Книга Лаврентий Берия. Оболганный Герой Советского Союза - Евгений Толстых

В то же время в сельском хозяйстве, которое досталось в наследство от Сталина в тяжелом положении, новым руководителям пришлось столкнуться с огромными трудностями. Хотя Сталин перед своей смертью и строил планы реформирования сельскохозяйственного производства, его наследникам не хватило мудрости и последовательности в выполнении этих замыслов. Изменения, которые они провели в сельском хозяйстве, были половинчаты и не затронули того антирусского механизма перераспределения ресурсов, с помощью которого большевистский режим эксплуатировал русских крестьян.

За 1953-1959 годы заготовительные и закупочные цены на продукцию колхозов были повышены в три раза, а по отдельным продуктам – в 10-12 раз и выше. Однако уже в конце 1958 года были снижены цены на некоторые сельхозпродукты и одновременно повышены цены на горючее, запчасти и другие промышленные товары, что значительно ухудшило пропорции обмена для сельского хозяйства. Например, если при Сталине, для того чтобы купить килограмм сахара, крестьянин должен был продать 7 кг пшеницы, то в 1962 году надо было для покупки килограмма сахара сдать государству 14 кг пшеницы. Такое же увеличение разрыва в ценах произошло и по другим сельскохозяйственным продуктам.

В середине 50-х годов, как и в годы коллективизации, в деревню из города направляются тридцать тысяч «учителей», чтобы возглавлять сельское хозяйство в качестве председателей колхозов и учить крестьян жить. «Учителя» эти, как и их предшественники в 30-х годах, не умели отличить пшеницу от ржи. Срок их подготовки определялся правительством в три недели на курсах и двухмесячной стажировкой. Много беды принесли в деревню эти «передовые» люди города. Сколько безграмотных авантюристов село в кресло руководителей колхозов! Не знавшие крестьянской жизни, да и не хотевшие ее понять, они всеми силами громили еще сохранявшийся в то время традиционный крестьянский уклад жизни, разрушали традиционную культуру. Именно эти кадры стали приводным ремнем дальнейшей политики раскрестьянивания.

Политика форсированного освоения целины в Казахстане также пагубно сказалась на положении русской деревни. Вместо того чтобы вложить деньги в русское сельское хозяйство и тем обеспечить его подъем, сотни миллиардов рублей были выброшены в степях Казахстана. Распашка целины не решила продовольственной проблемы. Напротив, именно Хрущев впервые за всю историю России начал импортировать зерно из-за границы. С 60-х годов более шести миллионов гектаров русской пашни заросло кустарником, а свыше трех миллионов гектаров орошаемых угодий практически выбыли их оборота. В Тверской области, например, площадь сельскохозяйственных угодий за это время уменьшилась на 840 тыс. га, в Калужской – на 50 тыс.

Политика Хрущева имела опасный для России характер и вела к разрушению государственных основ. Хрущев намеренно и последовательно отказался от начатых еще Сталиным национальных реформ и постарался разрушить все положительное, что было создано его предшественником. Дальнейшее сохранение космополитического режима Хрущева усиливало нерегулируемые процессы, подрывавшие стабильность государства.

Весьма характерно, что простой народ скорее, чем правящие верхи, понял пагубность и вредность хрущевского правления. Вспомним события 1962 года в Новочеркасске. Рабочие НЭВЗ и жители казачьей столицы шли под красными знаменами и несли портреты Ленина с транспарантами: «Хрущева – на мясо!» Да, народ Дона нутром чувствовал «кто есть кто» и откуда ветер дует! За это его и «перевоспитывали» свинцом и кровью.

Страна была наводнена анекдотами, высмеивавшими поведение невежественного руководителя.

«Хрущев приехал в колхоз и упал в силосную яму. Один колхозник вытащил его. – Не говори никому, что я туда падал, – говорит H.С. – И вы не говорите никому, что я вас оттуда вытащил!»

Осознание смещения Хрущева шло снизу и носило воистину народный характер.

Ну кто не помнит или не знает, то из деяний Никиты Сергеевича особенно запомнились закручивание идеологических гаек: тут и новые свирепые гонения на Церковь в духе незабвенных 20-х годов, и кровавые подавления выступлений молодежи с многочисленными жертвами в Тбилиси в 1956 году.

Он фактически затравил и добил Зощенко и Пастернака, пощаженных Сталиным. Отдельной строкой в его деятельности стоит «отеческая забота» о нашей культуре, поучения и наставления в адрес молодых писателей, художников, поэтов, короче, по его образному выражению «пидорасов» и письма в адрес Хрущева с благодарностью за «отеческую заботу» Василия Аксенова и Эрнста Неизвестного.

Наш «герой» устроил Карибский кризис, чуть было не приведший к мировой войне, Берлинский кризис со строительством берлинской стены. Ну, такую мелочь, как подавление мятежа в Венгрии в 1956 году и вспоминать не стоит?

Чем еще запомнился «Мыкыта» после своего прихода к власти? Уничтожением последних остатков частной собственности, многочисленными налогами на плодовые деревья, на домашний скот, в результате чего произошло массовое вырезание оного и повсеместным насаждением кукурузы, вплоть до Архангельской области, считая, что климатические условия там ничуть не хуже, чем в штате Айова.

А как сложилась политическая, да и просто человеческая судьба тех, кто помог «Мыкыте» осуществить государственный переворот 26 июня 1953 года? Тех, кто обливал грязью уже предательски убитого Лаврентия Берия?

В январе 1991 года в журнале «Известия ЦК КПСС» был неожиданно напечатан протокол Пленума ЦК по делу Берии. Выступления на Пленуме Молотова, Маленкова, Хрущева, Микояна и других показывают, что обвинения против Берии основывались на слухах, которые сами же члены Президиума ЦК и распространяли. Протокол не содержит никаких прямых улик, зато пестрит неопределенными замечаниями: «Я думал», «С самого начала я доверял», и все, тому подобное.

«Думающие» и «доверявшие», смотревшие в зеркало обезьяны разделили судьбу таких, о которых сказал Корнелий Тацит: «Предателей презирают даже те, кому они сослужили службу».

Маленков – Молотов – Каганович

Едва ли не последней, но весьма весомой каплей, переполнившей чашу терпения партийной номенклатуры, стало выступление Маленкова на совещании в ЦК КПСС по вопросам кадровой политики в ноябре 1953 года.

На этот раз Георгий Максимилианович гневно говорил о проявлениях морально-бытового разложения и коррупции среди руководящих партийных работников. Его возмущение было искренним.

Присутствовали на совещании представители номенклатуры. В зале стояла гробовая тишина. Неудивительно: о многих из них, в сущности, и шла речь. Они сначала недоумевали, затем растерялись. Что ожидать в ближайшем будущем? Им угрожала нешуточная опасность. Пусть даже необоснованных репрессий не будет. Ну а как быть с обоснованными!

Маленков называл алчную, жаждущую материальных благ новую поросль номенклатуры «плесенью», разлагающей общество. Призвал бороться с ней во имя светлых коммунистических идеалов.

Сделав привычную паузу, он ожидал аплодисментов. Было тихо. Пауза затягивалась. И тут из-за стола президиума раздался голос Хрущева: