Книга Зеркало для слепого - Борис Пугачев

Свободное место рядом с Родиком занял крупный мужчина, которого Родик узнал только во время его выступления. Это был брат Абдулло Рахимовича — Юсуф. Последний раз Родик видел его несколько лет назад, в гостях у Абдулло Рахимовича. Еще тогда он удивился странной внешности этого человека, огромные татуированные кисти рук которого, казалось, жили своей, отдельной от тела, жизнью.

Родик еще до приезда в Душанбе очень много слышал от Абдужаллола о роли Юсуфа в произошедших в Таджикистане переменах, его огромном влиянии и амбициях. Однако это было ничто по сравнению с наблюдаемым здесь. Юсуф походил на восточного пахана, желающего, чтобы его считали баем. Сходство с уголовником придавали бритая голова, многочисленные татуировки и манеры.

Родику все труднее было сдерживать себя. Как будто чувствуя это, Юсуф подозвал своего человека и потребовал, чтобы тот привел к нему одну из танцующих девушек, громко пояснив при этом, что она не должна быть таджичкой. Пока ходили за девушкой, он, поглядывая на Родика, нарочито громко стал рассказывать о доступности русских женщин. Все это уже походило на пьяную провокацию. Родик начал выходить из себя, и мог разгореться скандал, если бы не появился мужчина с микрофоном. За его спиной тенью следовал кинооператор. Корреспондент попытался интервьюировать Юсуфа, и это разрядило обстановку. Внимание к своей персоне тот оценил положительно и некоторое время отвечал на вопросы, явно следя за производимым эффектом. При этом он перестал демонстрировать свои татуированные руки и прекратил жестикулировать.

Родик оглянулся и увидел, что девушку уже привели. Вероятно, Юсуф также заметил это и прервал интервью. Корреспондента это не расстроило, он обратился к Родику, предлагая ему представиться.

Родику и без того не нравилось, что он, сидя поблизости от трибуны, невольно попадает в поле зрения оператора. Еще больше его беспокоило то, что на кинокамерах и другой аппаратуре стояли значки TV. Значит, съемки производились не ради будущих воспоминаний, а носили официальный характер. В планы Родика не входило сделаться публичной личностью, но что-то изменить он не мог. Он посмотрел на микрофон с надписью CNN и сказал:

— Я тут случайно. Пообщайтесь лучше с кем-нибудь другим. Тут много политических лидеров.

— Мы это обязательно сделаем, — отозвался корреспондент. — Однако нас очень интересует позиция России, и мы не верим в случайности.

— Извините. У меня неотложное дело, и я вынужден отойти. Давайте перенесем наш разговор на более позднее время, — предложил Родик, поняв, что его втягивают в ненужный, а может быть, и опасный диалог.

— Хорошо, но я запомнил ваше обещание. Мы сегодня должны обязательно побеседовать.

— Я не давал никаких обещаний.

— Как же, только сейчас вы предложили перенести разговор на другое время.

— А-а-а… Вы меня не совсем верно поняли.

— Вот так и руководство России ведет себя в отношении Таджикистана…

Родик забеспокоился, что его все же втянули в полемику, и он уже сказал что-то лишнее. Он резко встал и вышел из-за стола. Что делать дальше, он не знал, но чтобы этого не показывать, деловым шагом направился в сторону палаток.

Около крайней палатки девушка в национальной таджикской одежде, молча отбивалась от двух мужчин. Родик подошел ближе и крикнул:

— Что происходит? Отпустите девушку!

Мужчины никак не отреагировали, а девушка закричала:

— Помогите! Помогите!

Ее тут же затолкнули в палатку. Родик подбежал и, откинув полог, попытался войти. Это ему не удалось. Кто-то грубо отпихнул его. Родик предпринял вторую попытку, но полог уже успели зашнуровать изнутри или сделали что-то другое, не позволяющее проникнуть внутрь. Родик обежал палатку вокруг и в растерянности остановился у входа. Поблизости никого не было. Он застучал ладонью по брезенту, но ничего не изменилось. Родик прислушался. Было тихо. Так тихо, что на секунду подумалось — может, и девушка и мужчины привиделись. Родик заспешил к столам. Абдулло Рахимович о чем-то беседовал с корреспондентом. Извинившись, он попросил его отойти и рассказал об увиденном, сделав очевидные предположения.

— Не волнуйтесь, Родион Иванович. Эти девушки знают, на что идут. Разберутся. Не вмешивайтесь.

— Но ведь…

— Бас аст, муаллим[79]. Вы же ничего не видели. Мало ли из-за чего люди спорят. Может быть, пьяны. Все может быть. Вы мудрый. Уберите ваши сомнения из головы. Не стоит из-за женщины так волноваться. Ба сари дастархон мархамат.

Родик в который раз уже за последние дни почувствовал себя беспомощным. Он молча уселся на свое место. Корреспондент, увидев, что он вернулся, устроился рядом на месте Юсуфа и попытался продолжить беседу. На этот раз Родик резко осадил его, употребив при этом несколько нецензурных выражений.

— Да-а-а. Теперь я уверен, что разговариваю с представителем России, — внешне не оскорбившись, заключил корреспондент. — Можно задать последний вопрос?

Родик привстал в угрожающей позе. Абдулло Рахимович, заметив это, тоже поднялся и, не разобравшись, пояснил:

— Уважаемый, это наш почетный гость из России. Наш друг. Он много делает для нашей республики.

— Конечно, конечно, — поддержал его корреспондент. — Я того же мнения. Можно более конкретно?

— Абдулло Рахимович, — вмешался Родик. — Я попросил товарища оставить меня в покое. Поясните ему, пожалуйста, что я здесь случайно, а то он бог весть что думает.

— Почему случайно? Вы мой муаллим, почетный гость. Хочу выпить за ваше здоровье, дорогой Родион Иванович.

— Вот и познакомились, Родион Иванович, — вмешался корреспондент. — Скажите, пожалуйста, вы подтверждаете факты вмешательства российских войск во внутренние дела Таджикистана? Мы знаем, что Россия объявила таджикско-афганскую границу своей. Двести первая дивизия захватывает кишлаки в Бадахшане…

— Абдулло Рахимович, этот товарищ нас провоцирует. Это необходимо прекратить.

— Действительно, это вопросы больше ко мне. Скажу одно: Россия — гарант достижения мира и стабильности в нашей стране. Если у вас есть еще вопросы, то задавайте их мне, а Родион Иванович — мой гость и будет отдыхать.

— Хорошо. Прокомментируйте восьмикратное повышение цен на хлеб.

— Никакого повышения нет. Это совершенно другие процессы. Во всех странах бывшего Союза так. Деньги обесценились, а хлеб, как был хлебом, так им и остался. Беднейшим слоям мы выдаем его бесплатно. Скоро у нас будет своя валюта, и все станет по-прежнему.

— Допустим. А как вы относитесь к отделению Ленинабадской области от Таджикистана?

— Резко отрицательно. Наша республика должна быть целостной. Наш Верховный Совет выразил по этому поводу ясное мнение. Мы, я имею в виду Народный фронт, такого не допустим. Отдельные отщепенцы, конечно, есть. Кенджаевщина нами осуждается. Нам с такими людьми не по пути. Это предатели. Мы строим и построим новую единую республику. Без исламистов и без отщепенцев, старающихся поссорить нас с нашими старшими братьями и растащить республику на отдельные ханства. Это все, что я намерен вам сказать. Хоп. Дайте мне общаться с друзьями.