Книга По следу саламандры - Александр Бирюков

После визита к мастеру Рейвен с не ослабевающей энергией продолжил исследования города и его дневной жизни. В отдыхе он пока не нуждался. Для восстановления сил и ясности ума ему требовался лишь час, который он выкроил для себя в поезде.

И вот он вновь на этой улице.

Извозчик, истомившийся ждать, когда достойный господин сойдет, сказал с тенью недоумения:

— Так вот уж… Прибыли. Тот ли дом–то?

— Да, все отлично. И дом тот, и все так, — странно ответил Рейвен, — все так, как нужно.

И, поколебавшись, протянул извозчику бумажку.

— Оу! — воскликнул тот. — Э…

Начал что–то подсчитывать, шевеля губами, доставал из поясной сумки разные бумажки, прикидывал, совал обратно.

— Не сочту никак сдачу, — сказал с досадой, — без лукавства говорю. Я нынешнего курса этих векселей не знаю, достойный господин. А кредит сильно большого достоинства. Помельче не найдете? Да лучше бы столичного какого синдиката кредитку–то. Эти не ходкие. Мне менять их придется.

— Да я и сам, — с улыбкой сказал Рейвен, — в курсах путаюсь. Вот если бы синдикаты один на всех вексель выпускали, а?

Извозчик вытаращил на него глаза.

— Это как же? Как это один?

— Ну, сговорились бы меж собой и выпустили единую кредитку. Чтобы не менять каждый раз векселя одного синдиката на векселя другого.

— Да как же они могут? Синдикаты разные. И вес у них разный. И курсы меняются. Один в гору пошел — его кредиты дороже к другим. А убыток терпит — курс падает. Никак решительно невозможно единые кредитки ввести. Было бы можно — сделали бы давно.

— Я понимаю, — пошел на попятную Рейвен, — но как бы удобно было. Что ж не помечтать?

— Мечтать о несбыточном — гневить ангела судьбы, достойный господин. Вот на Востоке кредиты единые. Потому что у них синдикатов нет. У них император. А как без сравнения узнать, сколько весит кредит? Император сказал, сколько весит? А почему я ему верить должен? Он сколько хочешь кредитов напечатает и будет мне указывать, сколько чего я на них могу купить. А каким качеством, какой репутацией цеховой это обеспечено? Какой товар император производит и чем тот товар славится? Вот что.

— Верно, верно, — пробормотал Рейвен. — Так как мы поладим? Вот, взгляни, чем я богат… Все векселя не столичные. Ну, без лукавства?

— А вот, достойный господин, этот синдикат мне знаком. И курс подходящий. С этой бумажки дам сдачу враз. И без лукавства. К любому меняле ступайте, и подтвердит, что я обжулил вас самую малость, только ради хватки извощицкой. Чтобы совсем простаком, значит, не прослыть.

Через минуту Рейвен взлетел по леопардовой дорожке к двери мастера Максимилиана.

— Вы хотите знать, готов ли ваш заказ?! — радостно воскликнул портной после обмена приветствиями. — И я рад сообщить, что справился с ним. Не буду скрывать, что это было не просто. Я занял вашим заказом всех помощников и отложил всю прочую работу, чего обычно не делаю. Не скрою также, что мне самому был интересен результат. Занятно было увидеть воплощение ваших идей. Но на улицу вы выйдете совсем другим человеком.

Рейвен помалкивал, следуя за говорливым портным в примерочную.

— Каково? — мастер показал на манекен.

— Впечатляет.

Это действительно впечатляло. Портновский манекен, не обладавший собственной индивидуальностью, выглядел Кларком Гейблом в золотые годы — франтом и денди. Вот разве что больших ушей у него не было, как, собственно, и головы.

Всемур Максимилиан понял, что угодил клиенту.

* * *

— Начало съемок назначено, — говорил Улла Рен, измеряя огромными шагами пространство кабинета Ортодокса Мулера. — И я буду снимать, хотите вы этого или нет!

Он обращался непосредственно к хозяину кабинета, который сидел за своим столом и походил на демона, высунувшего голову и плечи из–за края Мира.

— Затраты… — ласково проговорил Мулер, любивший повторять: «Я не бедный, я жадный. И потому не бедный».

Пенелопа Томбстоун сидела в кресле и демонстрировала себя всеми доступными средствами.

— Если Мулер таким образом, — передразнивая Мориса Тейта, сказала она, — рассчитывает спровоцировать рост обеспечения кредитных обязательств в золотых аникорнах, то это может говорить только о наивности руководства синдиката. Если же синдикат ориентируется на получение крупного заказа… Уточним: весьма крупного заказа, — то мы затрудняемся предсказать, что это могло бы быть…

— У вас, Пипа, хорошая память не только на порядок слов, но и на интонации, — похвалил Мулер.

— Так вы наивны или ждете заказа? — пропустив комплимент мимо ушей, сказала Пипа. — Признайтесь мне. Вы ждете заказа? Я знаю, что нет. Значит, вы наивны…

— Метрополия спит, — ответил Мулер, задетый за живое.

Никому никогда он не позволил бы с собой так разговаривать. Но права Пипы ограничивались только ее чувством такта, а оно было размыто и неустойчиво.

— Не пытайтесь позабавить меня, Ортодокс! — зашипела Пипа. — Секреты коммерции оставьте для ваших подручных. И для Совета синдикатов. Я вам предлагаю оправдать игру с кредитными обязательствами вложением в мультифотофильму.

— Академия опять обещала вечером дождь, — словно по страшному секрету сообщил Мулер. — Я пригласил вас не для отказа. Что вы думали? Я хотел объявить, что собираюсь финансировать ваш фильм не по смете, а по фактическим затратам. Тратьте сколько нужно. Я должен знать только одно.

— Что?! — остановил свой бег туда–сюда Рен. — Что вам нужно знать? Что вы понимаете в искусстве мульгифотографии?

— Список… Исполнителей ролей, — развел руками Мулер, хотя явно собирался спросить что–то другое.

«Список жертв! Сценарий он хотел видеть, да спохватился, — догадался Кантор, — очень ему потребно изучить сценарий. Не растрепал ли неведомый анонимный сочинитель какие–то важные тайны! И главное — список жертв!»

Пипа тоже заметила, что Мулер вел себя странно. Никогда прежде он не был покладистым. Никогда не сдавал свои позиции. Значит, что–то происходило.

— Это полная ерунда! — взревел Рен. — Я буду брать и увольнять актеров и натурщиков, как мне будет нужно. Какой еще список? Ну хорошо! Начните с меня… Я буду играть Джима. Сам. Так, как это сделаю я, никто не сделает этого!

— Но у вас нет главного героя! — напомнил Мулер.

— Кантор! — ласково сказал Рен. — Вот мы и подошли к тому, зачем ты мне необходим. Ты был на фронтире. Ты знаешь все эти штучки, все тонкости. Я понял, что мне нужна от тебя не консультация. Мне нужен главный герой.

— Улла, безумец, где я тебе его возьму? — опешил Кантор.

— Ты сам его сыграешь.

— В уме ли ты? Я этого совершенно не умею и не хочу.