Книга Возвышение Криспа - Гарри Тертлдав

— А вы, пресвятой отец, обращаетесь к Автократору Видесскому, титулуя его гораздо ниже его нынешнего достоинства, — добавил Мавр. Голос у него был суровый, но уголок губы так и норовил дернуться вверх в лукавой усмешке.

Несмотря на всю свою светскость и учтивость, патриарх выпялил глаза.

— Нет! — прошептал он.

— Да, — возразил Крисп и в шестой раз за ночь рассказал о гибели Анфима. Слушая сам себя, он убедился, что действительно вызубрил эту повесть наизусть; нынешняя версия лишь на пару слов отличалось от той, которую он изложил Яковизию и Даре. — Поэтому, — сказал он в заключение, — мы пришли к вам, пресвятой отец, чтобы вы утром в Соборе возложили мне на голову корону.

Пока Крисп говорил, Гнатий успел взять себя в руки.

— Нет, — повторил он на сей раз гораздо громче. — Нет, я не стану короновать выскочку из конюшен, что бы ни случилось с его величеством. Если ты не врешь и Автократор действительно мертв, на его трон найдутся более достойные претенденты.

— То есть Петроний? Ваш кузен, да? — сказал Крисн. — Позвольте напомнить вам, пресвятой отец, что Петроний нынче носит синюю рясу.

— Клятвы, данные человеком по принуждению, можно и отменить, — заявил Гнатий. — Автократор из него выйдет получше, чем из тебя. Уж это ты не можешь не признать.

— Ничего подобного я признавать не собираюсь! — рявкнул Крисп. — Вы просто сумасшедший, если считаете, будто я отдам трон человеку, который первым делом отрубит мне голову!

— А ты сумасшедший, если считаешь, что я тебя короную! — возразил Гнатий.

— Не вы, так Пирр, — отрезал Крисп. Ранее эта угроза действовала на Гнатия — но не теперь. Вселенский патриарх гордо выпрямил спину.

— Пирр — всего лишь настоятель. Чтобы коронация имела законную силу, ее должен произвести патриарх. А из моих рук ты корону не получишь!

Бадурий громко застучал в дверь и, не дожидаясь ответа, попытался ее открыть. Обнаружив, что дверь заперта на засов, жрец прокричал:

— Пресвятой отец! На улице творится что-то несусветное! Двор запружен народом!

— То, что происходит на улице, меня не касается, — злобно огрызнулся Гнатий. — Пошел вон!

Крисп с Мавром переглянулись.

— А может, вас все-таки касается то, что происходит на улице, пресвятой отец? — вкрадчиво проговорил Крисп. — Давайте-ка выйдем и посмотрим.

Морщины на лбу и складки, бегущие от крыльев носа к губам, на лице патриарха углубились от внезапного подозрения.

— Как хочешь, — недовольно буркнул он.

Едва выйдя из комнатки, Крисп услыхал рев толпы. Он поглядел на Мавра, и оба они улыбнулись. Гнатий оскалился им в ответ.

Когда они все трое вышли за парадную дверь, рев резко оборвался. Гнатий в замешательстве воззрился на полк императорской стражи — несколько сотен вооруженных халогаев в доспехах, стоящих боевым строем перед патриаршим особняком. Обернувшись к Криспу, патриарх нервно облизал губы:

— Вы же… э-э… не допустите этих варваров сюда… э-э… на святую землю?

— Как вы могли такое подумать, пресвятой отец? — возмущенно воскликнул Крисп, словно вопрос патриарха разобидел его до глубины души. — Мы же с вами просто мирно беседуем, разве не так?

Не успел Гнатий ответить, как один из халогаев вышел из строя и направился к особняку. Когда воин приблизился, Крисп узнал в нем Твари. Гнатий не двинулся с места, однако поежился при виде северянина, который помимо обычной кольчуги и топора имел при себе громадный, отделанный бронзой щит. Твари вскинул топор, салютуя Криспу.

— Ваше величество! — торжественно произнес он и перевел взгляд на Гнатия. Выражение лица патриарха, должно быть, ему не понравилось, потому что и так уже холодные глаза халогая совсем замерзли. Топор дернулся в руке, словно живя своей самостоятельной жизнью.

— Уберите его от меня! — взвизгнул Гнатий, обращаясь к Криспу. Топор дернулся опять, еще недвусмысленнее. Крисп не проронил ни слова. Гнатий, как завороженный, со страхом наблюдал за острым лезвием. И чуть не подпрыгнул, когда оно шевельнулось снова. — Пожалуйста, уберите его от меня! — пронзительно завопил патриарх. И через минуту, поняв, очевидно, в чем его ошибка, добавил:

— Ваше величество!

— Можешь быть свободен, Твари. Благодарю тебя, — произнес Крисп. Халогай кивнул, повернулся и зашагал к своим землякам.

— Ну вот, — сказал Гнатий Криспу, не сводя, однако, взгляда с Твари, пока северянин не встал обратно в строй, — я публично признал вас. Вы довольны?

— Вы не почтили его величество падением ниц, — заметил Мавр.

Гнатий метнул в него бешеный взор и открыл рот, намереваясь выпалить что-нибудь обидное. Потом посмотрел на строй халогаев. Спеси у патриарха на глазах поубавилось. Он медленно опустился на колени и распластался на животе.

— Ваше величество! — повторил он, коснувшись лбом земли.

— Встаньте, пресвятой отец, — сказал Крисп. — Значит, вы признали меня полноправным Автократором? — Крисп дождался от Гнатия кивка и продолжил:

— И значит, вы продемонстрируете это всему городу, возложив на меня корону в Соборе?

— Похоже, у меня нет выбора, — уныло отозвался Гнатий.

— Если я буду хозяином империи, все в ней будет мне подвластно, — заявил ему Крисп. — Включая храмы.

Вселенский патриарх ничего не сказал, но выражение лица у него было достаточно красноречивым. Хотя императоры традиционно управляли как светскими, так и духовными делами, Анфим благополучно игнорировал и те и другие, позволяя Гнатию распоряжаться религиозной жизнью Видесса как суверенному властителю. Перспектива подчинения чьим-то приказам не могла обрадовать патриарха.

Мавр показал на улицу; в тот же миг головы халогаев повернулись в направлении, куда был устремлен его указующий перст. К патриаршему особняку приближался мужчина с большим тяжелым тюком. Нет, не мужчина… Когда эта личность подошла поближе, Крисп различил гладкие щеки и подбородок. Но и не женщина тоже.

— Барсим! — воскликнул Крисп. — Что у тебя там?

Евнух, запыхавшись, опустил свою ношу:

— Если вы собираетесь короноваться, ваше величество, вы должны появиться перед народом во всех регалиях. Я слышал, какой приказ вы отдали халогаям, и поэтому знал, где вас искать. Я принес вам наряд для коронации, корону и пару алых сапог. Надеюсь, шелк не слишком смялся от моего грубого обращения, — внезапно всполошился он.

— Это не важно. — Крисп был растроган. — Важно то, что ты решил мне его принести.

Он положил руку Барсиму на плечо. Евнух, формалист до глубины души, стряхнул Криспову ладонь и поклонился.

— Это был храбрый поступок — и, пожалуй, безрассудный, — продолжал Крисп. — Что бы ты сделал, если б на тебя напали разбойники и украли это богатое одеяние?