Книга Мир в подарок - Оксана Демченко

Сейчас я видела совсем иного коня. Дрожащего, понурого, с мутным взглядом, тяжело дышащего и едва держащегося на ногах. Любимого гриддского скакуна князя отравили, тут и чутья не надо иметь, чтобы разобраться. Пена на губах, характерный хрип… Полагаясь на опыт Риана, великого знатока коней, могу утверждать, что это здесь зовется «крапивница». Отравление, ведущее к мгновенному отеку гортани. Яд растительный, дали его с кормом. Следов наверняка нет… Зато есть я, чужая травница в деннике игреневого.

Не требуется великий ум и для того, чтобы понять: меня ловко втянули в очень крупные проблемы. Приторно-милая княжна вчера обещала вспомнить о назойливой травнице. Быстро же она исполняет свои планы!

Мысли неслись галопом, не мешая рукам привычно искать нужные средства в неразлучном коробе. Рановато меня позвали, еще можно спасти коня. Полчаса спустя он лежал на боку, взмыленный и жалко дрожащий, а я довольно сидела рядом, склонившись к морде. И гордилась собой. Уже понятно наверняка: к вечеру игреневый забудет о хвори. Скоро встанет на ноги, его надо будет вываживать. Где, кстати, этот трусливый конюх? Наверное, вот он, – решила я, расслышав шаги в коридоре.

Свет померк, заслоненный крупным силуэтом. Обернувшись, я без труда узнала князя. И похолодела от предчувствия еще большей, чем казалось сперва, беды. Взгляд Риннарха был едва ли не более безумен, чем у его несчастного коня. Чутье шепнуло: дело плохо. Опоили темным ядом, мутящим сознание, он теперь за себя не вполне отвечает, кипит злобой. Ох, как бы ему поскорее и попроще объяснить, что я не в чем не виновата, и что меня надо хотя бы судить?

Тарпен шагнул навстречу мне, поднимающейся с колен, протянул руку, вроде бы желая помочь. Я засуетилась, как-то очень некстати забыла, что сама же исказила его память, что меня он не может узнать. Доверчиво дернулась навстречу. А благородный наш повелитель коротко направил раскрытой ладонью подбородок вверх и вбок…

Смерть удивленно хмыкнула, наблюдая, как опыт Риана опять уводит меня от встречи с ней. Позвонки хрустнули, но устояли, рывок прошел по касательной, все же выбросив сознание далеко, на знакомые полированные ступени, ведущие вниз, в невозвратность. Туда бы мне и топать, не будь я снавью. А так – посижу, отдышусь и вернусь. Если будет, куда, едва ли он остановится на достигнутом. Но даже при сумасшедшем везении – ох и больно будет дышать…

Я села на холодный камень.

Рядом проходит грань, из-за которой нет обратного пути. Я рассуждала громко и внятно: тут подслушать некому, да и звук голоса хоть немного подбадривает. Место уж больно жуткое, последнее.

Здесь стояла Сиртэ и звала старшего княжича, а рядом был младший, – рассказывала я самой себе, уверенно тыча пальцем в две ступень чуть ниже. Потом Сиртэ пошла дальше, а жемчуг, как я полагаю, оказался у Атираса-жи. Тогда еще не черный, самый обыкновенный…

В глубине коридора шевельнулась призрачная тень, переливчатый контур на более темном фоне. Сперва я решила – почудилось. Но тень подплыла ближе, и я различила её черты. Маленькая босая илла в застиранном поношенном платьишке с вышитым узором своего рода стояла двумя ступенями ниже. Её лицо было на одном уровне с моим. Усталая, понурая, с запавшими сухими глазами.

– Ты меня позвала, – тихо шепнула она, благодарно кланяясь. И пояснила, хотя в этом уже не было необходимости, – Я та, имя которой проклято в мире живых. Все, кого я любила и знала, прошли мимо, по этим ступеням, и даже не обернулись глянуть в мою сторону. Мой род погиб. Друзья проиграли сражение, которое не случилось бы, будь я осторожнее и осмотрительнее. Я не надеюсь на прощение, но быть отвергнутой очень тяжело. Первый раз кто-то проявляет милосердие и зовет Сиртэ, чтобы почтить разговором.

– Они не знали, что ты осталась здесь, – покачала я головой. – Риан считает, что ты погибла. Он никогда не проклинал тебя, все, что произошло, это несчастный случай.

– Но он не сказал тебе правды, ведь так? – покачала головой прозрачная илла. – Я нарушила правила, а платить пришлось другим. Кровью, жизнью, свободой, честью, надеждами. И до сих пор возмещение недостаточно, и по-прежнему остается так страшно много открытых счетов! А мне приходится смотреть, и нет им конца, идущим вниз. И сил смотреть уже не осталось. Но права уйти тоже нет.

– Расскажи, – жадно потребовала я. – Может, мы с тобой вдвоем и разберемся, и оплатим старые счета.

– Вместе? – неуверенно переспросила она. Виновато вздохнула: – Велика ли от меня теперь польза? Только и могу, что выговориться. Если это важно – слушай. Еще в степи я безмерно устала, истратила дар до последней капельки и решилась обратиться за помощью к Великому, чтобы спасти княжича. Как любая из нас может делиться силой с близкими, так и он отдает свои тем Говорящим, кому отпущено более других. Ясным, получившим дар дракона.

– Жемчуг?

– Он мог так выглядеть, – кивнула Сиртэ. – Малая искра света души Великого, песчинка из мира моих снов. Я ушла вниз, искать княжича, оставив дар в руках младшего брата, и я в тот момент брала силу дракона. Я знала старшего Атираса и верила ему, но не была достаточно внимательна к Жи, обманулась их внешним сходством. Он использовал полученную возможность. Мы с Го уже почти вернулись, но младший не принял такого исхода. Он ощутил полноту силы, оказавшуюся в его ладони, позарился на власть. Атирас-жи погубил и меня, и своего брата. С тех пор Адепты пьют из источника дракона, а Великий не может ничего изменить. Как я не в силах уйти, ведь моя душа также привязана к амулету. Вот и буду маяться за грехи, пока то, что ты зовешь жемчужиной, не вернется в Золотое море, откуда я получила дар во снах. Но это невозможно.

– Неужели дракон не способен…

– Никак, – обречено покачала головой илла. – Когда печати уничтожили реку и породили язвы рвов, Великий оказался отрезан от мира. Ты была там, на пороге, когда второй раз окунулась в Радужный. Я знаю, это мне ведомо. За порог шагнуть живому – нельзя. Поэтому Вэрри, ты зовешь его Рианом, ничего не стал тебе говорить. Просто бороться теперь бесполезно.

– Вот уж нет. Я так не считаю. Мир снова позвал снавей. Мы живем –и я, и Най, и прочие. Да и твои друзья не зря бились и гибли. Что они хотели сделать, почему так рвались в Утренний бор и почему его затопил Адепт?

– Если бы у кого-то еще обнаружился дар дракона, он мог бы выпустить Великого, заняв его место. Правда, сам бы едва ли вернулся в мир, слишком далеко идти туда, а оттуда – совсем непосильно для человека, – виновато вздохнула она. – Вход именно у Радужного. Только дара больше никто не получил.

Ветерок колыхнулся, словно далеко вверху приоткрыли дверь. В общем-то так и есть, мое сознание пытается вернуться в мир живых. Приятно. Как эта девочка тут существует – в бессолнечной серой неопределенности? Что бы она не натворила, нельзя так долго и страшно платить за это.

– Тебе пора, спасибо, что выслушала, – торопливо шепнула Сиртэ. И добавила, кланяясь: – И что не проклинаешь, вдвойне благодарю.

Она отвернулась и удалилась, становясь все прозрачнее. Я так и не успела сказать, что еще одна жемчужина – мой драконий дар – в мире живых уже появился.