Книга Северное Сияние. Том 2 - Сергей Извольский

– Я очень сожалею, что мы не смогли успеть вовремя. Выдерживали паузу не специально, и появились на месте, как только у меня появилась информация и возможность. Думаю, для тебя это также важно.

По тому, как блеснули глаза девушки увидел, что да – и это действительно важно.

– В самое ближайшее время ты окажешься у хорошего специалиста, который подчистит тебе память, и вернет воспоминания к моменту нашего с тобой первого разговора. После этого ты будешь помнить, что на мое предложение поработать живцом согласилась, отработала пару недель в отеле и в один из ней попала в дорожную аварию, потеряв частично память. Как компенсацию пережитого за последние дни сделаю тебе гражданство Российской Конфедерации. Есть какие-либо пожелания, или вопросы?

– Д-да, – торопливо кивнула растерянная после моих слов Барбара. – Скажите, этот… этот человек, он же не один такой?

– Нет.

– И вы боретесь с ними?

– Если честно, не сказал бы, что это тот самый главный крест, который я несу. Но в общем да, есть задача уничтожить тех людей, которые занимаются работорговлей и жертвоприношениями.

– Могу ли я вам помочь в этом? Я не хочу ничего забывать.

Подумав секунду, я поджал губы и отрицательно покачал головой.

Надо оно мне? Нет.

Надо оно ей? Если по здравому размышлению, тоже нет.

Может быть сейчас, на эмоциях, девушка хочет присоединиться к крестовому походу. Пусть хочет. Если есть выбор – простая и сытая жизнь обывателя, или возможность сгореть в танке или умереть заживо погребенным в окопе, находясь на острие атаки группы прорыва, выбирать надо первое. Если вынужден выбирать за других, а не за себя, конечно же.

– Для тебя будет лучше забыть все что произошло и жить нормальной жизнью, – вслух произнес я, подытоживая и тоном давая понять, что вопрос решенный.

– Жаль, – разочарованно вздохнула девушка.

Спорить Завадская даже не собиралась – слишком велика между нами сословная пропасть. В ее положение спор контрпродуктивен и может быть воспринят как оскорбление. И для нее – как для родившейся в этом мире с его нормами, подобное положение вещей естественно. Да и сам я уже привыкаю помаленьку к условностям сословных отношений. Вернее, привыкая воспринимать их как данность.

Спорить Завадская даже не собиралась, но было видно – очень хочет что-то сказать. Препятствовать я не стал и кивнул в ответ на взгляд ее лихорадочно блестящих глаз.

– Я бы очень хотела хоть как-то вам помочь. Понимаете, пока я ждала этого… человека, – говорила девушка торопливо, но вновь упоминание Горбунова далось ей с трудом, – я словно чувствовала эмоции других людей. Тех людей, что умирали там до меня.

– Понимаю, – кивнул я. – Да, так иногда бывает.

Действительно ее прекрасно понимал – и именно подобные испытанные чувства, эхо чужих страданий в охотничьем домике, подвигли и меня на решительные действия. Но у меня есть темные искусства, а в случае с ней… Видимо, аура подготавливаемого под врата в другие миры места работала как усилитель.

– Ваше благородие, можно еще один вопрос, последний?

– Поджигай, – кивнул я, закусив губу. Уже очень хотелось поскорее закончить с разговором и убрать из всего этого девушку, закрыв вопрос.

– Ваш кот…

– Это не мой кот, – еще раз машинально поправил я. – Что мой кот? – вдруг понял, о чем речь.

– Он же… он же ведь не совсем кот, верно?

– Ты видишь или чувствуешь?

– И вижу, и чувствую, – напряглась Завадская, безуспешно пытаясь скрыть свой страх.

– От-тлично, – только и оставалось мне вздохнуть.

Похоже, у господина Николаева появился еще один клиент, и планируемую амнезию придется отложить. Если сейчас почистить Барбаре память, способность видеть нечто большее у нее вряд ли пройдет. Это уже наверняка приобретенное – причем приобретенное тогда, когда она висела на стене распятая в… в рукотворно созданном месте концентрации Тьмы. Если говорить по-русски, то ее пытали на Месте Силы – вдруг понял я. Не только же у стихийных энергий есть Места Силы?

– Сеанс корректировки памяти откладывается, – сообщил я девушке, к ее явно видимому облегчению. Действительно хочет в крестовый поход, и совершенно очевидно, что желание ее состоит совсем не в том, чтобы левую щеку подставлять.

Сам господни полковник, кстати, вполне вероятно обо всем этом – о неожиданных способностях Завадской видеть невидимое, уже знал. Поэтому и отправил меня с ней общаться, хладнокровно разлучив с карбонарой.

Так, ладно, время разговоров кончилось, настала пора действий. И в первую очередь нужно… а что нужно? Сначала все же поесть, а там видно будет что первое по плану. На полный желудок и думается лучше.

Вечером, когда мы уже прибыли на полигон Сарай-Джук и разместились в офицерских казармах на территории полигона, я дождался отбоя и направился в гости к полковнику. Три раза стукнув в дверь, услышал негромкое «войдите».

Николаев расположился в удобном кресле, грея в руках бокал с коньяком. Верхний свет не горел – комната освещена пламенем камина, в котором потрескивали горящие дрова; по стенам мелькали оранжевые блики, разгоняя темноту.

Глаза полковника сейчас были обычными, человеческими – без следа медной красноты огненной стихийной силы. И внимательно посмотрев на полковника я подумал, что разгоняющие мрак отблески живого пламени удивительно точно соответствовали природе его способностей. Переплетенные Тьма и Огонь.

Думаю, если доживу, тоже когда-нибудь буду получать удовольствие от подобного времяпрепровождения – просто сидеть в темноте и смотреть как горит огонь. Не отказывая себе при этом в остальных радостях жизни – машинально глянул я на коньяк на столе. Курвуазье, реплика оригинальной бутылки девятнадцатого века, еще и этикетка номерная.

Здесь на полигоне наверное подарили в знак уважения. Вряд ли с собой привез. Ну да, вон еще в углу комнаты вижу громоздкий деревянный походный короб подарочной упаковки – ящик подобный тому, как у Наполеона был для коньяка. Точно презент: как успел заметить за все наше недолгое время общения, перед полковником по ходу его пути двери не просто открывались, а предупредительно распахивались. Несмотря на его отказ от привилегий принадлежности к царственной фамилии.

– Сергей Михайлович, – произнес я, пройдя вглубь комнаты и остановившись, даже не доходя до стола.

Разговор предстоял непростой, и чем закончится, я не знал.

– Артур Сергеевич, – с едва заметной иронией улыбнулся Николаев. Явно подразумевая, что вполне мог бы назвать меня, используя совсем другое имя.

Возможно, не один я здесь испытываю странные чувства от того, что мы двоюродные браться. Я, по крайней мере, смотрю на это все же немного отстраненно, еще не полностью сжившись с прошлым Олега и его родственными связями. Да и вряд ли когда сживусь.