Книга Валентайн - С. П. Сомтоу

Пи-Джей смотрит на мертвую женщину и вдруг проникается невыразимой легкостью бытия. Ему предстает видение — внутри видения. Его дух устремляется к тому месту, где проходил его самый первый поиск видений, когда его посетила женщина-дух, наделила его горьким даром видеть и дала ему двойственный пол... И теперь она снова явилась ему. Он видит ее, одетую в облака и сияние солнца. И его сердце переполняется радостью, потому что он знает — пришло время освобождения.

— Ты знаешь, зачем я пришла? — говорит женщина-дух.

— Да. Забрать обратно свои дары.

— Да. Они больше тебе не нужны. Для тебя они были тяжелым грузом. И я тебя понимаю. То, что ты сделал и через что ты прошел... это неправильно, что кому-то из смертных пришлось это делать. Но по-другому было нельзя.

Она трижды касается его груди. При первом касании исчезает все, что в нем было женского; второе касание — и он падает вниз, на землю; третье — и магии больше нет.

Женщина-дух тоже исчезла. Но на ее месте теперь другая — юная, свежая. Вся — трепетная любовь. Пи-Джей заключает ее в объятия.

— Хит, — шепчет он. — Хит, Хит...

— Я убила дедушку, — говорит Хит. — Теперь он сможет переродиться...

— А я уже не шаман, — говорит Пи-Джей. — У меня больше нет дара.

— Но мы все еще в этом видении... все еще в зеркале...

— Скоро все кончится. Слышишь? Поезд уже останавливается.

— О... Пи-Джей... люби меня! Быстрее! Пока видение не кончилось.

* * *

• наплыв: пророк: поиск видений •

Дамиан Питерс медленно открывает глаза. Ведьма мертва. Динь-дон, думает он, пряча улыбку. Он знает: уже очень скоро они покинут эту страну Оз. Навсегда...

* * *

• память: 1520 •

И мальчик говорит Монтесуме:

— Радуйся, Говорящий Первым. Ты был прав. Сейчас не время для скорби. Теперь я знаю, что все кончается... даже империя, которую ты так хотел уберечь... даже вечность, на которую я обречен.

И Монтесума в ответ говорит, и его тихий голос перекрывает предсмертные вопли и рев огня:

— Стало быть, ты действительно бог? Ты сразился с Пернатым Змеем и проиграл?

— Когда-то каждый из нас был богом. Но боги тоже не вечны. — Мальчик-вампир оборачивается к Кортесу: — Прощай, капитан.

— Куда ты идешь, Хуанито? — спрашивает Кортес. — Ты должен вернуться со мной в Испанию. Нам будет о чем рассказать на приемах в королевских домах Европы: как сначала тебя обрекли на смерть, а потом спасли. Теперь мы все — богаты.

— Я возвращаюсь в темный лес души, — говорит мальчик-вампир, — и я сам не знаю, когда приду снова.

И тут Монтесума издает леденящий кровь вопль, ибо теперь он уже точно знает, что бог оставляет его навсегда.

— Нет, — говорит мальчик-вампир, как будто прочитав его мысли. — Радуйся, Говорящий Первым.

И он растворяется в дыме копала, обернувшись туманом, как это умеют вампиры, и втекает в осколки Дымящегося Зеркала.

* * *

• Вампирский Узел •

Ночь. Поезд подъезжает к маленькой станции. Пи-Джей первым спрыгивает с подножки и подает руку Хит. Она такая красивая в сиянии полной луны. Пи-Джей навсегда сохранит в своей памяти эту ночь в Зазеркалье, когда они занимались любовью в последний раз... их любовь — это единственное, что было настоящим в калейдоскопе блекнущего видения.

Потом из поезда выходит Дамиан Питерс. У него такой вид, как будто он побывал в аду. И он действительно там побывал, только это был ад у него в душе.

— Мир — это ад, но не в том смысле, в котором я понимал это раньше, — бормочет он себе под нос.

— И что вы теперь будете делать? — спрашивает Пи-Джей. — Вернетесь к себе в Вопль Висельника?

— Вот уж не знаю, — говорит преподобный Питерс.

Следующим на платформу выходит Тимми Валентайн.

Он не произносит ни слова. Просто стоит и молчит. Он такой бледный — в серебряном свете луны, но теперь эта бледность не кажется мертвой. И в глазах у него — затаенный смех, которого не было раньше. По крайней мере Пи-Джей такого не помнит. Сначала Пи-Джей подумал, что это Эйнджел. Но когда Тимми заговорил, он узнал его голос. Голос, который не спутаешь ни с каким другим.

— Я себя чувствую, как Пиноккио, — говорит Тимми. — Наконец-то я настоящий.

— Я ни о чем не жалею, — доносится голос из окна. Это Эйнджел. Рядом с ним — Брайен и Петра. Святое семейство, в котором нет ничего святого. Нечестивая троица. Брайен — небритый Бог-Отец, похожий на опустившегося писателя; Петра — политкорректный Святой Дух в элегантном брючном костюме; и Эйнджел, чей мертвенно-бледный лик светится в полумраке. Пи-Джей узнает эту бледность. Так выглядят мертвые, но неумершие. Нежить.

— А вы что, не будете выходить? — спрашивает Пи-Джей.

— Нет, — говорит Эйнджел. — Может, на следующей станции. А может, еще покатаемся.

— Но, Брайен... — начинает Пи-Джей и умолкает на полуслове. Взгляд Брайена красноречивее всяких слов. Этот взгляд говорит о том, что он ничего не забыл — он помнит все, что они пережили вместе. И тем не менее Брайен медленно качает головой. А потом они обнимаются — все трое, — и поезд отходит от станции Вампирский Узел, уходит навстречу рассвету.

— Пойдемте домой! — говорит Тимми, и вдруг смеется, и ведет всех за собой — в лабиринт разбитых зеркал...

* * *

• наплыв •

С чистого — без единого облачка — неба пролился дождь. Вода обрушилась сплошным потоком на горящую гору. Буквально за считанные часы пламя погасло. Осталась только дымящаяся зола. Феномен небывалый. Чудо природы.

Когда вертолеты приземлились в Узле, спасатели обнаружили только трупы, обгоревшие до полной неузнаваемости. Но в самом центре кольца пожара их ждало чудо. Главный съемочный павильон был нетронут огнем. И вскоре выяснилось, что все это время там проходили съемки — люди в павильоне даже не знали о том, что творится вокруг.

— Но неужели вы ничего не слышали? — спросил один из спасателей у режиссера Джонатана Бэра. Он не верил, что такое вообще возможно.

— Ну, понимаете... у нас там был такой джем. В смысле, мы там снимали такую сцену, за которую многие режиссеры полжизни бы отдали. Да что полжизни?! За такое не жалко и умереть! И кое-кто умер, как я понимаю. Но я повторюсь. Иной раз искусство стоит того, чтобы за него умереть. А про пожар мы потом почитаем в газетах.

Среди погибших была и Марджори Тодд, мать мальчика, исполнявшего главную роль. Ее опознали только по слепку зубов — каким-то непостижимым образом у нее сгорела вся кожа. Также среди погибших: каскадер Джеймс Торрес, главный пиротехник Дэн Остердей...