Книга Вершины и пропасти - Софья Валерьевна Ролдугина

от поединка, но всё же прошу подумать… Да и разве есть доказательства сказанному?

– Есть свидетель, – ответила Эсхейд, упрямо наклонив голову. – Биргир, наместник запада, видел и эту женщину, и мечи, которые ты получил от неё. Моя дочь была кимортом; уже тогда её звали наследницей Брайны и прочили ей великое будущее. И разве случайность, что именно тогда ты ни с того ни с сего призвал меня к себе?

– То был знак дружбы.

– И в знак дружбы же ты меня разлучил с дочерью?

– В тебе говорит горе, неразумная! – рявкнул лорга, поднимаясь с трона – нет, воздвигаясь, как косматая туча, как гора. – Ты сейчас не наместница, не воительница, а всего лишь мать!

– Ох, и когда же одно мешало другому? – послышался вдруг женский голос, немного скрипучий, но в то же время нежный. Толпа у трона лорги немного расступилась, и вперёд шагнула красавица в красном платье, в красном плаще; рыже-красные её волосы чуть завивались, а глаза, обильно подведённые краской, были цвета сумрачного неба. – Стало быть, воительница всегда права, и наместница ошибаться не может, а мать-то наверняка заблуждается, пусть все трое они и есть один человек? Да и разве не равны в своём праве требовать поединка и воевода, и наместник, и простой воин, и даже танцовщица-кьярчи, если она по обычаю предстанет перед лоргой?

«Ох, как похожа на Мирру, – оторопело подумала Фог, наблюдая за незнакомкой в красном. – Сестра? Так вроде бы нет у него сестёр… Неужели мать?»

В неверном свете факелов признаков почтенного возраста было не углядеть, а держалась женщина легко и свободно, двигалась гибко, словно и впрямь была танцовщицей.

– Зита, – выдохнул лорга, оборачиваясь к ней всем телом. Лицо у него исказилось на мгновение, но почти сразу же он овладел собой и вновь смягчился. – Я не пытаюсь умалить ничьих заслуг, лишь хочу проявить милосердие.

– Милосердие ли? – усомнилась женщина, скрестив тонкие руки на груди и качнув головой. – Или опасение схлестнуться в поединке за правду с той, кого кличут первым клинком севера?

Тут лоргу перекосило настолько явственно, что даже плохое освещение не могло этого скрыть.

– Ах ты, лисица… Умолкни немедленно!

– Позор, если простая лисица знает обычаи лучше, нежели знатный человек, – нисколько не смутилась женщина в красном. – Вы все, добрые люди, скажите мне: как надлежит воину отвечать на вызов? Стоит ли пустословить? Стоит ли рассуждать, говорит ли устами другого горе, или гнев, или страх? Как ответить-то надо?

Пока она говорила, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, Фог и впрямь показалось, что из-под красного подола у женщины показался хвост, а то и несколько – но это, конечно, была лишь игра света и тени.

А лорга, выслушав всё, стиснул зубы, обвёл сумрачным взглядом зал и произнёс:

– Я принимаю твой вызов, Эсхейд Белая. Но во имя нашего родства, во имя доброй дружбы на много лет, я даю тебе время одуматься. Поединку быть через пять дней, на рассвете, если только ты не решишь забрать свои слова назад… А теперь ступай.

– Ступать? А горазд ты указывать, – усмехнулась Эсхейд, чуть наклонив голову. – Мы ведь ещё не закончили, – сказав так, она обернулась к Фогарте и едва заметно кивнула.

Тотчас сердце подскочило, кажется, застревая где-то в горле, а тело сделалось лёгким-лёгким.

– Не закончили, – высоким звонким голосом подтвердила Фог, делая шаг, другой, третий, пока не вышла впереди Эсхейд – и не уставилась прямо, не мигая, куда-то за плечо лорги, где виднелись багряные одеяния по ишмиратской моде. – Ниаллан Хан-мар! Я обвиняю тебя в том, что ты пособничал работорговцам и продолжаешь покрывать страшные преступления даже теперь… Я вызываю тебя на поединок. Если откажешься и попытаешься бежать, то, то… – Она сглотнула. – То будем сражаться прямо сейчас!

«Он не откажется, – повторяла Фог про себя. – Он не откажется, потому что уверен в победе, я ведь просто ученица, и учителя на сей раз нет рядом, и… и…»

– Я принимаю твой вызов, глупая девчонка, – донёсся голос словно сквозь толщу воды, глухо и невнятно. – И также даю время одуматься и принести извинения. А если нет… Утром третьего дня я преподам тебе урок, который стоило бы преподать ещё в прошлый раз.

– Через три дня и посмотрим, – улыбнулась она.

И – прикрыла глаза на мгновение, медленно выдыхая.

«Вот сейчас точно некуда отступать».

– Ну, пожалуй, можно и идти, – усмехнулась Эсхейд добродушно. И чуть возвысила голос: – Зита! Спустись-ка ко мне, обними, как сестру. Давно же мы не виделись!

Женщина в красном радостно вскинула подбородок и шагнула к краю помоста, подбирая на ходу юбки, но тут лорга цокнул языком – и сразу несколько дружинников обнажили мечи, преграждая ей путь.

– А это без надобности. Никуда она не пойдёт. Так? – Он обернулся к женщине; та замерла, прикусив губу, не отвечая ни да, ни нет, и немного вжала голову в плечи, точно в ожидании удара. – Не оставит же добрая жена своего мужа в минуту печали.

– Значит, как милостями одарять – так ты её зовёшь наложницей и лесной лисицей, а как милостей просить – доброй женой? – сузила Эсхейд глаза; тон у неё был шутливым, а вот взгляд – тёмным, страшным, напряжённым, точно в любой момент могла грянуть буря – или битва. – Полно. Даже если она и жена тебе, то никак не рабыня. Зита, – повторила она громче, и голос, низкий, гулкий и глубокий, заполнил, кажется, весь зал, и даже морт дрогнула, как вода, если ударить по ней ладонью плашмя. – Иди сюда. Поговорим о своём… о материнском.

Последнее слово было как тайный знак.

Зита поникла, обмякла – а потом, извернувшись, ловко проскочила под скрещенными мечами, словно в танце, и спрыгнула с помоста, прямо Эсхейд в руки. Ниаллан пытался ей помешать – морт вытянулась скользким щупальцем, чтоб поймать беглянку, но куда там! Фог, напряжённая, как струна, даже не стала отвечать на выпад, просто пресекла его, оттянув на себя всю силу.

Ниаллан сделал шаг назад, в замешательстве хмуря брови, и явно не понял, что произошло; лорга против воли обернулся на него. Этого короткого промедления оказалось достаточно, чтоб Эсхейд развернулась – и направилась к выходу, а Зита у неё на руках сжалась в комочек, точно пытаясь стать меньше.

«А ведь Эсхейд сдержала обещание, данное Мирре, – подумала вдруг Фог, развеселившись. – Выкрала его матушку из плена, причём на глазах у всех, не стесняясь… Хотя, наверное, так и надо было?»

– Лорга ведь бы её иначе не отпустил? – спросила она тихо, потянув Сэрима за