Книга Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие - Джон Руссо

надежде убежать от ужаса, преследующего ее в холле. Внизу был запас еды, телефон и небольшая кухня — она смогла бы оставаться в подвале до тех пор, пока они не покинут дом, а когда станет безопасно выходить на улицу, она наконец сможет выбраться из этого Богом забытого поместья Стоул.

Кэрол рывком открыла дверь и сбежала вниз по лестнице, не забыв закрыть дверь за собой. Внизу их было меньше, и она подумала, что здесь ей будет намного легче.

Она посмотрела на свои руки, на нежную, почти прозрачную кожу, которую любила даже больше, чем Крэга: руки занимали в ее карьере такое же место, как и голос. К своему ужасу Кэрол обнаружила, что руки ее исколоты и кровоточат. Пройдет несколько недель, прежде чем она снова сможет появиться на сцене.

Появиться на сцене? О чем она думает — появиться на сцене! Ей еще повезет, если она вообще выберется отсюда живой.

Нет. Она выберется отсюда. Она должна выбраться. В конце концов, ее обязывало уже то, что она была Кэрол Баннер — знаменитая певица, звезда экрана и сцены.

У нее были поклонники, обожатели и люди, которым она давала работу и платила.

Она подождет, пока стемнеет, пока бабочки улетят или заснут (а спят ли вообще бабочки?), а потом сядет в машину и уедет из этого проклятого места. Да. Это она и сделает: дождется темноты и уедет.

Кэрол беззвучно засмеялась и слегка притронулась к своей кровоточащей коже краями кофточки.

Но тут же перестала смеяться и тихо заплакала.

4

Гарри Мейер положил маленькую карточку на свой игровой лист и стал ждать, когда выкрикнут следующий номер. В клубе было мало народу, потому что в воскресенье должен был состояться дневной футбольный матч, и Гарри это нравилось. Он не любил толпу, она раздражала его, и он не мог полностью наслаждаться игрой.

— У тебя уже партия, — сказала его жена.

— Да, уже, — ответил Гарри и улыбнулся.

— Так выкрикни и объяви всем, — сказала она.

— Пусть какой-нибудь бедолага выиграет. Мне не нужны пятьдесят долларов.

— Но это нечестно. Это же обман! — не унималась она.

— Филлис, будь серьезной. Если я хочу обманывать их и при этом проигрывать, то кто же будет жаловаться?

Выкрикнули следующий номер, и жена Гарри повернулась к своему листку. Гарри снова надвинул на нос огромные очки в черной роговой оправе и посмотрел на свои номера. И этот номер у него тоже был, но он не удивился. Так шла вся его жизнь — одна удача за другой. «Как и та удачная сделка, благодаря которой мы смогли переехать в поместье Стоул», — подумал он. Покупка конгломерата обошлась его компании в сумму чуть больше шести миллионов долларов, зато он смог укрыться от налога и обладать при этом завидным состоянием. В возрасте пятидесяти двух лет он собирался прожить остаток дней в роскоши, а его дом в поместье должен был служить ему центром для всякого рода сделок и развлечений. Он купил себе новый «Пайпер Каб» вместо старого одномоторного самолета и часто летал на нем, стартуя с частного аэродрома. Иногда он просто летал вместе с женой, осматривая окрестности и не имея в голове никакого определенного плана. Он любил приятно проводить время в воздухе, описывая огромные ленивые круги над поместьем.

Несмотря на все его богатства, подстригала его только Филлис, каждые две недели подравнивая прилизанные волосы своего мужа на моряцкий манер. Коротенькие щетинистые бачки у Гарри уже начинали седеть, но это его не беспокоило. Филлис же выглядела молодо, будто ей только что исполнилось сорок лет.

— Партия! — выкрикнул кто-то.

«Ну и слава Богу», — подумал Гарри.

Филлис смахнула карточки с листа и посмотрела на него. Он видел, что она расстроена, поэтому улыбнулся и взял ее за руку.

— Неважно, дорогая. Мы ведь выигрываем покрупнее, мы с тобой вместе.

Она улыбнулась, и Гарри заметил, что напряжение исчезает с ее лица. Она вздохнула и нагнулась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Сыграем еще разок? — спросила Филлис.

— Нет. Сыграй одна, а я посмотрю. Мне больше по душе наблюдать, чем играть самому.

— Ладно. Все равно, когда ты покупаешь игровые листы, это то же самое, что выбрасывать деньги.

Она сказала это беззлобно, и он знал, откуда исходят эти слова. Практичная, несдающаяся Филлис — ей удавалось сводить концы с концами даже с помощью той мизерной зарплаты, которую он приносил лет двадцать тому назад. Но она никогда не жаловалась. И с годами это стало частью ее — бережное, аккуратное отношение к деньгам. Даже когда он продал свою компанию и объявил ей, сколько теперь у них стало денег, и что им не придется больше думать о деньгах никогда в жизни, она, казалось, не поверила, вообразив себе, что если начнет брать деньги из банка и распоряжаться ими по своему усмотрению, то вдруг раздастся телефонный звонок, и ей сообщат, что тут произошла ошибка, и она тратит чьи-то чужие деньги.

Возможно, он торопил события, желая, чтобы Филлис побыстрее привыкла сознавать, что они наконец-то действительно разбогатели. Гарри настаивал, чтобы она носила драгоценности всегда и везде — даже когда они ходили к пруду загорать, — причем драгоценности эти были настолько дорогие и красивые, что она чувствовала себя в них неловко.

— Привет, Гарри.

Гарри обернулся и поднял голову. Пришел Фред Тре- вер, один из первых его друзей, которых они с Филлис приобрели, переселившись сюда.

— Привет, — ответил Гарри. — Присаживайся. Хочешь выпить со мной?

— Не думаю, что мы уместимся здесь вдвоем, — улыбнулся Фред и выдвинул для себя стул.

Гарри стало неприятно, но он все-таки тоже улыбнулся в ответ. Прежде всего Фред был торговцем, и только зная это, можно было правильно понимать его поступки.

Гарри нажал кнопку на крышке стола, и они стали ждать вызванного официанта.

— Тебе везет сегодня? — спросил Фред.

— Как всегда, прекрасно. Не жалуюсь.

— Жаль, что не могу сказать о себе того же.

— В самом деле?

— Возможно, нам придется переехать. Дела идут неважно, и у меня не хватает средств.

— Это весьма неприятно. Ведь Филлис и я очень любим тебя и Лиз. Если я чем-нибудь могу помочь, то я всегда готов…

— Спасибо. Нам с Лиз здесь очень нравится.

Гарри знал, что Фреду приходится много работать и заниматься очень трудными сделками по продаже имущества, чтобы платить за дом в поместье Стоул. У Фреда был один недостаток — физический, который при его профессии мешал бы ему очень сильно, если не его опыт