Книга Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

Мехмед III совершил торжественный выезд на пятничную молитву в Айа Софйю, что было одобрительно встречено всем населением Стамбула. В последние два года жизни Мурад III совсем не показывался на публике, по слухам, запуганный своими придворными карликами. «Выедешь, а обратно во дворец попасть не сможешь. Кулы — в сговоре и сбросят тебя с трона, от чего упаси Всевышний!» — убеждали они страшившегося своих янычар султана129.

Вступив на престол, Мехмед III назначил новым великим везиром Ферхад-пашу и сразу же обратил все свое внимание на действия своего непослушного вассала — валашского господаря Михая, отряды которого в 1595 г. начали совершать успешные нападения на посланное еще Мурадом III турецкое карательное войско. Своим указом Мехмед III направил в помощь борьбе с восставшими валахами 3 тыс. янычар во главе с секбанбаши и назначил румелийского бейлербея Хасан-пашу руководить военными операциями против мятежников. Однако очень скоро стало ясно, что к борьбе с валахами следует привлечь сильную армию. Одновременно в Порте усиленно обсуждался вопрос о преобразовании управления в Дунайских княжествах с целью усиления там турецкого контроля и турецкой власти130. Однако это обсуждение не привело ни к каким решениям. Османское правительство обратилось к простейшему (и любимому им) средству решения политических проблем — военному усмирению восстания. Такое решение было принято на созванном султаном расширенном заседании дивана. Оставалось уговорить принять в этом участие придворных сипахи, которые, вернувшись из Венгрии, не торопились отправляться в новый поход, требуя выдачи бахшиша и грозя бунтом. Их пытались увещевать, убеждали в «непатриотичности» такого поведения, наносящего урон «чести и достоинству веры и государства», объясняли недопустимость «неповиновения эмиру» и наконец отправили к улемам, обратившись к единственному непреложному авторитету и последнему средству. Однако между бунтующими и шейхульисламом согласия достигнуто не было. При этом сам шейхульислам не спешил издавать фетву, осуждающую поведение сипахи, не рискуя своим религиозным авторитетом, так как было ясно, что сипахи не послушаются и в случае издания фетвы, а может быть, и опасаясь за свою жизнь.

Правительству ничего не оставалось, как пойти на уступки мятежникам. Для них к дворцовым воротам были вынесены мешки с монетой. Однако придворные сипахи не притронулись к ним, предъявив новое требование, — сместить с поста сердара Ферхад-пашу, якобы оскорбившего их во время текущего конфликта. Сердару приписывали слова, с которыми он будто бы обратился к сипахи: «Жены ваши порожни, а сами вы — гяуры» (по тогдашним понятиям — жесточайшее оскорбление). Толпа разъяренных сипахи стояла у дворцовых ворот (Мустафа Али пишет, что дело происходило около мечети Айа Софйя) в окружении придворных и улемов, готовая взяться за камни. Вскоре камни и в самом деле полетели в головы сановников, которые поспешили сесть на лошадей и удалиться. Только тогда к бунтовщикам была применена сила — янычарский ага отдал приказ своим янычарам разогнать бунтующих с помощью дубинок131. Бунт сипахи был подавлен. Янычары явились единственными спасителями и защитниками интересов трона, за что получили 120 тыс. акче. Десять офицеров корпуса, кроме того, были одарены «почетным платьем»132.

Тот факт, что бунтовщики не удовлетворились выданными им деньгами и потребовали смещения Ферхад-паши, похоже, оправдывало возникшее подозрение, что за их спиной стоял смещенный с поста великого везира и сердара Синан-паша. В столице открыто говорили, что бунт был поднят его сторонниками. После подавления его Синан-паша, в это время находившийся неподалеку от Стамбула, отправился в Малкару133, смирившись со своей отставкой. Таким образом, по-видимому, можно говорить о том, что с этого времени придворное войско почти открыто начало использоваться в борьбе за власть влиятельными сановниками столицы. Любопытно и то, что придворное войско на жалованье не представляло собой монолитного целого. В данном случае янычарам противостояли придворные сипахи, и одна группа была использована правительством для борьбы с другой.

