Книга Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант

Читая меморандум, Асквит не верил глазам. Члену кабинета министров было несвойственно выражаться подобным языком, и тем более Сэмюэлу.

«Читается, словно „Танкред“ в современном переложении, – написал он в дневнике. – Признаюсь, меня не привлекает предложенное расширение наших обязанностей, но какая любопытная иллюстрация любимого изречения Диззи о том, что „раса – это все“, – этот почти поэтический выплеск столь упорядоченного и методичного рассудка Г. С.».

Сэмюэл не был сионистом и до той поры не очень интересовался проблемами сионизма. Он происходил из той части еврейского общества, которая практически вся до единого состояла из антисионистов, и он старался смотреть на вопрос с чисто британской точки зрения. Но, как отметил он в своих «Мемуарах», дело представляло для него «дополнительный и особый интерес» как для первого еврея в правящем кабинете, и потому он постарался встретиться с доктором Хаимом Вейцманом, чтобы узнать кое-что о целях и результатах сионистского движения.

Между ними завязалась дружба и, несмотря на многие разногласия, продлилась до их последних дней. Под руководством Вейцмана Сэмюэл взялся за серьезное изучение сионистской литературы: «Чем больше я читал, тем больше меня впечатляло, какими духовными принципами очевидно вдохновлялся проект; принесенные им жертвы и уже достигнутые результаты, группы первопроходцев – еврейских поселенцев, которые смогли обосноваться в стране, а также ее сельскохозяйственные и промышленные возможности. Кроме того, четко выявилась важность этого вопроса для стратегических интересов Великобритании».

В этих словах так и чувствуется твердое намерение не допускать никакой эмоциональной вовлеченности. Он, может быть, думал, что позволил себе излишне расчувствоваться в своем первом меморандуме Асквиту, и сел за подготовку более формального и трезвого документа, который затем распространил среди коллег по кабинету в марте 1915 года. Впервые текст был полностью опубликован в превосходной биографии Сэмюэла за авторством мистера Джона Боула в 1956 году и бесспорно свидетельствует о том, что если какого-то одного человека можно назвать инициатором Декларации Бальфура, то это был Сэмюэл.

«Если война приведет к расколу Турецкой империи в Азии, – спрашивал он, – что будет с Палестиной?»

Он представил пять альтернатив: аннексия Францией, сохранение власти Турции, международный статус, создание автономного еврейского государства и, наконец, британский протекторат.

Он без труда отмел первые три варианта и, хотя склонялся к четвертому, считал, что «время еще не пришло… Попытка воплотить мечту о еврейском государстве на век раньше, чем нужно, может отбросить ее фактическое осуществление еще на много веков». И он остановился на последнем.

Возможно, Сэмюэл был наивен в своем мнении, что «британский протекторат… будет с радостью воспринят большинством нынешнего населения», но в остальном он пишет с необычайной прозорливостью: «Постепенный рост значительной еврейской общины в Палестине под властью Британии на самом деле не решит еврейского вопроса в Европе. Страна размером с Уэльс, большую часть которой занимают безлесные горы, а другую – безводная пустыня, не в состоянии вместить 9 миллионов человек. Но, вероятно, со временем она сможет прокормить 3 миллиона, и, возможно, несколько улучшится ситуация в России и других местах. Гораздо более значительным будет воздействие на характер большинства еврейского народа, который по-прежнему должен смешиваться с другими народами, быть силой или слабостью для тех стран, в которых он живет. Пусть еврейский центр будет в Палестине, пусть он достигнет некоего духовного и интеллектуального величия, что, разумеется, осуществимо, и мало-помалу это возвысит характер евреев, где бы они ни находились».

Главной его задачей было показать, какие огромные выгоды получит Британия, поддержав дело сионизма. Он утверждал, что она заслужит благодарность евреев всего мира. «В США, где они насчитывают около двух миллионов, и во всех других странах, где они рассеяны, они будут формировать общественное мнение, которое в вопросах, не затрагивающих интересы страны их проживания, будет настроено в пользу Британской империи».

Палестина, верил он, станет новым и небывало блестящим бриллиантом в короне Британской империи, особенно если сохранить ее «как способ помочь евреям вновь заселить страну». И далее: «В протестантском мире широко распространен и глубоко укоренен сочувственный взгляд на идею возвращения евреев на землю предков и значительная заинтересованность в исполнении предсказавших это пророчеств».

Последний пункт был особенно актуален, ведь именно протестанты – союзники сионистов помогли провести Декларацию Бальфура вопреки совместному противодействию Родни.

Но даже измененный и более рассудочный меморандум не впечатлил Асквита. Все это «дифирамбы», сказал он и добавил: «Как ин странно, единственный другой сторонник предложения – это Ллойд Джордж, который, надо ли говорить, плевать хотел на евреев, и на их прошлое, и на их будущее, но возмущается при мысли о том, чтобы отдать Святые места в руки или под протекторат „агностической, атеистической Франции“!»

Что бы там ни думал Ллойд Джордж о прошлом или будущем евреев, идея в самом деле искренне его взволновала, и в конце войны он предложил Сэмюэлу стать первым высоким комиссаром по делам Палестины. Этот шаг, по выражению сэра Рональда Сторрза[95], был «гениальным прозрением».

В результате послевоенного урегулирования Палестина стала подмандатной территорией под властью Лиги Наций, мандат получила Британия и была обязана отчитываться перед Лигой. В итоге Палестина управлялась как имперская колония в рамках министерства по делам колоний, и высокий комиссар обладал всеми полномочиями и правами (и ограничениями) губернатора колонии. И в качестве губернатора колонии Сэмюэл получил рыцарское звание. В июне 1920 года сэр Герберт Сэмюэл, рыцарь Большого креста ордена Британской империи, отбыл в Палестину. Британия взяла на себя роль Персии в еврейской истории, Бальфур – роль Кира, а Сэмюэл – пророка и придворного Неемии.

В августе, в Шаббат после поста Девятого ава, соблюдаемого в память о разрушении Второго Храма и начале еврейского рассеяния, Сэмюэл вышел из дома правительства на окраине Иерусалима, направился в синагогу Хурва в Старом городе и там по традиции этого дня прочел из книги Исаии:

«Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш; говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его».

Час искупления, казалось, настал, но после эйфории наступило крушение иллюзий.

Сэмюэл еще в самом начале предупреждал Ллойд Джорджа, что его назначение высоким комиссаром «чревато тем, что меры, которые нееврейское население приняло бы от губернатора – британца и христианина, вызовут возражения, если их предложит еврей». И в итоге именно евреи почувствовали, что, стараясь быть беспристрастным, он несправедлив по отношении к ним, и, возможно, их опасения были не так уж и беспочвенны.