Книга Тайные убийцы - Роберт Уилсон

Люди из СНИ не преувеличивали, когда говорили о количестве книг в квартире. Стены гостиной и столовой были сплошь заставлены книгами, а в спальне они стопками громоздились на полу. Книги охватывали все области знания и были главным образом на французском и английском, хотя одна комната была целиком отведена под арабские тексты. Задняя комната, судя по планировке, должна была служить главной спальней, но имам устроил в ней кабинет, с узкой кроватью у одной стены и письменным столом у противоположной. Стены были уставлены книгами. Фалькон сел за стол, в деревянное вращающееся кресло. Он заглянул в ящики стола, но они оказались пусты. Он повернулся вместе с креслом и наугад достал книгу с ближайшей полки. Книга называлась «Риманова дзета-функция». Он поставил ее на место, не потрудившись даже открыть ее.

— Он их все прочел, — заявил Флауэрс, стоя в дверях. — Потрясающе: столько знаний в голове у одного человека. У нас в Лэнгли кое-кто тоже прочел примерно столько же, но таких мало.

— Сколько ты его знал? — спросил Фалькон. — Если считать, что он мертв.

— Наверняка мертв, — сказал Флауэрс. — Мы познакомились в Афганистане в восемьдесят втором. Он был тогда совсем мальчишкой, но при этом он был одним из немногих моджахедов, говоривших по-английски, потому что, хотя он родился в Алжире, в школу он ходил в Египте. Мы снабжали их оружием и тактическими советами, когда они воевали с русскими. Он это ценил и в ответ помогал не пускать этих безбожников коммунистов на священную землю Аллаха. Как вы знаете, так поступали далеко не все. Кто это сказал: помогать человеку — самый верный способ сделать так, чтобы он на тебя обиделся?

— И ты все это время поддерживал с ним связь?

— Как ты сам можешь догадаться, случались перерывы. В девяностые годы я потерял его след, а в две тысячи втором мы возобновили контакт. Я выкопал его во время одной из своих поисковых экспедиций в Тунис. Он никогда не покупался на идеи Талибана и всю эту ваххабитскую чушь. Как ты уже, наверное, понял, он парень неглупый, а потому не мог найти в Коране ни единой строчки, которая бы оправдывала террористов-камикадзе. Он тоже был исламистом, но он очень четко все видел.

— И ты даже не подумал рассказать одному из ваших начинающих шпионов, который расследует…

— Слушай, Хавьер, тебе с самого начала давали информацию. Хуан тебе сказал, что у него нет допуска к биографии имама и что американцы поручились за Бенабуру, когда он подавал на визу. Что тебе еще нужно? Его полное жизнеописание? В этой игре тебе ничего не собираются подносить на блюдечке, — проговорил Флауэрс. — Я не собираюсь извещать общественность, что имам был моим шпионом в одной из мечетей Севильи.

— Значит, вот почему мы не смогли сюда попасть? — спросил Фалькон. — И получить доступ к данным по его телефонным переговорам.

— Я должен был убедиться, что здесь не осталось ничего, что могло бы указать на его связь с ЦРУ. Для этого пришлось пролистать все эти книги, — ответил Флауэрс. — И не считай меня безответственным. Я проследил, чтобы СНИ поискало номер электрика.

— Хорошо, принято. Я просто должен был отнестись к этому более… реалистично, — произнес Фалькон. — Бенабура говорил тебе о Хаммаде и Сауди?

— Не говорил.

— Должно быть, тебе это обидно.

— Ты не понимаешь, как давят на этих людей, — сказал Флауэрс. — Он мне дал массу полезной информации: имена, передвижения и прочее. Но про Хаммада и Сауди он не сказал, потому что не мог.

— Ты хочешь сказать, что он не мог рисковать сообщать тебе о них и что потом ты действовал в соответствии с его информацией, чтобы всю вину можно было взвалить на Абделькрима Бенабуру?

— Ты быстро обучаешься, Хавьер.

— Он знал о Мигеле Ботине?

— Бенабура был парень опытный.

— Понимаю, — задумчиво проговорил Фалькон. — И он решил, что будет удобнее передать информацию о Хаммаде и Сауди через Мигеля Ботина, вот почему он воспользовался услугами электриков, которых предложил Ботин.

— Он отлично разобрался в ситуации. Он понял, зачем приходили лжеинспекторы, ему было ясно, почему перегорел предохранитель и почему ему прямо в руки сунули телефон «нужного» электрика, — сказал Флауэрс. — Он не ожидал только, что электрики подложат бомбу, а не только поставят микрофон.

— Там был микрофон?

— Разумеется, ему надо было узнать, где этот микрофон находится, чтобы свободно вести разговоры в мечети, — проговорил Флауэрс. — Они подключили его к розетке у него в кабинете.

— Интересно, пользовались ли им и кто слушал разговоры? — полюбопытствовал Фалькон. — Что на этот счет говорит СНИ?

— Предполагалось, что микрофон установил КХИ, — сказал Флауэрс. — Ботин работал на Гамеро, а Гамеро служил в КХИ, и я никогда с ними об этом не говорил, потому что мне сказали, что в их комитете есть проблемы с утечкой информации.

— А что с той дополнительной розеткой, которую Бенабуре поставили в кладовку?

— Видимо, это было требование Хаммада и Сауди, — ответил Флауэрс. — Он со мной это не обсуждал.

— И про гексоген ты тоже не знал?

— Все должно было выплыть наружу, только когда Бенабура будет готов к тому, чтобы это выплыло.

— Он заметил наблюдение?

— Из квартиры на той стороне улицы? — уточнил Флауэрс. — Он был так поражен тем, насколько непрофессионально это делается, что даже начал думать, что это вообще не наблюдение.

— Ты об этом с кем-нибудь говорил?

— Я спросил Хуана, и он ответил, что они тут ни при чем, а потом он по моей просьбе выведал подробности насчет КХИ и сказал, что те тоже в этом не участвуют. Однажды вечером я сам заглянул в эту квартиру, но там было пусто. Никакого оборудования. Потом я больше об этом не переживал.

— Ты позволяешь мне задавать необычно много вопросов.

— Все это — давние новости.

— Похоже, тебя не волнует, что электрики Ботина заложили в мечеть бомбу.

— Волнует, Хавьер. Еще как. Я потерял одного из лучших агентов.

— Ты веришь в гипотезу СНИ?

— Что Ботин был двойным агентом? — уточнил Флауэрс. — Что исламский террорист, на которого он работал, знал о Бенабуре и хотел избавиться от имама?

— А также от Хаммада и Сауди.

— Чушь собачья, — мрачно ответил Флауэрс. — Но я сейчас не об этом думаю. Это твоя работа — копаться в прошлом.

— Ты думаешь: что Хаммад и Сауди делали в Севилье со ста килограммами гексогена?

— ГИКМ не заинтересована в возвращении Андалузии под власть ислама, — сказал Флауэрс. — Приоритетная задача у них — сделать Марокко исламским государством под управлением законов шариата. Но они действительно относятся к Западу так же, как те, кого мы называем «Аль-Каедой».

— Хаммад и Сауди точно входили в ГИКМ?