Книга Страна призраков - Колин Генри Уилсон

Теперь понятно, откуда это периодически возникавшее ощущение слежки, особенно на тех открытых болотистых пустошах.

— Так что главная его цель — заменить меня в качестве правителя города пауков?

— Только в самом крайнем случае. Вообще-то он рассчитывал тебя подчинить, чтобы ты сделался марионеткой.

Найл уж не стал говорить, насколько близко Маг к этому подошел.

— Однако хотел он не только этого, — продолжал Тифон. — Наши женщины перестали рожать, в стране назревало недовольство, способное перерасти в бунт. Карвасид вполне сознавал: время играет против него. Необходимо или увеличить число женщин, которые бы вынашивали детей, или предоставить жителям больше свободы. Он понимал, что всем нужны новые цели, иные ориентиры и способы отвлечься. Была надежда, что проблему решат иллюзоры, но они лишь усугубили положение. От них люди с новой силой загрезили о чужих краях и дальних странствиях.

Вспомнив о собственных странствиях, Найл заметил:

— Боюсь, многие будут разочарованы, увидев наконец чужие края воочию.

— Он об этом догадывался. И вместе с тем измышлял новые способы отвлечь население. Даже создал специальные команды, которые тайно рассылались по разным кварталам города учинять пожары. Одновременно нагнетались слухи о якобы готовящемся вражеском вторжении. Бригады рабочих не покладая рук строили городские стены, а армия денно и нощно муштровалась. Потому-то карвасид и сделался таким сумасбродом под конец: взяла свое одержимость. Не удивлюсь, если он сам приветствовал бы в душе нападение пауков.

Тут подал голос капитан, все это время размашисто шагавший рядом:

«А ударить первым ему не приходило в голову?»

— А разве он поступил иначе? — невесело усмехнулся Тифон.

«И вот чем это для него обернулось», — добавил он мысленно, хотя от Найла это не укрылось.

Да, действительно, есть о чем подумать. Все-таки карвасиды, пожалуй, одна из самых примечательных династий в истории человечества. И проблема перед ними встала та же, что извечно вставала перед каждым великим властителем: как удержать бразды правления, чтобы еще и народу во благо. До чего странная участь: династии положило конец женское бесплодие, случившееся по воле тех же правителей.

Что ж, по крайней мере, шар, лежащий сейчас у Найла в кармане, гарантирует карвасидам место на скрижалях истории.

Как раз сейчас они проезжали мимо озера с питательной травой. Найл неожиданно вспомнил, что завтрак был четыре часа назад; не мешало бы подкрепиться. Булочки с корицей в корзинке оказались таким объеденьем, что вот тебе и повод привезти Умайю в Корш: пусть работает при дворцовой кухне.

Найл с Тифоном, покуда ехали к северному выходу, умяли почти все содержимое корзинки и сошлись во мнении, что с такими талантами девице всяко лучше быть при стряпне, чем при тюрьме.

Приблизился участок, где пришлось спешиться. Они специально выбрали место поровней, где гельбам проще было развернуться и направиться в город. Повинуясь команде Тифона, животные дружно затрусили домой. Для остальных же начался долгий подъем к пещере, охраняемой безглавым мегом.

Найл заодно вспомнил, о чем хотел попросить Тифона: нельзя ли отрядить сколько-нибудь мегов в Корш для тяжелых работ вроде восстановления гавани. А впрочем, тут явно есть проблема. Пищеварительная система у мегов как таковая отсутствует, обычная еда им не годится, они существуют благодаря синему эликсиру Мага. Так что если не удастся воссоздать непростую машину, вырабатывающую эликсир, а заодно и обзавестись скапливающей энергию калиндой, меги достаточно быстро утратят свою силу и разложатся, как и всякий труп.

Взбираясь к верхней долине, Найл изучал тропу: нельзя ли превратить ее в дорогу, пригодную для колесного транспорта? Явно не обойтись без взрывчатки или жнецов; надо, чтобы сюда наведался Доггинз и дал профессиональные рекомендации. По словам Тифона, жнецы из арсенала Страны Призраков фактически бесполезны, так как в них почти кончилось топливо. Единственная альтернатива — уговорить Хозяина жуков-бомбардиров, чтобы разрешил использовать жнецы, хранящиеся в городской оружейной.

Примерно к часу дня выбрались к заветной лощине, и Найл с радостью увидел, что день снаружи погожий, а размашистый северный ветер гонит по небу белые громады облаков, словно парусники по лазоревому морю. Укрытая от ветра седловина была прогрета солнцем. Найл блаженно раскинулся на упругой траве, ловя лицом теплые лучи солнца.

Спустя полчаса в поле зрения показались паучьи шары. Предусмотрительно взобравшийся на южную гору капитан телепатически препроводил их к месту посадки. Первый шар опустился в десятке метров от Найла. Забавно: пованивание порифидов под куполом вызывало даже что-то вроде ностальгии.

Эти шары были вдвое крупнее обычных (нововведение самого Найла, предложившего такой размер специально для перевозки пассажиров). Навстречу заспешил вылезший из корзины мохнатый силуэт на восьми лапах — Грель, сын Асмака (эх, сейчас взял бы и обнял, да вот беда: физически паука никак не обхватить).

Асмак как пить дать хотел отправиться сам, да поддался на уговоры сына, уступил честь встретить и доставить Найла. Остальными двумя шарами управляли матерые асы, готовые, случись неладное, тут же прийти на помощь. Кстати, нынче утром не обошлось без переделки: северный ветер оказался такой силы, что над долиной Мертвых пилотам было несладко.

Через четверть часа все оказались в воздухе. Найл летел в подвесной корзине с Грелем, со смешливой благодарностью чувствуя, как щекочет кожу мягкий лоснящийся мех юного защитника. Корзина шара была сделана из упругого прозрачного материала (продукт жизнедеятельности червя рупы из Дельты), с маслянистым странноватым запахом вроде герани.

Тифон держался метрах в тридцати. Когда внизу проплывал Дол Благодарения, они с Найлом помахали друг другу. Угодив в поток высокого ветра, шар Найла грузно качнулся, но вскоре выровнял полет — все равно что лодка вышла на речную стремнину. На километровой высоте ветер перестал быть слышен, и на ход шаров указывали лишь проплывающие мимо облака.

Как раз тогда Найл и остановил взгляд на птице, ровно и мощно несущейся поодаль.

— Ворон! — чуть всполошил он резким возгласом Греля.

Интересно, каково это — чувствовать свою открытость ветру высоты? Найл перевел сознание на птицу, которая при таком стремительном лёте даже не уловила чужое проникновение в ум.

В ту же секунду Найла пронизало необычнейшее ощущение. Сознание его разделилось надвое: одна половина — в изолированном, уютном мирке подвесной корзины, другая — в ревущем хаосе снаружи.

Точно так же надвое разделилось и все его существо. В восторженном, безудержном чувстве необъятной свободы жило и осознание того утлого замкнутого мирка, в котором всю свою жизнь обретается человек, свыкаясь со своим узилищем настолько, что даже не считает себя в нем узником.

Вот в чем корень извечной человеческой дилеммы. Каждый из нас привык видеть мир из одной-единственной точки обзора, привык до того, что почти не способен уверовать в реальность других людей.