Книга Твоя К. - Тереза Ревэй

— Я никогда не буду умолять, Габриель. Уж вы-то должны это знать. А теперь, так как это вопрос чести, стреляйте! Чего вы ждете? Я разрешаю вам это сделать. Русские не боятся смерти, потому что для нас смерть — это часть жизни.

Габриель Водвуйае колебался, растерянный. Он понимал, что его любовь этой женщине не нужна. Она ускользала от него.

Внезапно кто-то забарабанил в двери. Габриель вздрогнул и нажал на курок. Выстрела не последовало. Ксения пошатнулась. Черные круги поплыли перед глазами. Габриель грубо оттолкнул ее.

— Уходите! — закричал он. — Уходите отсюда.

Не заставляя себя просить дважды, она кинулась к входным дверям и стала возиться с замком. В двери продолжали стучать. И тут она услышала выстрел, вслед за которым раздался тяжелый звук падающего на пол тела Габриеля.

— Ксения! — позвал ее на русском сильный голос. — Что у вас происходит? Открывай немедленно, это я, Кирилл!

Когда ей удалось наконец открыть двери, она увидела брата. Он стоял перед ней в мундире цвета хаки, его белокурые волосы торчали во все стороны, лицо светилось от счастья. Ребенок Петрограда. Ребенок чуда. Ксения Федоровна улыбнулась, протянула к нему руки, потом в первый раз в жизни упала, потеряв сознание.

Аушвиц-Биркенау, январь 1945

Советский генерал Игорь Кунин со своей частью оказался на самой середине равнинной и болотистой Верхней Силезии. Открывшаяся перед ним картина заставляла усомниться в реальности происходящего.

Мокрый снег падал с молочного неба на папаху с красной звездой, расстегнутую шинель, стекал по щекам.

Игорь шагая по проходу между темными бараками, освещенными тусклым светом, откуда на него смотрели… нет, не люди, а существа с пустыми глазами, завернутые в полосатые тряпки, босоногие и молчаливые. Он смотрел на эти ходячие скелеты и ничего не понимал. Он видел трупы. И еще трупы. И все равно не понимал.

Дожив до пятидесяти двух лет, он знал, какой абсурдной порою бывает жизнь. Он пережил ненависть и слепые убийства большевистской революции, сталинские чистки. Он участвовал в беспощадной борьбе, которую три года вела Красная армия против нацистских полчищ. Его жена и семнадцатилетняя дочь умерли с голоду во время блокады Ленинграда. Сын сражался на фронте. По последним известиям, он был еще жив, а его полк находился в составе войск, наступавших на Берлин.

Теперь его душа кричала от ужаса. Воочию увидев бездну, поставленный лицом к лицу с этим неописуемым ужасом, объяснить который у него не было слов, этот честный человек слышал, как вопила его душа.

Остановившись перед одним из бараков, он заглянул внутрь. На нарах пластом лежали женщины. Только одна стояла у дверей. Жуткий запах перехватил горло. Кунин хотел отступить назад, но тут же устыдился и взял себя в руки. На голове у женщины была повязана косынка, тело закутано в лохмотья. Черты ее изможденного лица напоминали лезвия ножей. Глаза были темные, горячечные. Кунин не знал ее. Он прибыл издалека, но это не имело значения. Даже если бы он приехал с самого края света, никого ближе этой женщины в данный момент для него не было. Смущенный, он шагнул к ней, желая успокоить ее жестом, словом. Сказать, что все теперь будет хорошо. Что он не понимает, как могло произойти все это, но обязательно поймет для того, чтобы это не повторилось.

Сара молча смотрела на человека в форме. Он был высоким, широкоплечим и занимал весь дверной проем. Вместе с ним в барак врывался свежий снежный ветер. Она не различала черты его лица, но он казался надежным. Вот уже много времени она не испытывала такого тихого покоя. Она не чувствовала ни дрожащих ног, ни истощенного тела…

Сара Селигзон умерла в Польше в день освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау около трех часов пополудни.

