Книга Мое самодержавное правление - Николай I

Голландский король оттягивал дело, в надежде разрыва между первостепенными державами, а с ним всеобщей войны, полезной для личных его интересов. Леопольд, бывший герцог Кобургский и овдовевший супруг принцессы Каролины Английской, поддавался интригам кабинета Людовика-Филиппа, который через посредство старого хитреца Талейрана старался склонить министерство английское в пользу герцога Леопольда, уже предызбранного королем французов в супруги своей дочери и, следовательно, в вассалы Франции.

Протоколы писались один за другим, противоречили между собой, не вели ни к чему, а между тем заставляли Голландию, Бельгию, Пруссию и Францию держать войска на военной ноге. Император Николай уступил просьбе прусского короля и общему желанию, решился сделать попытку склонить короля голландского к меньшей настойчивости и на этот конец отправил к нему графа Орлова.

Но король, отличавшийся упорным нравом и все надеявшийся, что возгорится европейская война, воспротивился всем убеждениям нашего посла. Тогда граф Орлов приехал в Лондон, где двор, министры и публика приняли его со всем почетом, подобавшим великому монарху, которого он являлся представителем, и личным качествам самого графа, привлекшим к нему без различия все партии.

После этой попытки наш государь предоставил времени решение голландско-бельгийского вопроса, как не состоявшего ни в каком непосредственном прикосновении к выгодам и пользам России.

Между тем при восстановившемся в западных наших губерниях порядке и спокойствии, государь освободил их от управления на военном положении, под которым они находились еще со времени императора Александра. Эта мера произвела в крае самое благоприятное впечатление, послужив доказательством, с одной стороны, доверия правительства, с другой – окончательного прекращения обстоятельств, принуждавших оное к таким предосторожностям.

С окончанием устройства царства Польского на новых началах, временное тамошнее правительство было закрыто и фельдмаршал Паскевич, командовавший расположенными в Варшаве войсками, стал также во главе гражданского управления, со званием наместника царского и председателя совета управления, составленного из русских и польских чиновников, а также из управляющих разными частями, заменивших прежних министров.

Число войск в царстве было ограничено одним корпусом. Сверх того, велено было образовать там жандармский корпус, наподобие учрежденного в России, из поляков и русских, и инвалидные команды по воеводствам, сформировав их из тех офицеров и солдат польской армии, которые со времени усмирения мятежа вели себя безукоризненно. Начальниками определены штаб-офицеры нашей службы.

Из числа офицеров-поляков, предавшихся великодушию государя, отличившимся покорностью и неимущим назначено содержание, соответственное прежним их чинам. Наконец, сироты военных и дети бедных офицеров, по упразднении Калишского кадетского корпуса, отправлены на казенный счет в корпуса петербургские и московские, а солдаты размещены по нашим войскам, сухопутным и морским.

Имущество зачинщиков и главных деятелей бунта, а также тех, кто, не воспользовавшись амнистией, остались за границей, было подвергнуто секвестру, как в пределах царства, так равно и во всем Западном крае, впредь до разбора лежавших на них долгов и окончательной конфискации их имений в казну.

Наконец, в распоряжение наместника царства были отпущены значительные суммы для пособий помещикам, фабрикантам и крестьянам, наиболее пострадавшим от бунта и войны. Правительство закупило в России огромные гурты скота для раздачи в царстве нуждающимся в нем.

Кроме того, была назначена особая комиссия для разбора показаний о потерях, понесенных мирными жителями или теми, которые оставались верными своей присяге. Впоследствии, основываясь на изысканиях этой комиссии, государственное казначейство щедро вознаградило их за потери, чтобы таким образом всемерно изгладить следы этой бедственной войны.

В наступившую затем зиму не случилось ничего особенного, замечательного, и государь, пользуясь общим миром и спокойствием, неусыпно занимался разными проектами и преобразованиями по гражданской части. В городском населении учреждено было новое сословие почетных граждан, для удержания людей торгового сословия от необдуманных и бесполезных, как для них, так и для общего дела, переходов в гражданскую службу.

Строгий указ запретил все азартные игры, в последнее время сильно развившиеся в нашем обществе и разорившие многих молодых людей и даже отцов семейств.

Изменена была система медных денег наших, дававшая дотоле повод к вывозу их в значительном количестве за границу и даже к спекуляциям на противозаконный их перелив. Военное министерство получило новое образование через упразднение звания начальника Главного штаба и учреждение Военного совета. Наконец, сделаны были также перемены в устройстве министерства иностранных дел.

В том же году праздновался 17 февраля столетний юбилей 1-го кадетского корпуса. В присутствии приглашенных к этому торжеству всех бывших воспитанников корпуса, кадеты с наследником престола в их рядах прошли церемониальным маршем мимо государя, перед монументом фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, одного из первых воспитанников сего корпуса.

Потом, после молебствия в корпусной церкви, императорская фамилия, приглашенные особы и кадеты были угощены завтраком в зале корпусного здания, где помещается его музей, и в тех комнатах, которые занимал некогда любимец Петра Великого князь Меншиков, выстроивший этот дом для собственного своего жилища, а потом обедом в Георгиевской и Белой залах Зимнего дворца.

В начале мая государь принял в торжественной аудиенции депутацию, явившуюся из царства Польского для принесения благодарности за дарованную его жителям амнистию. Придворные, члены Государственного совета, сенаторы, городские дамы, военные чины и все имеющие приезд ко двору были собраны в Георгиевскую залу Зимнего дворца, где государь с императрицей и наследником стали на ступенях трона.

Депутация, состоявшая из 12 знатнейших и почетнейших лиц царства, была введена попарно и приблизилась к трону, между выстроенными по обе стороны залы дворцовыми гренадерами. Князь Антон Радзивилл, не причастный к безумным замыслам своих соотечественников, произнес речь от имени депутации.

Эта сцена, столь уничижительная для Польши, произвела самое благоприятное впечатление на присутствовавших при ней русских и некоторым образом примирила национальное самолюбие видом уныния и покорности наших укрощенных врагов.

Между тем на другом конце света завязалась новая политическая сумятица, которая опять возбудила к нам недоверие и зависть европейских кабинетов.

Могущественный паша Египетский Мехмед-Али, давно уже негодовавший на свое зависимое положение, вдруг, под предлогом неблагодарности Порты Оттоманской за принесенную им жертву посылкой для усмирения Греции своего сына и лучших своих войск, поднял забрало и провозгласил себя врагом своего повелителя, султана.

Интриги кабинетов Парижского и находящегося под его влиянием Лондонского подожгли это восстание своими обещаниями точно так же, как прежде они раздували огонь революции Бельгийской и Польской. Император Николай, всегда благородный и последовательный в своей политике, забыл, что Турция веками враждует против России, и, чтобы дать разительное доказательство своих стремлений к поддержанию законных властей, поспешил отозвать из Египта нашего консула.