Книга Путь Стратега 6. РеалРТС - Луций Корнелий

ему удалось пусть мне кровь. Не совсем я успел уйти с линии атаки. Один из шипов макуауитля задел подбородок. Эффект оказался крайне неприятным. И кожу рассек, и по кости чиркнул. Однако бой был завершен.

Тука-Иту отпрянул назад, захрипел и заплетающимся языком произнёс:

— Ч-что за к-колдовская с-си…

Договорить он уже не сумел. Глаза гибрида остекленели, а тело повалилось на бок. Ожерелье варвара начало постепенно гаснуть и я услышал женский голос затухающий вместе со светом побрякушки.

— Этот человек, был зачат для служения Иларатри и приносил ей великие жертвы. Он сражался далеко отсюда в землях, о которых не знают имперцы и даже чародеи почти не обращают на них свой взор.

Далеко раскинула Мирканто свои сети. Понаплодила фейковых аккаунтов. То есть разных имен и воплощений для множества народов.

— Пятеро вошли. Один выйдет, — закончил голос.

Ожерелье покойного совсем погасло, а мое засияло ярче. Из центра его выбился луч, который указывал куда-то. Я покрутил ожерелье. Направление луча не менялось. Значит эта штука теперь работает как стрелка компаса. Ну пошли.

Думаю, сам лабиринт был размером где-то с полтора-два футбольных поля. Он занимал лишь часть подземелий зиккурата.

Выход из лабиринта был закрыт медной решеткой, которая поднялась передо мной. За ней мое ожерелье неожиданно начало гаснуть. Я услышал голос приговоренной, тень которой была заключена в украшения.

— Меня сожгли во время пьесы. Не до костей, не до праха. Лишь подпалили. Подрумянили бока как свинье. А я… Я лежала рядом с этим огарком. Потом притащили в подвал какой-то. Там был колодец с черной водой. Такая холодная вода. Я уже померла, но все равно ощутила этот холод. И потом… Вода принесла меня в казематы. Сыро, люди с белой кожей и гнилыми глазами. Затянули в бинты.

Значит и в Империи есть какие-то ячейки культа. Далеко же раскинулась паутина богини смерти. Думается, тот богач или кто-то из его подчинённых поклоняется Мирканто. Колодец соединен каналами с рекой, через неё можно попасть в море. Почти все крупные водные артерии связаны между собой. Таким образом подобные силы Мирканто позволяют попасть из одной отдаленной точки мира в другую за рекордный срок. О чём-то наподобие телепортации я пока не слышал. В таких условиях подводные заплывы выглядят как хорошая альтернатива химерам, воздушным кораблям и демонам, которых обычно используют маги.

Ожерелье совсем погасло. На какое-то время воцарилась кромешная темнота. На фоне мрака проявился образ моей «проводницы» в мире мертвых.

— Ни выпить, ни поесть, ни поспать. Быть дохлой такая тоска. Так и не пожила я с хорошим заработком. Ар-р! Три года копила серебро и что? Все зря.

Я ощущал ее гнев, упрямство и желание жить. Это были мне хорошо понятные эмоции. Возникла мысль, что я могу поглотить их. Впитать в себя и присвоить.

— Да забирай! — зло усмехнулась покойница. — Что толку от желаний, если их нечем накормить.

Однако в какой-то момент я отстранился от этой мысли. Идея поглощать что-то из чужой мертвой души показалась мне некой формой… каннибализма? Да.

— Ты ведь уже делал это, — шепнул кто-то на ухо.

Я вспомнил как использовал магию меча для вытягивания энергии страданий из трупов для усиления сулимских наёмников.

— Какая по сути разница?

— Нет, — твердо ответил я. — Заканчивай эти игры, Мирканто. Покажись, если хочешь со мной говорить. Я не Екил и ему подобные, чтобы махать у меня перед носом конфеткой.

Образ покойницы исчез. Шёпот за спиной превратился в рассерженное шипение. Я почувствовал, что дышать становиться тяжело и несколько секунд или даже минут пребывал в борьбе с неприятными ощущениями.

Затем свет снова вспыхнул. Я был уже в другом месте — просторном зале, который напоминал тронный. Полы из черного мрамора идеальной гладкости, ониксовые изваяния с золотыми деталями. А над всем этим возвышалась царственная статуя сидящего мужчины. Глаза выполнены техникой, боги мои, изумрудной мозаики. Тысячи драгоценных камней идеально подогнали друг к другу, чтобы запечатлеть глубокий и властный взгляд жреца. Лысую голову венчал золотой обруч, украшенный клыками какого-то чудовища. Жрец сидел на троне, попирая ногами огромных змеев. В его левой руке… Узнаю этот предмет. Зуб Мирканто. Клинок, который она так стремилась добыть на руинах Канртега. В его правой руке была длинная цепь, которая заканчивалась на ошейнике… кого-то. Эту статую, сидящую в ногах жреца, уже нельзя было как следует рассмотреть. Она была почти целиком расколота. Уж не Мирканто ли она когда-то изображала.

Надпись у подножия исполинского жреца гласила:

«Ксигон Тарамах. Сто тридцать пятый архонт Канртега, властвующий над жизнью и смертью. Завоевал эти земли. Будет править ими во веки веков пока солнце не угаснет и мир не погрузится во мрак. Слава его сияет от глубин океана до Незримой Твердыни».

Как же там было… Дайте боги памяти.

'Вкруг подножия слова видны в граните:

'Я — Озимандия, великий царь царей.

Взгляните на мои деянья и дрожите!'

Кругом нет ничего. Истлевший мавзолей'.

Или там было что-то про «нет города»? Уже не вспомнить.

— Вы успешно прошли сквозь испытания и ритуалы, достопочтенный Михаир, — раздался со спины знакомый голос.

Я обернулся и увидел Мирамоно, стоящего у каменного алтаря. На нем лежало что-то или скорее кто-то накрытый белой тканью.

— Это что? — спросил я. — Жертва, которую мы должны принести? Или я опять буду догадываться что делать по намекам?

— Жертва? Нет! Что вы, — с виновато-болезненной улыбкой ответил Мирамоно. — Этого человека вы хотите спасти.

Яномеец осторожно убрал ткань с лица. Я увидел тело, но не тень. Это была Касс.

— Зачем она здесь⁈ — громко спросил я, скривившись от резкой боли в ране на подбородке.

— Только здесь ей можно помочь, — ответил яномеец. — И ей, и мне, и вам.

Мне совершенно не нравился его тон. Не обычный фанатик, как Екил, а скорее пастырь-проповедник, который очень старается тебе помочь, заодно обратив в свою веру.

— Жизнь… Хрупкое, мимолетное видение. За грохотом сражений и стонами тысяч умирающих мы перестаем понимать ценность отдельной жизни, — произнес Мирамоно.

Я вспомнил как хоронил Ангре в степи. Ты говоришь о себе, яномеец. Я ценность жизни понимаю и принимаю. Касс потерял именно потому как слишком волновался за Ноция. Ошибка? Да. Пренебрежение чужой жизнью? Не думаю.

— Я постиг это, когда стал истекать мой короткий срок. Всегда понимал, что уйду раньше остальных, но чем ближе, тем глубже трогала душу близость неотвратимой гибели. Однако были у недуга и положительные стороны. Почему я стал стратегом, если никогда не держал ни меча, ни лука? Причиной стала именно болезнь. В мой