Книга Дочь палача и ведьмак - Оливер Петч

Монах внезапно толкнул Маттиаса; тот закачался, словно могучий дуб в ураган, и отчаянно замахал руками. Куизль заметил, как в полумраке сверкнули ненавистью глаза Виргилиуса. Не успел палач что-нибудь предпринять, как часовщик вдругорядь толкнул своего прислужника. Маттиас что-то пробурчал и едва ли не с изумлением взглянул на своего наставника, словно ждал от него оправдания. А затем перевалился через деревянную перекладину и, не издав больше ни звука, полетел вниз, в заделанный полотном пролом в крыше. Полотно задержало его тело на долю секунды, после чего порвалось окончательно, и Маттиас разбился о плиты центрального нефа.

Некоторое время сквозь шум дождя слышался лишь детский плач. Виргилиус с грустью смотрел на разрушенную крышу, а маленький Пауль неустанно вырывался из его объятий.

— Жаль, правда жаль, — проговорил наконец Виргилиус и отступил от сломанного парапета. — Он был способным учеником. И таким… молчаливым. — Скромно улыбнулся и взглянул на черное небо, расчерченное молниями. — Но ты все-таки прав, палач. Он ничего для меня не значил и под конец стал препятствием. Как и все остальные люди были для меня лишь препятствием… — Он вдруг прищурился и посмотрел Якобу прямо в глаза. — И если ты хоть с места сдвинешься, твой внук станет таким же препятствием. Понял ты меня?

Палач мрачно кинул и снова примирительно поднял руки.

— Я все понял, — ответил он тихо. — И что ты теперь собираешься делать? Будешь сидеть тут и дожидаться молнии? То, что мой друг Непомук повесил тут кусок проволоки, еще не значит, что сюда непременно ударит молния. Это случится или сегодня, или в следующую грозу, а может, и на следующий год. Кукла твоя тут заржавеет, только и всего.

— Ха! Ничего ты не понимаешь! — фыркнул Виргилиус. — Думаешь, взвалил бы я на себя все эти… тяготы, если б сам не видел, что это работает?

Он вынул из-за пазухи бутылочку и шагнул с ней к улыбчивой кукле, пристегнутой к носилкам.

— Наивный твой друг рассказал мне про свои эксперименты с молниями, — со смехом продолжал часовщик. — Я единственный знал, что он повесил тут один из своих громоотводов. А потом сюда и вправду ударила молния! Quod erat demonstrandum! С тех пор я уже знал, что движусь по верному пути. Не хватало только Aqua vitae…

Он зубами выдернул пробку из бутылочки и стал осторожно закапывать жидкость в отверстие в спине куклы.

— Живая вода, подобно крови, заструится по ее искусственным венам, — приговаривал он. — Как кровь! Потом ударит молния, и моя Аврора снова будет со мной. Ожиданию настанет конец!

Когда бутылочка опустела, Виргилиус с криком вышвырнул ее в пролом, после чего перешел с мальчиком на руках на другую сторону башни, прислонился к стене и стал ждать. Губы его едва заметно шевелились, как во время молитвы.

— Молнии, живая вода… Бредней хуже этих я еще никогда не слышал, — проворчал палач. — А вот Непомук занимался как раз настоящей наукой!.. Ну, теперь отдавай мне мальчишку и говори, что сделал с Петером и моим зятем! Твое счастье, если они еще живы. Иначе эта гроза станет ничем по сравнению с тем, что будет, когда я до тебя доберусь.

Куизль так и не осмелился подойти ближе. Убийство Маттиаса показало ему, что Виргилиус способен на все. Угрожал Якоб лишь для того, чтобы потянуть время. Он надеялся, что часовщик допустит какую-нибудь ошибку. Но монах только крепче прижал к себе мальчика.

— Не смей ко мне приближаться, — прошипел он. — Немало людей уже умерло ради моей мечты, и жизнь этого крохи ничего не решит.

Над башней прокатился очередной раскат грома, и часовщик тоскливо взглянул на автомат.

— Подождем пока вместе.

В это мгновение с лестницы донесся тихий, размеренный топот, слышный даже сквозь дождь. Это были шаги, медленные и осторожные.

Кто-то поднимался на башню.

Магдалена, точно завороженная, следила, как синее пламя с быстротой молнии разбегалось по алтарю. В следующую секунду он весь оказался покрыт огненным ковром. Огонь добрался до пола и по узким дорожкам устремился к рассыпанным всюду кучкам белого порошка.

— Уходим! — крикнула Магдалена и подхватила сына. — Быстрее!

Ее обдало ужасом при мысли, что Симон убежать не мог. Она задумалась на мгновение и подтолкнула Петера к выходу:

— Беги, Петер! Быстрее! Мне нужно помочь папе!

Мальчик все понял. Не оглядываясь больше на синие языки пламени, он бросился к выходу и вскоре скрылся за дверью. Магдалена тем временем склонилась над мужем и принялась его трясти.

— Симон, ты должен встать! — кричала она. — Пожалуйста, я прошу тебя, вставай же!

Симон захрипел и медленно вытянул руки, но ноги его по-прежнему были словно прикованы к полу. Магдалена поняла, что без ее помощи он не сдвинется с места. Она ухватила его под мышки, потянула на себя и, кряхтя от натуги, привалила к стене. Вокруг них трещал огонь, языки синего пламени уже добрались до опрокинутых полок и сломанных механизмов, лишь узенькая тропинка вилась между огненными лужами к выходу.

— Тебе нужно ухватиться за меня покрепче! — перекричала Магдалена треск пламени. — Слышишь? Держись за меня!

Она повернулась к Симону спиной, наклонилась и подтянула его руки себе на плечи. Потом с трудом выпрямилась и потащила мужа, точно мешок зерна, сквозь огненное море.

Ростом ровно в пять футов,[21] Симон был одним из самых низких мужчин в Шонгау. Для других, не слишком сдержанных горожан это служило поводом для насмешек, тем более что Магдалена и вправду была на пару сантиметров выше своего мужа. Но теперь выходило так, что изящный стан спас лекарю жизнь. Магдалена чувствовала себя вьючным ослом, но ей, по крайней мере, удалось таким образом шаг за шагом вынести Симона из охваченной пламенем комнаты.

Она проковыляла через вторую комнату с кроватью и туалетным столиком; языки пламени добрались уже и досюда и теперь тянулись к дорогой мебели. Наконец Магдалена добралась до округлой арки, а за спиной у нее с грохотом обвалилась очередная полка и погребла под собою слоновий бивень, глобус и бронзовую астролябию. Дочь палача заметила с облегчением, что муж держался за нее уже собственными силами и даже начал немного двигать ногами. Похоже, онемение и впрямь постепенно ослабевало!

Задыхаясь от кашля, Магдалена огляделась в затянутом дымом коридоре, по которому бежала всего несколько минут назад. Факел ей пришлось оставить в комнате, но он и не понадобился. Крошечные языки пламени змеились даже по туннелю. Должно быть, Виргилиус засыпал фосфором все подземелье. В тот же миг Магдалена поняла, что это значило: как только пламя достигнет канализации и лаборатории, все здесь взлетит на воздух.

Магдалена отчаянно огляделась в поисках сына, но не могла разглядеть его в клубах густого дыма. О том, что стало с Паулем, она даже и думать не хотела. Оставалось только надеяться, что Петер сказал правду и младший сын ее был сейчас где-то снаружи, в безопасности — с Маттиасом.