Книга Цветок цикория. Книга 1. Облачный бык - Оксана Демченко

– Это мне сообщили еще в городе… Что ж, пока все без перемен, охоту они и откроют. Или я не прав?

– Они, – кивнул носильщик.

Был он вихрастый и остроглазый, тощий как прут – и чересчур азартный. Держал себя в руках из последних сил, ведь сама матушка дозволила помочь в большом деле! Яков не сомневался, читая лицо пацана. Лет ему – никак не более семнадцати, и пока что он прост. Смысл его жизни – матушка Лиза. С улицы она подобрала этого своего сына недавно – Яков точнее учел одежду, руки в карманах, привычку оглядываться и наклонять голову – может, год назад. Или два года? Жил до того пацан наверняка на юге, он бы прямо теперь охотно сел на пятки и привалился к стене, уже дважды косился и дергался. А еще он часто и ловко проверяет взглядом важное – окна, двери, улицу через щель калитки. Значит, слежку осваивал до того, как попал в семью.

– Меня к вам матушка приставила на весь день, – сообщил пацан, снова осматривая окна и мельком, не поднимая головы, чердак и крышу. – Зовите меня Младшим. Она так велела.

– Это секрет, не говори ей, что я рассказал. У матушки Лизы был родной сын, давно. Чахотка… ну и люди тоже навредили. Когда тот ее муж погиб, родня выставила вдову из дома, в чем была. Выходить сына Лизка не смогла, но с тех пор стала учиться на врача. Она очень хороший врач, да?

– Да, – настороженно кивнул пацан.

– Ты похож на ее сына. Очень похож, – задумчиво добавил Яков. – Ты просто обязан заботиться о ней и всегда быть рядом. И никакого воровства.

– Но я же…

– Сразу проследил, куда я убираю бумажник. Это привычка, я не оговариваю. Просто вижу. И она видит. Еще скажу. Не думай, что ты попал в дом из-за сходства. Скорей уж наоборот, трудно принять ребенка, который так похож… и на самом деле другой. Трудно ни разу не ошибиться в имени, не попытаться сделать его подобием того, кто умер. Лиза сильная, она справляется. Но ругать тебя труднее, чем любого другого в семье. И огорчать ты можешь за двоих. Понятно?

– Ему сколько было? – едва слышно выдохнул Младший.

– Девять. Ты старше, но сходство… даже родинка у виска, даже то, что правый глаз щуришь сильнее левого. Он умел резать по дереву и говорил, что выучится на архитектора.

– Я тоже толково плотничаю, – удивился Младший. Заметил промельк в окне. – нас ждут, что-то выявилось. Слушай, я вот что спрошу, раз всё знаешь. Почему подсадная взята со стороны? Ненадёжно.

– Потому что нельзя вас поставить под удар, – отозвался Яков, наблюдая, как во двор вкатывается легкий экипаж. – Лёля нанята за деньги. Это выяснят и уймутся. Ее семья, ее прошлое и ее связи не важны им и не окажутся под угрозой. А вот человек из семьи – опасная ниточка. Дернут и станут разматывать.

– А как же матушка?

– Экономку зовут Марта. Ее уже нашли, очень похожую, и везут сюда. Как только сегодняшнее дело закончится, подменную Марту отправят в Иньесу, ведь она служит дому Ин Тарри и может просить о защите, если кто-то угрожает ее жизни и выведывает тайны семьи. Она попросит и отбудет на новое место, наверное, уже в ночь.

– Ловко, – похвалил Младший, открыл дверцу экипажа и замешкался, – я здесь… или с вами. Как решите.

– Поехали.

Младший просиял и мигом очутился в экипаже. Поправил шторки, прикрыв поплотнее. Проверил дверь. Он суетился, пряча гордость: его не бросили у вокзала, от него не прячут важное и, может статься, опасное. Яков чуть подумал, достал бумажник. Вынул и перепрятал деньги, оставив мелочь и одну банкноту в пятьдесят рублей. Торжественно протянул бумажник Младшему.

