Книга Самая страшная книга 2014 - Алексей Жарков

— С-сука! — выл призрак, катаясь по полу. Загремел опрокинутый стул. — Руку сломала…

Тяжело дыша, Лара нависла над поверженным врагом, как дева-воительница — в ночной сорочке, с разметавшимися по плечам рыжими кудрями и чугунным мечом наперевес.

— В угол! А то я тебе… Сядь в угол, говорю!

Женщина в черном отползла к стене между комодом и туалетным столиком, — села, прислонясь к стене, и продолжала завывать и кашлять, нянча перебитую руку.

Снизу начали стучать по батарее.

— Лучше замолчи, если не хочешь, чтобы народ набежал, — сказала Лара. — И не делай резких движений. Все твои художества я подробно описала и отдала на хранение в одну очень порядочную семью. С условием, что если со мной что-нибудь случится, письмо отнесут, куда надо.

— Слышь… Открой окно, дышать нечем…

Не выпуская из рук свое оружие, Лара раздвинула шторы и открыла форточку.

— Тоже мне, благородный призрак… Твой дешевый «Kenzo» хуже дихлофоса. Сначала я думала, что мне показалось. А потом снова огурцами запахло. Польскенькие духи-то, три копейки литр. О, как я огорчилась… Подумала: не может быть, за что мне такое унижение? Потусторонние силы, подавая мне знак, могли бы выбрать посланца с более тонким вкусом, чем эта дешевка. Ты дешевка, Марина. Да, ты черная, но ты не дама. Сними шляпу, она тебе как корове седло.

— Всегда тебя ненавидела, — сказала Ларина сестра, стягивая шляпку. Лицо ее было густо намазано белым кремом. Она морщилась от боли, осторожно ощупывая перебитую руку. — Сю-сю, масю… все какие то разговоры из книжек… В чем душа держится, а как репей, за жизнь цепляется…

— Надо же, какая ты оказалась изобретательная… Даже призраки у тебя шумные, чтоб было страшнее. И переодеваться не надо — накинула длинную дубленку, капюшоном прикрылась и пошла… Однажды мой одноклассник увидел в гостях призрак черной дамы, которая манила его пальцем. И еще он лунатил. Ты украла мой дневник с этой историей. А про Фриду и платок я в прошлом году сама тебе рассказывала. Ну, что ж… ты умело воспользовалась моей слабостью… Ты жестокая, бездушная и… отвратительная.

— Убей, не пойму, зачем такие, как ты, небо коптят. Что б было кому книжки читать? Стонет, страдает, грехи замаливает, дневники пишет. Кот убежал — истерика. Сказали ей не то в транспорте — в слезы. Да ты же противна мне… до ужаса!

Лара стиснула зубы, покачала головой.

— Знатная у тебя травка, сестра.

— Ага, башку на раз сносит, и почесун от нее неслабый. Мамкина, из тайги. Мамка у меня знахарка.

На клюкве-то не проживешь. Тридцать рублей кило на заготпункте. А поползай за ней по болотам.

— Вскрытие все равно бы показало…

— Не показало бы.

— Значит, уже проверено?

Марина хмыкнула.

— Хорошо, что меня однажды наконец вырвало, — сказала Лара, — Двух дней хватило, чтобы наступило просветление. А Валентина Федоровна тебе что сделала? За что ты ее?

— Помешала, вот за что. Я тебя вынесла ночью в подъезд, в сугроб хотела засунуть, а эта старая ведьма тут как тут. Выскочила из квартиры… что случилось, да ой-е-ей… «Скорую», говорю, вызвала, а то приступ. Помогла мне тебя вниз снести. А что мне оставалось? Я-то надеялась, что ты от страха окочуришься. Или от пневмонии. Или замерзнешь. Может, ножик в себя воткнешь, может, застукают на этом… на месте преступления… А ты, вишь, как ванька-встанька. Как колобок. С балкона убегала, от тюрьмы убежала. Живучая…

Лара всхлипнула.

