Книга Прости за любовь - Федерико Моччиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что это? Наркотики предлагают?
– Нет, – говорит Эрика, – это лукум, он с медом. Это чтобы подкрепить наши силы после подъема в гору.
– А что теперь?
– Теперь? Ничего. Наслаждайся пейзажем…
Вокруг бескрайнее море – какое прекрасное зрелище. Ники молча им любуется.
– О чем ты думаешь? – К ней подходит Дилетта. Но тут же раздается «бип». Она получила очередное сообщение. – Извини…
– Это Филиппо?
– Да, он просто пишет, что идет на тренировку…
– Да не обманывай ты, я очень рада за тебя… То, что мне плохо, никак не помешает мне радоваться за подруг…
– Он пишет, что любит меня. И ждет.
Ники, улыбаясь, обнимает подругу. К ним присоединяется Олли. А потом и Эрика. Они все вчетвером стоят в обнимку и смотрят на море. А потом с криком бегут по дорожке вниз. И вот оно, море. Они бросают рюкзаки на землю, покупают арбуз у торговца, раздеваются и, брызгаясь, бросаются в воду. Выйдя на берег, режут арбуз на крупные дольки. И жадно поедают их. И так проводят они время до самого заката. Довольные, счастливые, свободные. Впереди – еще несколько прекрасных дней с приключениями, о которых потом будет приятно вспомнить. Потом… Потом они вернутся в Рим.
Глава сто одиннадцатая
Почти месяц спустя.
Родители Ники остановились перед светофором. Что это? Они остолбенели, ни слова не могут вымолвить. На площади висят огромные растяжки. И на каждой – Ники. Ники, спящая на животе, Ники с задранной попой, с рукой на полу, и, наконец, только что проснувшаяся Ники с всклокоченными волосами и с пакетиком в руке. Она улыбается. «Хочешь видеть сладкие сны? Съешь “Ла Луну”».
Роберто медленно поворачивается к Симоне.
– И когда это Ники снималась для рекламы леденцов?
Симона делает все, чтобы его успокоить. Она должна показать, что они с Ники все друг другу рассказывают.
– Да-да, она мне говорила… Только я не думала, что они такие большие будут…
Нельзя сказать, что Никин отец совершенно успокоился.
– Да, но фотографии какие-то странные… то есть непохоже, что это фотошоп; такое ощущение, что их украли… то есть… они явно сделаны у кого-то дома… ну, понимаешь? Она здесь в самом деле спит, а потом проснулась. То есть это та самая физиономия, которую я вижу по утрам вот уже восемнадцать лет…
Симона вздыхает:
– Да, они просто профи…
Роберто смотрит на жену немного спокойнее.
– Как ты думаешь, Ники здорово заработала на этой рекламе?
– Думаю, да…
– Как это – думаешь? Разве вы об этом не говорили?
– Но, дорогой, не могу же я приставать к ней с вопросами! Тогда она мне ничего рассказывать не будет…
– Ну да… ты права.
Но когда они подъезжают к дому, их ждет еще больший сюрприз. Там стоит Алессандро. И ждет их. Симона узнает его и пытается как-то подготовить мужа:
– Любовь моя…
– Что, милая? Мы забыли купить молоко?
– Нет, видишь того молодого человека? – Она указывает на Алессандро.
– Да, и что?
– Это тот как бы страховой агент, о котором я тебе рассказывала. И, что самое главное, это самый важный человек для нашей Ники.
– Этот? – Роберто паркуется.
– Да. Может быть, ты не согласишься, но у него есть свой шарм.
– Который он хорошо скрывает…
– Как остроумно. Дай я с ним поговорю, мы с ним уже знаомы. Подожди меня наверху.
Роберто ставит ручник и выключает мотор. Они выходят и идут к дому. Роберто проходит мимо Алессандро, а Симона останавливается перед ним.
– Я поняла, вы передумали и теперь хотите предложить мне сделать какой-нибудь необычный вклад…
Алессандро улыбается:
– Нет. Я хотел кое-что сообщить Ники. Я знаю, что она завтра возвращается. Можете ей передать это?
Алессандро протягивает ей конверт. Симона берет его и задумывается.
– Это причинит ей боль?
Алессандро молчит. И вдруг улыбается:
– Думаю, нет. Я хотел бы, чтобы это вызвало у нее улыбку.
– Я тоже. И еще больше хочу, чтобы это вызвало улыбку у моего мужа. – И, даже не попрощавшись, она проходит мимо.
Алессандро садится в «мерседес» и уезжает.
Симона входит в квартиру. Роберто ждет ее.
– Ну, что он хотел?
– Он мне дал это… – Она кладет конверт на стол.
Роберто берет его и пытается посмотреть на свет.
– Ничего не видно. Я открою.
– Роберто, не смей!
– Вскипяти немного воды, откроем его на пару.
– Да где ты вычитал такое…
– В детском журнале сто лет назад.
– Интересно, сколько моих писем ты так открыл…
– Одно только. Да и то это было до нашей свадьбы.
– Я ненавижу тебя! И что там было написано?
– Ничего. Там был какой-то счет.
– Надеюсь, ты хотя бы его оплатил?
– Нет, это был счет за подарок, который ты мне купила…
– Я тебя дважды ненавижу!
Роберто все еще крутит в руках конверт.
– Слушай, я его открою.
– Не смей! После этого твоя дочь возненавидит тебя! И не будет больше доверять тебе.
– Да, зато она будет больше доверять тебе. Потому что ты мне это запрещаешь. Я скажу ей, что мы чуть не поругались из-за этого, и у тебя будет еще больше очков! Мы будем как американские полицейские: один хороший, другой плохой.
Симона вырывает конверт из рук Роберто.
– Нет, твоей дочери исполнилось восемнадцать лет, она совершеннолетняя. Она хозяйка своей жизни: своих переживаний, мечтаний, иллюзий. Ее слезы, ее счастливые моменты – все принадлежит ей.
– Вот именно: я хотел бы только узнать, не доставит ли ей это боль.
Симона берет письмо и кладет его в ящик.
– Она сама откроет его, как только вернется. И будет рада, что мы ее уважаем. И может быть, обрадуется тому, что здесь написано. Надеюсь, по крайней мере. А теперь я займусь ужиом. – Симона идет в кухню.
Роберто садится на диван и включает телевизор.
– Вот именно это твое «надеюсь, по крайней мере» меня больше всего и волнует! Глава сто двенадцатая
– Эй, что ты делаешь?
– Я зашел взять кое-что. Не хочу оставлять документы в офисе.
Леонардо улыбается ему:
– Знаешь, Алекс, я давно не был так счастлив… В Японии нас ставят на всю линию. А теперь еще и Франция с Германией нами заинтересовались. Они уже послали нам документацию. Мы должны сделать кампанию с их новой продукцией: это стиральный порошок с шоколадным запахом… Пахнущий ментолом! Совершенная нелепость, по-моему. Но я уверен, что ты добудешь нам идею у своего помощника – народа.
– Думаю, тебе стоит призвать того
