Книга Европа против России. 1812 год - Алексей Васильевич Шишов

ока сорвал оные. Все орудия, на оных находившиеся, были опять отняты нами; поле между батареями и лесом было покрыто их трупами, и в сем случае лишились они лучшего своего кавалерийского генерала Монбрена и начальника главного штаба генерала Ромефа, находившегося при корпусе маршала Давуста (Даву).

После сей неудачи французы, приняв несколькими колоннами как пехотными, (так) и кавалерийскими вправо, решились обойти наши батареи. (Едва) появились они из лесу, как генерал-лейтенант князь Голицын, командовавший кирасирскими дивизиями, влево от третьей пехотной дивизии находившимися, приказал генерал-майору Бороздину и генерал-майору Дуке ударить на неприятеля. Вмиг был он обращен в бегство и принужден скрыться в лес, откуда хотя несколько раз потом и показывался, но всегда (был) с уроном прогоняем.

Несмотря на сильную потерю, понесенную французами, не переставали они стремиться к овладению вышеупомянутыми тремя флешами; артиллерия их, до 100 орудий умноженная, сосредоточенным огнем своим наносила немалый вред нашим войскам.

Я заметил, что неприятель с левого крыла переводит войски, дабы усилить центр и правое свое крыло, немедленно приказал двинуться всему нашему правому крылу, вследствие чего генерал-лейтенант Милорадович отрядил генерал-лейтенанта Багговута со 2‑м корпусом к левому крылу, а сам с 4‑м корпусом пошел на подкрепление центра, над коим и принял начальство. Генерал же от инфантерии Дохтуров взял пред сим в командование левый фланг после князя Багратиона, получившего, к крайнему сожалению всей армии, тяжкую рану и вынужденного чрез то оставить место сражения. Сей несчастный случай весьма расстроил удачное действие левого нашего крыла, доселе имевшего поверхность над неприятелем, и, конечно бы, имел самые пагубные следствия, если бы до прибытия генерала от инфантерии Дохтурова не вступил в командование генерал-лейтенант Коновницын.

Не менее того в самое сие время неприятель напал на наши укрепления, и войски, несколько часов кряду с мужеством оные защищавшие, должны были, уступя многочисленности неприятеля, отойти к деревни Семеновской и занять высоты, при оной находящиеся, которые, без сомнения, скоро были бы потеряны, если бы генерал-майор граф Ивелич не подоспел с командою 17‑й дивизии и не устроил сильные на оных батареи, чрез что восстановил тесную связь между левым крылом армии и 1‑й гренадерской дивизией. Генерал-лейтенант Багговут с 4‑й дивизиею присоединился в то же время к 1‑й гренадерской дивизии и принял оную в свою команду. После сего неприятель хотя и делал несколько покушений на наше левое крыло, но всякий раз был отражен с величайшею потерею.

Полки лейб-гвардии Измайловский и Литовский, пришедшие на левый фланг 3‑й пехотной дивизии, с непоколебимою храбростию выдержали наисильнейший огонь неприятельских орудий и, невзирая на понесенные потери, пребывали в наилучшем устройстве. Полки лейб-гвардии Измайловский и Литовский в сем сражении покрыли себя славою в виду всей армии, были атакованы три раза неприятельскими кирасирами и конными гренадерами, стояли твердо и, отразив их стремление, множество из оных истребили. Генерал-майор Кретов с кирасирскими полками Екатеринославским и Орденским подоспел к ним на помощь, опрокинул неприятельскую кавалерию, большую часть истребил оной и сам при сем случае был ранен.

Наполеон, видя неудачные покушения войск правого крыла своей армии и что они были отбиты на всех пунктах, скрыл оные в леса и заняв опушку стрелками, потянулся влево к нашему центру. Генерал от инфантерии Барклай де Толли, командовавший 1‑ю армиею, заметив движение неприятеля, обратил внимание свое на сей пункт и, чтоб подкрепить оный, приказал 4‑му корпусу примкнуть к правому крылу Преображенского полка, который с Семеновским и Финляндским оставались в резерве. За сими войсками поставил он 2‑й и 3‑й кавалерийские корпуса, а за оными полки кавалергардский и конной гвардии. В сем положении наш центр и все вышеупомянутые резервы были подвержены сильному неприятельскому огню; все его батареи обратили действие свое на курган, построенный накануне и защищаемый 18‑ю батарейными орудиями, подкрепленными всею 26‑ю дивизиею под начальством генерал-лейтенанта Раевского.

Избежать сего было невозможно, ибо неприятель усиливался ежеминутно противу сего пункта, и вскоре после того большими силами пошел на центр наш под прикрытием своей артиллерии густыми колоннами, атаковал курганную батарею, успел овладеть оною и опрокинуть 26‑ю дивизию, которая не могла противостоять превосходящим силам неприятеля.

Начальник главного штаба генерал-майор Ермолов, видя неприятеля, овладевшего батареею, важнейшею во всей позиции, со свойственной ему храбростию и решительностию, вместе с отличным генерал-майором Кутайсовым, взяв один только Уфимского пехотного полка батальон и, устроя сколь можно скорее бежавших, подавая собою пример, ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко, но ничто не устояло противу русского штыка.

2‑й батальон Уфимского пехотного полка и 18‑й егерский полк бросились прямо на батарею, 19‑й и 40‑й по левую сторону оной, и в четверть часа батарея была во власти нашей с 18‑ю орудиями, на ней бывшими. Генерал-майор Паскевич с полками ударил в штыки на неприятеля, за батареею находящегося; генерал-адъютант Васильчиков учинил то же самое с правой стороны и неприятель был совершенно истреблен; вся высота и поле оной покрыто неприятельскими телами, и бригадный командир французский генерал Бонами, взятой на батарее, был один из неприятелей, снискавший пощаду.

Подоспевшая на сей случай кавалерия под командою генерал-адъютанта Корфа много способствовала к отбитию батареи нашей; при сем случае, к большому всех сожалению, лишились мы достойного генерала от артиллерии Кутайсова, который при взятии батареи был убит. Генерал-майор Ермолов переменил большую часть артиллерии, офицеры и услуга при орудиях были перебиты, и, наконец, употребляя Уфимского пехотного полка людей, удержал неприятеля сильные покушения во время полутора часов, после чего был ранен в шею и сдал батарею г(енерал) – майору Лихачеву, присланному генералом от инфантерии Барклаем де Толли с 24‑ю дивизиею на смену 26‑й, которая, имея противу себя во все время превосходные силы неприятеля, была весьма расстроена.

Во время сего происшествия неприятельская кавалерия, из кирасир и улан состоящая, атаковала во многих пунктах 4‑й корпус, но сия храбрая пехота, выждав неприятеля на ближайший ружейный выстрел, произвела столь жестокий батальный огонь, что неприятель был совершенно опрокинут и с большою потерею бежал в расстройстве; при сем случае особенно отличились Перновский пехотный и 34‑й егерский полки. Несколько полков 2‑го кавалерийского корпуса, преследовав бегущего неприятеля, гнали до самой пехоты. Псковский драгунский полк под командою полковника Засса врубился в неприятельскую пехоту; адъютант его высочества полковник князь Кудашев довершил истребление другой неприятельской колонны, подскакав с 4‑мя орудиями гвардейской конной артиллерии, из коих, действовав ближайшим картечным выстрелом, нанес ужасный вред неприятелю.

После сего неприятель большими силами потянулся на левый наш фланг. Чтоб оттянуть его стремление, я приказал генерал-адъютанту Уварову с 1‑м кавалерийским корпусом, перейдя речку Калочу, атаковать неприятеля