Книга Антикиллер - Данил Корецкий

– Командировочное удостоверение имеется?

Лейтенанту Иванову тоже показалось подозрительным нахождение иногороднего контрразведчика на глухой улочке Тиходонска в задрипанной машине.

– С каких это пор милиция проверяет правильность оформления командировок сотрудника ФСК? – возмутился мрачный мужик.

– Ладно. Тогда предъявите документы на автомобиль.

У сотрудника ГУО совсем другая психология, чем у милиционера. Ценность жизни Первого лица настолько велика, что по сравнению с ней ничтожны любые авторитеты. И «перегиб палки» вполне допустим, во всяком случае, никаких неблагоприятных последствий он не порождает. А террористы всегда запасаются мощными документами прикрытия, и охрана это знает.

В тот момент, когда водитель потянулся к лежащей на соседнем сиденье куртке, офицер «Ада» увидел, что в замке зажигания нет ключа. Для него все стало предельно ясно.

– Возьмите свое удостоверение, а мне дайте техпаспорт, – повторил он, ослабляя напряженность ситуации.

Прервав движение, «Смирнов» высунул в окно руку. Лейтенант захватил кисть, рванул на излом, но неудачно – водитель напряг могучие мускулы, провел контрприем и освободился.

Милиционер-шофер ПА-8 сосредоточенно прикуривал. Газ в зажигалке заканчивался и очень важно было не загасить крохотный шарик голубоватого пламени. Старший наряда отвлекся от происходящего: когда чекисты выясняют отношения между собой, ментам лучше не ввязываться. Видя возникшую у напарника проблему, он полез в карман за спичками.

«Смирнов» отбросил куртку, и среагировавший на резкое движение Махов увидел в его руках то ли пистолет с толстым стволом, то ли обрез.

– Сволочь! – почему-то крикнул он, хватаясь за кобуру. «Москвич» стоял так, что «достать» его с водительского сиденья было трудно. Зато экипаж ПА-8 находился прямо перед черным отверстием дула. Старший сержант понял, что они являются отличными мишенями, и вспомнил многочисленные наставления по мерам предосторожности, которые на практике никогда не выполнялись. В памяти промелькнули и случаи гибели сотрудников милиции, последний произошел вчера – убили какого-то подполковника из РУОПа. Всегда убивали других, а сейчас убьют их... Тугая кобура раскрывалась медленно, а надо еще достать патрон, на контрольных стрельбах в четырехсекундный норматив никто не укладывался, химичили как могли: заранее отстегивали ремешок, выключали предохранитель, проверяющий закрывал на это глаза, но сейчас никого не обхитришь, только себя...

Стремительная фигура в светлом камуфляже разворачивалась в прыжке, и непривычной формы большой пистолет уже нацеливался на вооруженного бандита, может, он успеет – давай, родной, давай!!!

Из стекла «москвича» вырывались маленькие кружочки и щелкали о патрульный УАЗ, Махов завороженно следил за остающимися круглыми дырочками, которых становилось все больше и больше...

«Клин» производил шум, напоминающий клокотание воды, закручивающейся в кухонной раковине. На его фоне оглушительно прозвучал выстрел девятимиллиметровой «Беретты» – штатного оружия группы «Ад». «Смирнов» падал вправо, чтобы с разворота перенести огонь на последнюю цель, но коническая пуля вошла в голову за левым ухом и, пройдя сквозь череп, вырвала правую височную кость.

– Сволочь! Сволочь! Сволочь! – еще продолжал кричать Махов, но, поняв, что все кончено, рукой прижал челюсть. Руки и ноги дрожали, тело вспотело, хотелось лечь и отключиться от всего окружающего. А особенно из изрешеченной ПА-8, в которой лежал так и не сумевший прикурить напарник.

Офицер усиления аккуратно вынул из рук преступника малогабаритный автомат, положил на заднее сиденье. Старший сержант находился в прострации и в контакт не вступал. Поэтому он сам вызвал по рации подмогу.

Вокруг места происшествия собирался народ, одним из первых подбежал Серый. Осмотревшись, он вернулся в дом и доложил:

– Точно, по твою душу приехал! С автоматом коротким, бесшумным... Мента завалил, а другой ему башку разнес! Как ты это учуял?

Крест намертво сжал челюсти.

– Учуял! Ты вот что, позвони другу моему лучшему, Черномору. И скажи: только что Креста завалили возле дома. Из автомата...

Через несколько минут заждавшийся Черномор нетерпеливо схватил телефонную трубку.

– Прямо возле дома! – взволнованно орал Серый. – Из автомата всю грудь разворотили, сразу и кончился!

Черномор провел сухой ладошкой по влажному лбу.

– Горе-то какое! А кто сделал?

– Залетный, видно. Менты его грохнули.

– Сейчас приедем.

Несколько минут Черномор сидел неподвижно, стараясь справиться с волнением. Никто ничего не знает, посланец Метлы мертв. Главное, не выдать себя интонацией, взглядом, жестом. Он кликнул Гангрену.

– Собери наших, Креста убили, – скомандовал он.

Кортеж из четырех машин прибыл на Пирамидную через полтора часа, когда о случившемся напоминала лишь постепенно рассасывающаяся толпа зевак. Захлопали дверцы. Для вора смерть – событие куда более значимое, чем рождение. Появление на свет голого маленького лоха – факт естественный и никого, кроме заделавших его мужика и бабы, не затрагивающий. Да и родителям часто он на фиг не нужен – сдадут в дом малютки, и дело с концом.

Другое дело – уход из жизни. К этому времени уже имеется какой-то багаж: авторитет, связи, положение. Есть «пристяжь», друзья, враги. Каждый с болезненным интересом примеряет обстоятельства случившегося на себя: как сделать, чтобы тоже не сыграть в ящик, чем подстраховаться, от чего поберечься... Да и изменения в соотношении сил происходит: кому-то кончина покойного выгодна, кому-то нет... Опять же, похоронить надо по-человечески, чтобы и братве показать, и лохам – не зря жил усопший!

Когда такой козырной вор, как Крест, уходит, то со всех концов страны авторитеты съезжаются, часто вопросы важные заодно решают и превращают поминки во всеобщий сходняк.

Прибывшие на Пирамидную, 62 двадцать членов тиходонской общины в полной мере осознавали важность предстоящего ритуала и старались ему соответствовать. Все обрядились в темные костюмы, каждый держал букет из четного числа гвоздик. Лица выражали сдержанную мужскую печаль.

Во дворе находились люди Креста. Они тоже выглядели мрачно, но одеты были в повседневную одежду, что сразу ставило их на ступень ниже свиты Черномора. Воры очень ценят внешние проявления чувств, поэтому отступление от традиций является нетерпимым.

Черномор первым вошел в дом. За ним Север, Лакировщик, Хромой, Гангрена. Остальные остались во дворе, заведя обычные в таких случаях разговоры с кодлой убитого: как получилось да кто мог послать убийцу, когда похороны...

В просторной, но небогатой горнице с завешанными зеркалами, на раздвинутом, словно на большую компанию, обеденном столе лежал Крест в единственном своем, купленном после освобождения черном костюме, белой рубахе и новых черных штиблетах. В скрещенных на груди руках горела свеча.