Книга Палачи и казни в истории России и СССР - Владимир Игнатов

Одно из свидетельств загадочного характера смерти Седова Троцкий видел в том, что оперировавший Седова хирург спросил Ж. Молинье: не покушался ли ранее Седов на самоубийство. «Поворот к худшему в состоянии больного, — комментировал этот факт Троцкий, — оказался настолько резок и внезапен, что хирург, не зная ни личности больного, ни условий его жизни, увидал себя вынужденным прибегнуть к гипотезе самоубийства». Троцкий называл также ряд установленных следствием фактов, подтверждавших подозрения о насильственном характере смерти Седова. Директор клиники, в которой находился больной, по сведениям французской полиции, «сочувствовал большевикам». Настоящее имя Седова было сообщено только владельцу клиники Симкову, который разговаривал с больным по-русски, хотя тот был помещен в клинику под французским именем. Хирург, производивший операцию, отказался дать объяснения следователю, ссылаясь на профессиональную тайну. «Если бы смерть Седова естественно и неизбежно вытекала из характера его болезни, — писал по этому поводу Троцкий, — то у хирурга не могло бы быть ни малейшего интереса или психологического побуждения отказываться от дачи необходимых разъяснений» (100).

Новые факты, связанные с обстоятельствами смерти Седова, выявились в 1955 г., при допросе Зборовского сенатской подкомиссией США. Зборовский был вынужден признать, что он передал резиденту НКВД сведения о болезни Седова и клинике, в которую тот был помещен (101).

Версия о смерти Седова как замаскированном убийстве находит подтверждение и в том, что она произошла в канун третьего Московского процесса, на котором Седов обвинялся в новых преступлениях, в связи с чем он неизбежно выступил бы с убедительными опровержениями.

Изучив хранящиеся в московских архивах донесения агента Зборовского, Волкогонов пришел к выводу, что остается мало сомнений в причастности НКВД к гибели Седова. Правда, прямых распоряжений об убийстве обнаружить не удалось. Волкогонов объяснял это тем, что подобные приказы давались устно, чтобы не оставлять компрометирующих следов. Кроме того, после завершения такого рода «операций» значительная часть связанной с ними документации уничтожалась (102). Косвенное подтверждение этой версии имеется и у Судоплатова, который пишет, что Шпигельглас, докладывая Ежову о смерти Седова, услышал в ответ: «Хорошая операция! Неплохо поработали, а?» (103: 96). Хотя Шпигельглас на допросе назвал эти слова беспочвенным хвастовством и утверждал, что НКВД не имел отношения к смерти Седова, его показания принимать на веру нельзя. Сталинские спецслужбы имели разветвленную структуру, и операция по убийству Седова могла быть осуществлена и без ведома Шпигельгласа.

Судьба самого Троцкого была решена Сталиным, который лично дал задание на его убийство. Павел Судоплатов в своих мемуарах подробно описывает разговор у Сталина в сентябре 1938 г., на котором присутствовал он и Берия. «Берия предложил нанести решительный удар по центру троцкистского движения за рубежом и назначить меня ответственным за проведение этих операций. В заключение он сказал, что именно с этой целью и выдвигалась моя кандидатура на должность заместителя начальника Иностранного отдела, которым руководил тогда Деканозов. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, ликвидировать Троцкого. Возникла пауза. Разговор продолжил Сталин. — В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена. Он снова занял свое место напротив нас и начал неторопливо высказывать неудовлетворенность тем, как ведутся разведывательные операции. По его мнению, в них отсутствовала должная активность. Он подчеркнул, что устранение Троцкого в 1937 г. поручалось Шпигельгласу, однако тог провалил это важное правительственное задание. Затем Сталин посуровел и, чеканя слова, словно отдавая приказ, проговорил: Троцкий должен быть устранен в течение года — прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну» (104).

По предложению Судоплатова, непосредственным организатором операции по убийству Троцкого был назначен Эйтингон Н.И., который сформировал в рамках операции «Утка» две параллельные и ничего не знавшие друг о друге террористические группы из просталински настроенных испанских коммунистов. Это были группа «Конь» (Сикейроса) и группа «Мать» (Меркадера).

Агентом НКВД Григулевичем была также сформирована третья, резервная, террористическая группа. Первое покушение было произведено в ночь на 24 мая 1940 г. Около четырех утра 20 человек в форме мексиканской полиции и армии при поддержке завербованного НКВД охранника Роберта Шелдона Харта ворвались во внутренний двор дома Троцкого. Более 10 минут они обстреливали спальню, но Троцкий остался жив. Он и его жена Наталья Седова бросились на пол и оставались там до конца обстрела. Единственным пострадавшим оказался спавший в соседней комнате 14-летний внук Троцкого, которому пуля слегка задела ногу. Уходя, налетчики оставили у дверей спальни Троцкого бомбу, которая не сработала из-за технической неисправности. По мнению Судоплатова, причиной провала стала плохая специальная подготовка боевиков. Они имели опыт боев в Испании, но не имели опыта проведения спецопераций: не провели обыска и осмотра помещений после обстрела и не добили возможно оставшихся в живых. Открывший ворота нападавшим американец Шелдон Харг был ими ликвидирован. По утверждению Эйтингона, Шелдон Харг в ходе операции повел себя «неправильно» и привел налетчиков в помещение, «где не было ни архива, ни Троцкого». Троцкий же считал Харта жертвой нападения и распорядился закрепить на стене дома мемориальную табличку с надписью «В память Роберта Шелдона Харта, 1915–1940, убитого Сталиным».

После провала группы «Конь» охрана дома Троцкого была усилена. Стены были укреплены мешками с песком и дополнительной кирпичной кладкой, на окнах установлены стальные ставни, возле дома начали дежурить полицейские патрули. В донесении о проведении операции Эйтингон выражал готовность понести наказание, однако Сталин оставил провал операции без последствий и приказал задействовать вторую террористическую группу, в которой ключевая роль отводилась Рамону Меркадеру.

Хайме Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес, также известный как Рамон Иванович Лопес (1913–1978 гг.) — каталонец, член Компартии Испании, агент советских органов госбезопасности. Родился в богатой семье железнодорожного магната в Барселоне. В 1937 г. в Испании лейтенант Меркадер был завербован Эйтингоном при помощи своей матери Марии Каридад, агента советской разведки. Внедрение Рамона Меркадера в окружение Троцкого началось в 1938 г. в Париже, где он появился под именем бельгийского подданного Жака Морнара. Согласно легенде, Морнар был богатым наследником, поддерживавшим левое движение из эксцентричных соображений. В Париже в июле 1938 г. Меркадеру удалось сблизиться с проживавшей в Нью-Йорке Сильвией Агелофф, сестрой Рут Агелофф, одной из сотрудниц секретариата Троцкого. Знакомство развивалось, и через некоторое время речь зашла о браке.