Книга Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка - Максим Ковалев

Неприятие партий, равно как и критика людей «денежных интересов», довольно типичны для мыслителей эпохи Просвещения. Следует обратить внимание на большое сходство взглядов Литтлтона и лорда Болингброка. Последний отмечал также, что партии – «убогие черви земли» выражают лишь частные, а не национальные интересы. Они могут распадаться и переплетаться бесконечно, однако, неглубоко проникая в общественную среду711.

Замечания Литтлтона исторического характера отталкиваются от античной концепции цикличности развития. Любая цивилизация (приводится в пример Рим) строится на определённых представлениях о законе и справедливости. Когда последние приходят в упадок, то и общество распадается. Применительно к английской истории просветитель приводит в пример царствование Елизаветы Тюдор как «золотой век», когда существовал «баланс сил» («equal balance»). Стюартов он обвиняет в нарушении баланса в сторону деспотизма712. При этом, оценивая порядки, сложившиеся после Славной революции 1688 – 1689 гг., он ссылается на феодальную анархию времён Плантагенетов.

Общественно – политическая концепция Литтлтона находит философское обобщение в сюжете о троглодитах, содержащемся «Письмах персиянина… ». Поскольку соответствующий отрывок из «Персидских писем» Монтескьё завершается у троглодитов падением монархии и торжеством свободы, Селим решает написать собственное продолжение. После установления республики и ликвидации всех форм принуждения, троглодиты были легко завоёваны варварами. Иноземное господство привело к освободительной борьбе, в ходе которой выдвинулся лидер. После победы над врагом он был торжественно коронован и приступил к переделу земли: часть оставил себе, часть – раздал воинам, из которых образовал сенат. Таким образом, иерархия восстановилась естественным путем, поскольку народ добровольно связал себя ограничениями («thus people freely bound themselves»)713.

Другое сочинение Литтлтона – «Диалоги мёртвых» – представляет позиции нескольких дискутирующих между собой пар (Дж. Локк и П. Бейль, Платон и Диоген и др.). Каждый диалог имеет таким образом центральную тему. Философы Локк и Бейль придерживались эмпирической традиции. Но если первый оставался на позициях рационализма, то второй склонялся к гиперкритицизму. Бейль обвиняет Локка в следовании догмам, а последний указывает на неконструктивность подхода оппонента. Жонглирование терминами, полагает Локк, способствует лишь приобретению популярности у невежественной толпы. Бейль также не признаёт никаких авторитетов в познании, Локк же считает, что свобода мышления должна ограничиваться благоразумием. В конечном итоге вопрос об истине перерастает в обсуждение общественно значимых ценностей, где англичанин оправдывает религиозную санкцию морали, а француз по – прежнему всё отвергает. Функция разума, согласно Локку, – отделять ложное от истинного, а не развенчивать действительность до основания. Он заключает: «Как много тех, кто, обладая сильными страстями… ухватится за твой скептицизм, чтобы освободить себя от всяких моральных обязательств!»714

Споры двух греческих философов, идеалиста Платона и киника Диогена, ещё в древности стали сюжетами анекдотов. Интересно, что в уста философа Платона автор вкладывает критику «тирании тридцати». После поражения Афин в Пелопоннесской войне в городе установился режим «тридцати тиранов» (404 – 403 г. до н. э.). Среди них было немало друзей Платона из аристократических семей, а свержение режима стимулировало его политико – философский поиск. Очевидно, что Литтл-тон иронизирует здесь над собой: ему симпатична патриархальная утопия Платона, однако он явно намекает на современные реалии («opposition», «defamation»), тем самым давая понять, что торийский принцип «сильной власти» теперь поставлен на службу денежной олигархии715.

Диалог Платона с французским писателем Ф. Фенелоном, посвящённый актуальным вопросам политики, весьма интересен по содержанию. Фенелон – автор написанного для герцога Бургундского (внука Людовика XIV) романа «Приключения Телемаха», в котором содержатся утопические мотивы. Платон в своё время также наставлял сына сиракузского тирана Дионисия; здесь же он выступает в роли критика. Высказывания античного мыслителя о родине Фенелона, очевидно, следует относить к Британии XVIII века. «Когда чувство общественной добродетели уничтожено, обман, коррупция и жадность, старания придворных фракций опорочить друг друга уничтожат армию и флот без помощи врага», заключал Литтлтон. На оппозицию он также не возлагает надежд. Развращённые роскошью и распутством, её сторонники легко поддаются на подкупы двора. Платон предостерегает «коллегу»: «…если твоя страна не послушает тебя, она не сможет долго удерживать позиции первой державы в Европе»716.

Совершенно аналогичным образом и лорд Болингброк направляет свои нравоучения против продажности властей, пристрастия правящего класса к роскоши и фракционной борьбе. Роскошь опасна тем, что разоряет элиту, нанося ущерб её экономической и политической самостоятельности. Коррупция же делает государственный аппарат неработоспособным. Автор прочит Британии судьбу Древнего Рима, погрязшего в пороке и павшего под ударами варваров717.

Примечательны мысли Литтлтона о воспитании наследника престола: «Это несчастье для принцев, что их наставляют с особым тщанием в тонкостях политики, но не учат первейшим принципам моральных обязательств, или учат столь поверхностно, что те, погрязнув в политиканстве, вскоре теряют их». Болингброк, в свою очередь, предписывает «Королю – Патриоту» такие качества, как следование долгу, забота о подданных, нравственность. Венценосец – это носитель идеи государственной власти, символ национального единства и нравственный образец для политиков. Но в «Диалогах мёртвых», в отличие от сочинения Болингброка, содержится ироническое замечание по адресу «просвещённого правления». По поводу прусского короля Фридриха Великого дух Поупа замечает: «…какое героическое спокойствие и твёрдость должны быть в его сердце, если вечером он самым изящным образом слагает оды и эпистолы, а на следующее утро сражается в битве с самообладанием Цезаря или Густава –Адольфа!»