— За что, Марина? Неужели за квартиру?

— Не живу, а мыкаюсь по чужим углам! — От крика Марина закашлялась. По батарее снова застучали, — А у тебя никого нет. Все бы мне досталось.

— Уходи. Только отдай мне ключ… Воровка… Дубликат сделала?

Марина достала ключ и швырнула Ларе под ноги.

— Не вздумай звонить в милицию, а то хуже будет, поняла? Не докажешь. Гадство, как рука болит… Подать бы на тебя в суд, чтоб лечение оплатила! Как я теперь буду работать? Ну, ничего… Она была здесь, твоя Черная Дама, я ее взаправду видела. Может, пришибет тебя когда-нибудь…

— Убирайся!

…Хлопнула дверь. Волоча по полу тяжеленную ногу от манекена, Лара побрела в прихожую и закрылась. Потащила ногу в спальню, бросила по дороге.

Черная Дама тянет за собой на длинном вязаном поводке немолодую женщину в цветном халате. Та неуклюже ковыляет, стараясь поспеть, но шарф все больнее стягивает ей горло. Впереди мрак, еще немного, и они станут недосягаемы. Лара бежит следом.

— Марина, не так быстро! У нее же болят ноги…

Ларина сестра — это она, она, черная — ухмыляется и дергает шарф, а Валентина Федоровна говорит, с невероятным усилием повернув голову:

— Береги себя, Ларочка, — И у нее такое доброе лицо…

Лара проснулась от слез. Два сорок пять. Два сорок пять.

Она сняла телефонную трубку, набрала 02.

— Дежурная часть.

— Я хочу дать показания об убийстве женщины на проспекте Ленина.

…Следствие, суд — это надолго. Пусть. Главное, что она все записала на диктофон, купленный для диалектологической практики в университете. Она иногда смотрит эти дурацкие детективы. И надо сказать деду-астматику: если что, пусть стучит в стенку, она услышит.

Кто-то скребся во входную дверь. Лара переборола желание посмотреть в глазок и рывком открыла.

На пороге стоял грязный черный кот. Лара наклонилась и взяла его на руки.

В рассказе использованы цитаты из произведений А. Блока, Б. Пастернака, В. Высоцкого У. Шекспира, Н. Поляковой, Рильке, К. Космодеева.

Михаил Павлов

Дом на болоте

Есть ужасы за гранью жизни, о которых мы даже не подозреваем, и время от времени человеческие злодеяния вызывают их из бездны и позволяют вторгнуться в наши земные дела.

Говард Ф. Лавкрафт. «Тварь на пороге»

В тысяча девятьсот девяносто пятом друзья настоятельно советовали мне сменить обстановку. Посещали меня они нечасто: у всех свои дела и семьи. А я, похоже, внушал серьезные опасения. Я тогда был немного не в себе. Воспоминания сохранились сумрачные и нечеткие, наверное, оттого, что почти все время я просиживал в темной прокуренной квартире. Я тогда развелся с женой и никак не мог… вернуться в колею… Короче, сидел дома, пялился в черно-белый телек, иногда выходил и шатался от пивной до рюмочной. Из редакции меня, наверное, уволили, трудовую я не забрал. Когда денег не стало даже на сигареты, сел на электричку и зайцем доехал до восемьсот седьмого километра. Ко мне, кажется, и контролер не подошел.

— Андрей, — просто сказала мама, когда встретила меня во дворе. Она была бледная, какая-то не проснувшаяся. Из запахнутого халата выглядывал воротник белой ночной рубашки, полы халата касались земли. Была середина марта. Зачем мама вышла во двор в домашнем халате? Я подошел к ней, и мы обнялись. Тогда только я почувствовал, наконец, что солнце греет по-весеннему. Потом я узнал, что мама болеет и редко встает с постели.