Книга Майор Вихрь - Юлиан Семенов

– Вы меня долго продержите?

– Сколько захочешь. Я приказал дать тебе одеяло в камеру.

– Мне дали. Спасибо.

– Господи, не за что…

– Так я не пойму – чего вы от меня хотите?

– Ровным счетом ничего, – мягко улыбнулся Берг. – Я хочу пофантазировать. Представь себе: русской разведчице – не тебе, не тебе, а какой-то другой, тебе незнакомой – дают возможность бежать. Так? И даже помогают ей перейти линию фронта. Или наладить радиосвязь отсюда. Только с одним условием: чтобы она сказала в разведотделе или в генштабе, что, мол, в одной из германских армейских группировок, одной из самых сильных, скажем, группировок, есть человек, который хотел бы войти в контакт с русской разведкой. Как ты думаешь, пойдут на это большевики?

– Откуда я знаю…

– Ты не знаешь, понятное дело… Я ведь не о тебе говорю, я просто фантазирую. Позволь и себе пофантазировать. Как ты думаешь, пойдут на контакты с таким человеком или нет?

– Из немецких тюрем побег невозможен.

– Конечно, невозможен, если ты попала в гестапо. Но ты попала в руки армейской секретной службы. Из гестапо никто не убегает. Оттуда устраивают побеги для перевербованных агентов – только лишь. Вот недавно такой побег гестапо устроило одному перевербованному агенту прямо с краковского рынка.

Берг мельком глянул на девушку: он хотел видеть ее реакцию. Если она связана с тем бежавшим от гестапо русским, она не может не прореагировать. Но лицо ее осталось спокойным, никак не напряглось, и руки тоже спокойно лежали на коленях.

«Значит, она не связана с тем человеком, – решил Берг, – видимо, это другая группа. Через нее я все выясню о Мухе. По его описаниям, это, конечно, она».

(Конечно, если б Вихрь сказал Ане про свой арест, она бы дрогнула. Когда человек арестован, он перестает бояться за себя – он боится за друзей. Но Вихрь ничего никому не сказал, потому что отдавал себе отчет: скажи он, и все его подчиненные шарахнутся от него как от возможного агента гестапо – просто так из гестапо не уйдешь. Он решил открыться потом, когда задание будет выполнено.

Так сложное взаимосплетение случайностей спасло Аню – а этих взаимосплетений случайностей окажется в ближайшие дни столько и значение их будет так велико, что существенным образом перекорежит судьбы многих людей, в той или иной степени связанных с операцией «Вихрь».)

– А где гарантия, что русская разведчица не получит пулю в спину? – спросила Аня.

– Ну, это уже смешно, – ответил Берг, прихлебывая чай. – Первая гарантия – возможность пустить ей пулю в лоб, а не в спину. Как русскому шпиону – здесь, в тюрьме, даже без суда.

– Что, многие у вас поняли – крышка? Да?

– Я же не задаю тебе прямых вопросов, золото мое. Я же с тобой фантазирую, а ты требуешь ответов, которые могут стоить мне головы.

– Ладно, – сказала Аня, допив чай. – Я согласна попробовать.

Берг тоже допил чай, аккуратно поставил чашку на тоненькое блюдечко саксонского фарфора и сказал:

– А где гарантия, что я не буду тобой продан, если побег по каким-либо причинам не состоится?

– Вы не будете от меня ничего требовать – здесь, заранее?

– Буду.

– Чего же именно?

– Твоего согласия поехать в наш радиоцентр и передать своим, в штаб, несколько дезинформаций.

– Не получится.

– Погоди. Не горячись. Ты передашь две-три дезы, а потом я тебе устрою побег и ты сможешь связаться со своими людьми и передать в Москву, что такие-то и такие-то сведения не что иное, как дезинформация. Во-вторых, после того как ты это передашь своим, они смогут начать игру против нас, «поверив» нам, а на самом деле они будут знать всю правду. Это выгоднее Москве, чем Берлину, уж послушай меня, я в разведке не первый год.

– Зачем нужен такой трудный путь для побега?

– Затем, что оттуда можно бежать. Радиоцентр – не тюрьма.

– Я должна подумать.

– Думай.

– Нет, не здесь.

– Ты хочешь вернуться в камеру?

– Да.

– Ладно. На, поешь, – сказал Берг, достав консервы, – мажь на хлеб, это свинина.

– Спасибо.

– Теперь вот что: при допросах я, возможно, буду на тебя кричать и топать ногами. Это необходимо, понимаешь? Так что не обижайся.

– А почему бы вам не бежать вместе со мной?

– Чтобы быть у вас расстрелянным? Не хочу.

– Я даю вам гарантию.

– Душечка ты моя, – улыбнулся Берг, – гарантии могу дать только один я – себе самому. Для этого мне надо передать здесь твоим людям такие сведения, которые покажут вашему начальству, что я собой представляю. Мне нужен связник, который будет сразу связываться с вашим Центром.

– А почему вы решили говорить обо всем этом со мной?

– Ты думаешь, мы каждый день ловим русских разведчиков? И потом – ты идеальный случай, ты радистка, я могу забрать тебя на радиоцентр, понимаешь? Отсюда я тебе побега устроить не смогу ни при каких обстоятельствах.

– Я хочу подумать, – повторила Аня.

В камере она упала лицом на нары и завыла, как от боли.

«Дура, дура, набитая дура! – думала она. – Ничего не знаю, ничего не понимаю! Дура! Мамочка, как мне быть-то, мамочка?!»

И – заплакала, как от злой обиды в детстве.

27. ВСЕ ПЛОХО

Карл Аппель уехал с офицерами куда-то в сторону Закопане. Поэтому Вихрь и Коля решили остаться ночевать у Степана: дом Крыси был надежен – в здешнем гарнизоне все знали, что хозяйка любит солдата вермахта.

Крыся поставила на стол большой чайник и творога, а сама ушла спать.

– Вот так! – сказал Вихрь. – Вот так, братцы…

– Погубят девку, – сказал Коля. – Хороший она человек.

– Не сломится? – спросил Степан.

– Нет, не сломится, – ответил Вихрь.

– Не сломится, – повторил Коля.

– Мы теперь без связи, – сказал Вихрь, – дело – швах. Думаю, не пришлось бы идти к своим – за рацией. Правда, Седой обещал подумать, может, будем передавать через партизан.

– Армия Людова?

– Да. Хлопски батальоны. По-моему, у него есть связь. Но об этом будем думать. Пока вот что… Последняя фраза от Бородина была такая: «…быть в костеле, а потом в отеле «Французском». Именно там был в эти дни фон Штирлиц…

– Ну? – спросил Коля.

Вихрь долго молчал, а после сказал, не глядя на Богданова:

– Степан, ты б пошел в сени, – может, кто слушает нас.

Богданов усмехнулся и вышел.

– Ты что, не веришь ему? – спросил Коля.