти самому.

Сильно выпивший бармен едва шевелился за стойкой, и вокруг него уже образовалась толчея. Я протиснулся поближе, меня толкнули, и я нечаянно задел локтем невысокого коренастого мужичка лет сорока в красной рубахе, завязанной на животе узлом, и широкополой шляпе, сдвинутой на затылок. Не вынимая изо рта крохотный окурок, который, кажется, уже обжигал ему губы, мужичок пробурчал:

– Понаехали янки, жизни от них нет.

– Извини, – сказал я ему.

– За «извини» тут не наливают.

– Эй, бармен! – крикнул я. – Две бутылки шампанского и бокал портвейна.

Оказывается, для того чтобы привлечь внимание полусонного бармена, достаточно было сильно хлопнуть ладонью по стойке, приклеивая к мокрой полировке долларовую купюру. Меня обслужили мгновенно.

Бутылки я взял в одну руку, а бокал с портвейном пододвинул обиженному мужичку. Он оценил мой жест, оживился, взял бокал, отпил глоток.

– Ты где сидишь?

Я кивнул на столик, где меня дожидалась Анна, и стал протискиваться к ней. Мы не успели откупорить первую бутылку и разлить по стаканам, как к нам подсел мой новый знакомый.

– Хуан, – представился он, кивнув Анне. – Хуан, – сказал мне, протягивая крепкую маленькую руку, на безымянном пальце которой поблескивал золотой перстень. – Оказывается, и среди янки попадаются приличные люди.

– Мы не янки, – ответил я. – Мы русские.

– Русские? – удивился Хуан. – Я сегодня уже встречал здесь русских. Как вас сюда занесло?

Он видел, что я с трудом понимаю его, и повторил вопрос медленнее.

– Мы туристы.

Хуан понял, закивал, отпил портвейна, повернулся к соседнему столику, попросил сигарету и снова положил локти на наш столик.

– А я немного террорист, – объяснял он, потягивая из своего бокала. – Нашу группировку слегка покусали мартышки, и нам пришлось вернуться в город.

– Кто такие мартышки? – не понял я.

– Правительственные войска… Слушай, у бармена есть «Коррида». Взял бы ты пару бутылочек взамен этой кислятины, – и он кивнул на шампанское, словно был абсолютно уверен, что я купил его для него.

Я вынул из кармана несколько купюр и протянул их Хуану. Он не обиделся, оставил в залог свою шляпу, зияющую в нескольких местах дырами и, расталкивая всех подряд, стал протискиваться к стойке.

– Кто это? – спросила Анна.

– Немного террорист. Кажется, я нашел именно того, кто мне нужен. Это золотоискатель. Их называют здесь гринперос.

– Спроси у него про Августино.

– Рано. Сейчас мы накачаем его как следует, а потом и спросим.

Через минуту Хуан водрузил на стол две бутылки красного крепкого вина, надел шляпу на голову и откинулся на спинку стульчика.

– Вам все это нравится? – Он кивнул в сторону пестрой толпы.

– Красиво, – ответил я.

Хуан презрительно скривился.

– Они подражают дикарям, снимают штаны и раскрашивают тело узорами. Но, готов поспорить, никто из них даже близко не видел настоящих дикарей.

– А ты видел?

– Я жил среди них и воевал с ними. Вот! – Он снова стащил шляпу с головы. – Эти рваные дыры – следы их стрел и копий. А индейцы племени токано, да будет тебе известно, используют только ядовитые стрелы и копья.

Я через слово понимал то, что рассказывал Хуан, но не перебивал его и кивал головой, как бы стимулируя его дальнейшие откровения. Впрочем, общий смысл его рассказа был мне понятен, и пока он говорил про дикарей, можно было не перебивать и не переспрашивать.

– Мартышки сами ни за что бы не справились, – продолжал Хуан, глядя на «Корриду», как бык на красную тряпку. – Они трусливы и в сельву далеко не заходят. Мы с ними редко когда перестреливаемся. Они не заслуживают того, чтобы на них тратить пули. Их проще подкупить, дать немного золота, и они сразу же забывают про свой служебный долг.