Книга Его Величество - Владимир Васильев

Едва результат выяснился, министр финансов не замедлил выдать разным банкам 30 миллионов рублей для оказания сельскому хозяйству и промышленности кредита на производительные цели, опровергая установившееся мнение, будто бы он был врагом кредитных операций.

Пожалуй, только император и узкий круг знакомых Канкрина знали, что Егор Францевич занимается литературным трудом. В своем главном произведении «Экономия человеческого общества» министр финансов писал: «Было бы очень трудно обосновать право наследственной собственности каким-нибудь естественным правом, потому что в таком случае его можно было бы изменить… Часто, сидя за обедом, я с грустью думал, что многие в этот час не имеют даже куска хлеба… Фарисей благодарит Бога за то, что у него больше, чем у других, и успокаивается на этом; но у меня сердце обливается кровью: все еще существуют рабы, крепостные, ирландские крестьяне, английские фабричные рабочие, пролетарии более или менее везде…»

Однако, свобода, конституционная форма правления, равенство, братство, суд присяжных и подобные лозунги его мало соблазняли. Рассуждая о них, он, прежде всего, спрашивал себя, могут ли они оказаться плодотворными в данное время и в данном народе и что они дадут в смысле достижения его основной цели.

Его желание служить общему благу было так сильно, что совершая в последние годы заграничные путешествия для восстановления своих надорванных сил, он ко всему присматривался, за всем наблюдал и заносил свои впечатления в путевые дневники.

Когда погода не благоприятствовала посещению музеев, библиотек, парламентских и судебных заседаний, он читал. Его интересовала всякая новая книга. Относительно каждой из них он делал остроумные, подчас, глубокие заметки в своем дневнике.

Канкрин пишет, возвращаясь к беллетристическим работам или подводя итог своей финансовой деятельности. Главный свой труд «Экономию человеческого общества» Егор Францевич написал за четыре месяца.

Во время работы над этой книгой с ним случился удар, сопровождавшийся злокачественною перемежающейся лихорадкой. Императору было доложено — жизнь Канкрина в опасности. Как только министр стал поправляться, Николай Павлович посетил его дважды. Тогда между ними и состоялся последний разговор, во время которого Николай Павлович уважил просьбу своего любимого министра.

После увольнения со службы, уезжая за границу, он снова искал общения с учеными, а в Париже посещал заседания Академии наук. Во время последней поездки он вошел в залу Академии и занял место среди слушателей. Его случайно заметили и объявили во всеуслышание о присутствии. Канкрина торжественно поблагодарили от имени ученого собрания за благородное содействие научным трудам, расширение границ человеческого знания. Все члены Академии почтительно встали и пригласили Егора Францевича занять место между ними.

Несмотря на настоятельные советы врачей, требовавших оставаться в теплом климате, он летом 1845 года вернулся в Петербург. Егора Францевича ожидал трогательный прием. Бывшие его подчиненные наняли пароход, выехали ему навстречу в Кронштадт и с музыкой проводили до Петербурга. Они помнили, как он приходил им на помощь во всех невзгодах, как помогал вдовам и сиротам, как он, когда по закону нельзя было помочь из казенных сумм, потрясенный человеческим горем, нервно бросался к своей конторке, говоря: «Закон надо уважать», — и давал пособие или безвозвратную ссуду из собственных средств.

Канкрин поселился в Павловске. Истощенный летами и трудом, его организм не выдержал последней простуды. Егор Францевич умер в Павловске 9 сентября 1845 года. В последний день его жизни верная подруга и жена читала ему исследование Коха по политической экономии, и почти до самого момента смерти он внимательно слушал.

* * *

Теряя одного за другим своих близких соратников, Николай Павлович к концу сороковых годов стал усиленнее заниматься государственными делами единолично и требовать от своих министров не самостоятельных действий, а лишь исполнения его предначертаний и приказаний. И только нескольким чиновникам, проверенным за годы своего правления, он доверял проявлять инициативу.

Среди них был Михаил Семенович Воронцов, сын известного государственного деятеля и дипломата графа Семена Романовича Воронцова. Они встретились с ним под Варной в 1828 году во время русско-турецкой войны. Воронцов сменил раненого Александра Сергеевича Меншикова на посту командующего осадным корпусом и в короткие сроки овладел крепостью. В 1829 году он обеспечивал снабжение русских войск, действовавших против Турции за Кавказом. В 1834 году за неустанные гражданские и военные труды был удостоен ордена святого Андрея Первозванного.

Император Николай I в личном письме в 1844 году предложил Воронцову занять должность наместника на Кавказе и главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом с неограниченными полномочиями, с сохранением должности Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора. 62-летний генерал согласился и 24 марта прибыл в Тифлис, а 26 марта приступил к исполнению новой должности.

В мае главнокомандующий выступил с войсками в Даргинскую экспедицию, которая через 2 месяца тяжелого похода завершилась взятием аула Дарго — опорного пункта Шамиля. За этот поход Воронцов был возведен в княжеское достоинство и назначен шефом Куринского егерского полка. Позднее он отказался от длительных военных экспедиций и действовал методично, сочетая гражданское и хозяйственное обустройство края с частными военными операциями.

На Кавказе национальный вопрос имел большое значение. Воронцов понимал это и укреплял дружеские связи между русскими и местными жителями. Значительная часть жителей Кавказа были мусульмане. До них доходили слухи о том, как уважительно относился наместник к вере крымских татар. Они шли к нему и находили понимание, а он всячески стремился сохранить местные традиции, обычаи, исторически сложившиеся порядки.

Образовав Черноморскую береговую линию укреплений и перекрыв торговлю турецким купцам с горцами, русское правительство превратило укрепления в торговые центры, которые могли бы восполнить нужду местного населения в промышленных товарах и соли, доставляемой ранее из Турции.

Комитет по делам Закавказского края 11 мая 1844 года рассмотрел записку министерства финансов «Об устройстве торговли на восточном берегу Черного моря». Своим решением он установил максимально упростить таможенный осмотр иностранных судов, прибывающих в Новороссийскую и Сухумскую бухты, уменьшить с них торговые сборы, а также учредить в этих портах беспошлинную складку товаров.

По представлению министра финансов, император Николай I своим указом от 30 июня 1845 года повелел до окончательного разрешения общих предложений по устройству торговли, таможен и карантинов на восточном берегу Черного моря в виде временной меры открыть в Новороссийске, на северо-восточном берегу Черного моря, порт для приема приходящих из-за границы судов российских и иностранных. Застава в Новороссийске открылась 1 января 1846 года. Было установлено, что для пособия городам Анапе и Новороссийску ежегодно отчислять в их пользу в продолжение 30 лет пятую часть таможенных сборов. Готовились документы на упорядочивание таможенного регулирования торговли, что должно было повлиять на снижение контрабандной торговли.