– Держи. Нет смысла глядеть на чужие кошельки, когда свой солиднее. Этот весьма хорош. Мне подарил его Курт, первый человек в охране дома Ин Тарри. Он приобрел вещицу в Иньесе. Штучная работа, заказная. Вот почему тиснение – литера «кей» и собачья морда.

– С ума рехнуться, – на вдохе выговорил Младший, принимая подарок на обе ладони.

Смолк и занялся изучением драгоценности. Прощупал застежки, клепки и швы. Понюхал, попробовал на зуб, поскреб уголок, отполировал рукавом… в общем, дел хватило до самого имения. Яков того и желал: проехаться без лишних расспросов и подумать о своем, о давнем.

Точно так – в наёмном экипаже – он ехал на встречу с Лизой сорок лет назад. Тогда не было сложных планов и скрытых угроз. Просто захотелось навестить девочку, спасенную невесть когда, выросшую и вроде бы счастливо устроенную в жизни. Чужое благополучие греет душу, – для себя Яков полагал это правило исключительно верным. Он не завидовал. И в то же время никогда не пытался создать семью. Зачем? Жутко уже от одной мысли, что тебя однажды опять убьют, а где-то останутся беззащитными близкие. До них доберутся, с них спросят за все: были в одном доме с выползком и смолчали; знают его тайны и должны их выдать; годны стать приманкой – вдруг выползки быстро возвращаются… и так далее.

Он ехал в почтовой карете на юг, к границе. Лизе тогда было тридцать с небольшим, замечательный возраст. Она в третий раз вышла замуж, и наконец-то очень удачно. Муж – из военных, в довольно высоком звании, к тому же состоятельный. На десять лет старше Лизы. Все, с кем Яков говорил, хором твердили: в жене души не чает, потакает капризам и при этом – о чудо! – не допекает беспричинной ревностью. Яков ехал и заранее предвкушал радость отдыха в тихом поселке, прилепившемся к скалам над ущельем. Сказочное место – водопады, низкорослый лес переходит в горные луга, на которых по утрам пасутся синие и розовые облачные стада.

Говорили, на границе тихо. Говорили, муж Лизы прибыл на юг ненадолго. Много разного говорили – и притом хорошего. Издали было легко верить, и он верил, как в добрую сказку. Хотя знал название ущелья, а еще помнил по одной из прежних жизней дурную славу «черной» караванной тропы, идущей через ближний перевал.

Все надежды на сказку оборвал выстрел. Эхо загуляло в скалах, множась и искажаясь. Скоро почтовую карету остановили: нет дальше ходу никому, «опять началось», и значит, теперь небезопасно от перевала и до границы, всюду. Яков – конечно, тогда у него было иное имя, но разве это важно? – послушно покинул карету. Пообещал, как и велено, найти жилье в ближнем селении при военном гарнизоне. И, конечно же, сразу сообщить о себе властям, таков закон приграничья.

Яков забрал свой чемоданчик с вещами и зашагал по тропе к селению, и выглядел настороженным и растерянным мирным жителем, пока его могли видеть… Но, едва скрывшись от прямого наблюдения, он бросил вещи и поспешил к границе, к ущелью. Пешком. Бегом… Гул водопадов помог выбрать тропу. Он очень спешил, но – опоздал еще до того, как услышал первый выстрел.

В маленьком поселке при гарнизоне, где жила Лиза, все знали всех. И новости, как их ни скрывай, тоже были на виду. Мужа Лизы тут знали как офицера Рыкова, без точного звания и принадлежности к роду войск. Говорили о нем со слезами благодарности: неделю назад банда увела людей на «ту сторону». Подобное случалось и прежде, и чаще всего оставалось безнаказанным. Но Рыков не закрыл глаза на чужую беду. Договорился по ту сторону границы с властями и бандой, и, хотя это невозможно, всех вернул… вот только сам пропал. И еще с той стороны не вернулся переводчик. Сдал он Рыкова из трусости или корысти – неведомо. Но сам не был казнен, так что сдал, это безусловно. Как и то, что Рыков погиб. День был ясный, ущелье не такое уж широкое. Глазастые рассмотрели казнь в подробностях. Черный Хасим того и желал: показать каждому, что его власть здесь – безгранична.