Приближались конец весны 1595 г. и открытие нового сезона военных кампаний. Великий везир Ферхад-паша, являвшийся и сердаром объявленного похода против мятежной Валахии, начал готовиться к выступлению из столицы. Военные действия в Венгрии решено было на время приостановить. Основную часть недавно бунтовавших сипахи отправили в гарнизоны венгерских городов — Буду, Эстергом, Темешвар, в то время как с Ферхад-пашой к границам Валахии отправилось лишь два бёлюка сипахи134. В валашской карательной экспедиции должны были также принять участие сипахи 14 бей-лербейств. Однако проверка, устроенная доверенными лицами султана, установила, что из 40–50 тыс. сипахи, записанных в поход, явилось не более 4 тыс. Проверяющие доложили султану, что «никто не выполняет приказы командующего». Все это внушало мало веры в военный успех Ферхад-паши.

На созванном Мехмедом III совете было высказано мнение о необходимости послать в поход янычарского агу с целью поддержания дисциплины среди янычар. О янычарах, их недисциплинированности, отказах выполнять свои военные обязанности на совете говорилось особенно много. Отмечалось их стремление уклониться от военной службы, о проникновении в янычарскую среду «чужаков», т. е. лиц, незаконно зачисленных в ряды янычар, без положенной предварительной службы и подготовки. Шла речь и о падении авторитета религии и представителей султанской власти135.

Между тем ситуация в Валахии продолжала складываться для турок на редкость неблагоприятно. Отряды, составленные из воинов Трансильвании, Польши, Валахии и Молдавии, совершали нападения на пограничные турецкие земли, подвергая их грабежу и пожарам. 20 мая и 30 июня 1595 г. в Дьюлафехер-варе были подписаны договоры, по которым господарь Валахии Михай и господарь Молдавии Штефан Резван признали сюзеренитет Трансильвании. Чуть ранее обещание помочь сложившейся антитурецкой коалиции войсками и деньгами дал австрийский Габсбург Рудольф II136. Последний был особенно заинтересован в антитурецкой лиге в Придунавье, так как борьба с ней отвлекала силы султана от венгерского театра военных действий, где находился главный интерес австрийской короны.

Как результат этих антитурецких действий в Стамбуле появились первые беженцы, рассказавшие о бесчинствах христиан, творимых на подвластных туркам землях. Секбанбаши, которого ранее направили с несколькими тысячами янычар для охраны границы, не смог оказать серьезного сопротивления инсургентам, так как большинство янычар попросту разбежалось. Чтобы заманить беглецов обратно на военную службу, Ферхад-паша объявил о выдаче янычарского жалованья и денежного пожалования — инама — в том месте, откуда дезертировали янычары. На помощь сердару из столицы был готов отправиться янычарский ага, чтобы навести хоть какой-то порядок среди своих подопечных.

В начале июля 1595 г. румелийскому бейлербею Хасан-паше удалось отразить нападение отряда инсургентов, подошедшего к Видину, и затем соединиться с силами пришедшего к Рущу-ку сердара Ферхад-паши. Признать такую скорость передвижения турецкого войска быстрой можно было с очень большой натяжкой. Подготовка к выступлению и марши турецкой армии к театру военных действий занимали все больше и больше времени. Между тем войско поджидала новая напасть. В то время как сердар Ферхад-паша наблюдал за сооружением моста через Дунай, чтобы войско могло переправиться в Джурджу, к его расположению спешил гонец с приказом о смещении главнокомандующего. Его сопернику Синан-паше все же удалось устранить конкурента, и он был назначен великим везиром и сердаром вместо Ферхад-паши. В столице шли новые назначения, сторонников Ферхад-паши бросали в тюрьму замка Йеди Куле. Шейхульислам издал фетву, признававшую недопустимой слова, брошенные Ферхад-пашой в адрес сипахи во время их бунта. По слухам, появление этой фетвы стоило Синан-паше 30 тыс. акче137. А вскоре Ферхад-паша, несмотря на все усилия своих покровителей при дворе, был казнен.