На германской дороге, апрель 1945

Сколько времени он шел? Несколько дней? Или несколько столетий? Он шел на север, туда, где под весенним небом пенились волны Балтийского моря, моря его детства.

Красная армия вела наступление на столицу Германии, и нацистские власти распорядились перевести часть заключенных лагеря Заксенхаузен в другое место, подальше от Берлина. В колонне еле передвигающих ноги изможденных узников, сопровождаемых охранниками с оружием в руках, по пыльной дороге брел и Макс фон Пассау. Их было несколько тысяч: русских, украинцев, французов, антифашистов-немцев.

Те, кому повезло избежать расстрела, петли или газовой камеры, смерти от побоев, пыток, голода или болезней, каждый день часами стояли на пронизывающем ветру, на плацу лагеря, где проводилась перекличка и распределение: кого на работу на завод, кого в карцер, а кого и на казнь. Именно во время такой переклички узники, у которых еще оставались хоть какие-то силы, были отобраны совершить этот форсированный пеший марш.

Макс не сводил взгляда с нетвердых ног идущего впереди него человека, который порой, пошатнувшись, начинал падать. И тогда Макс подхватывал его. По какой-то причине для него стало главным, чтобы именно этот человек не сдался. Человек был худым, весил, вероятно, около сорока килограммов. Сам Макс напрягал всю свою волю, чтобы забыть про голод, жажду, о том, что в любой момент его может убить пуля. Каждый шаг причинял ему боль, но он держался. Это был вопрос принципа, потому что Макс фон Пассау должен был жить и за других.

Подпольные кружки были разгромлены. Его кузена Вальтера фон Брискова приговорили к виселице. Фердинанда замучили до смерти, подвесив на крюк, за который мясники цепляют туши.

Последняя попытка убить Гитлера произошла 20 июля 1944 года и являлась итогом более чем десятилетней подготовки. Находясь в ставке Гитлера в Восточной Пруссии, полковник Клаус Шенк граф фон Штауффенберг в присутствии канцлера привел в действие взрыватель бомбы. Все присутствовавшие там офицеры попадали на пол. Потолок загорелся. Четыре человека погибли, остальных серьезно ранило. В разорванном мундире Адольф Гитлер получил несколько легких ожогов и разрыв барабанной перепонки. В тот же вечер Клауса фон Штауффенберга и трех его верных товарищей привезли в Берлин и расстреляли во дворе Бендлерштрассе. На следующий день по приказу Генриха Гиммлера их тела были сожжены, а пепел развеян над полем. Заговор немецких офицеров и штатских лиц, целью которого было совершение государственного переворота, подавили, как и все предыдущие попытки такого рода.

Месть Адольфа Гитлера была ужасной. Во время несправедливого, но громкого процесса президент народного трибунала словно выплевывал с напряжением свою ненависть и гнев в лица обвиняемых, которым оставалось лишь одно — держаться с достоинством. И они держались. Мило фон Ашенгера расстреляли. Согласно закону про «кровную ответственность» близкие «проклятых предателей» Третьего рейха тоже были осуждены. Софью фон Ашенгер отправили в концлагерь Равенбрюк вместе с супругой Клауса фон Штауффенберга, а ее детей передали под опеку специального учреждения, подчиняющегося СС.

Неудавшееся покушение повлекло за собой цепь арестов — всего было схвачено шесть тысяч человек. Около двухсот казнили. Удаляясь шаг за шагом от Берлина, Макс думал о городе, который осаждали русские войска. Незадолго до его ареста зажигательные бомбы уничтожили его квартиру и студию. Смотря на развалины, он думал о Ксении, которая тоже когда-то все потеряла. В тот момент он так же, как когда-то Ксения, ощущал не только испуг, но и легкость оттого, что терять больше было нечего.