Книга Любовь плохой женщины - Роуз Шепард

— Ух, какое острое! У меня аж в глазах защипало. — «А если я расплачусь, — продолжила Кейт уже про себя, — то смогу свалить всю вину на чили». Потому что она была близка к тому, чтобы расплакаться. Она украдкой бросила страдальческий взгляд на Джона, который стоял у камина совершенно подавленный. Как бы ей хотелось подойти к нему, отдаться его рукам. На миг их взгляды пересеклись, и Кейт заставила себя отвести глаза. Ее сердце металось в груди, как пойманный в клетку зверь. Все кончено, повторяла она, вспоминая строчки из старой песни Роя Орбисона, все кончено, все кончено, все кончено.

— Да, боюсь, и для меня это слишком, — согласилась Джеральдин. — Я не очень-то люблю острое. Я даже карри не могу есть. — Джеральдин выглядела превосходно. Сегодня утром она ходила в парикмахерскую. Очаровательнейший мальчик-парикмахер, рассказывала она Кейт, предложил сделать ей более пышную, более молодежную прическу, и по всеобщему признанию так ей очень шло. А лиловое платье, делилась Джеральдин, она купила в магазине «Тогглз».

— Да? — Кейт сдержала зевок и волну уныния, которая вздымалась в ее груди. Если бы только она могла свернуться клубочком где-нибудь в углу и проспать беспробудным сном не меньше года, переждать тот период, когда боль особенно сильна, то тогда, проснувшись, она смогла бы жить дальше.

— Ты спрашивала меня о миссис Слак.

— Да. Как она?

— Уже идет на поправку. У нее было только растяжение.

— Я слышала, что растяжение может быть так же опасно, как перелом.

— И небольшое сотрясение мозга.

— У кого сотрясение мозга? — встряла Элли, которая внесла новые порции чили, расставив тарелки по всей длине рук, как делают официанты. Она всучила одну тарелку Джону, другую Алексу и искала, кого бы еще осчастливить. Кейт решила, что это похоже на одну из невозможных салонных игр: тот, кто в момент остановки музыки останется с тарелкой на руках, должен съесть все, что окажется на этой тарелке.

— Моя приходящая прислуга, — разъяснила Джеральдин. — Молли дю Слак. Нет, спасибо, мне достаточно. Я не очень-то люблю острое. Может, попозже я съем салата.

— Проблема с этими шишками состоит в том, — сказала им Элли с бессердечной легкомысленностью, — что с ними никогда не известно, выздоровел человек или нет. Твоя миссис Как-ее-там может две недели ходить как ни в чем ни бывало, а потом вдруг — бац!

— Что значит «бац»? — раздраженно спросила Кейт.

— Ну, то есть бум.

— Бум?

— Внезапная смерть.

— О, прелестно. — Кейт поставила тарелку на пол перед собой и взяла в руки бокал. К тарелке подбежал Маффи, принюхался к чили, чихнул и задрал хвост.

— Будь здоров, — рассеянно сказала Элли.

«Нет, я определенно сойду здесь с ума», — отметила про себя Кейт.

— Я всего лишь констатирую факты. Да, Кейт, ну и бомбу сбросили на тебя сегодня Наоми с Алексом. Ну, и каково же это — ожидать внука? Надо будет мне предупредить Джуин, что если она планирует сделать меня бабушкой, то я отправлю ее на стерилизацию. Кстати, где это сокровище моего чрева? Я ее уже сто лет не видела.

— Понятия не имею.

Но на самом деле Кейт догадывалась. Она видела краем глаза, что когда Алекс делился своей сногсшибательной новостью, за спиной Наоми маячила тонкая фигурка. Словно пронзая себя кинжалом, Джуин прижала сомкнутые руки к груди, потом вся обмякла и, покачиваясь, ушла. Должно быть, сейчас она лежала у себя на кровати и рыдала в подушку.

И в этом Кейт завидовала Джуин, потому что сама она сбежать не могла. Ей придется досидеть до горького конца.

— Я полагаю, тебя можно поздравить, — сказал Джон Алексу и протянул руку, удивляясь про себя, почему он ведет себя как старый глупый зануда. (Может, потому что он и есть старый глупый зануда?) Он все пытался поймать взгляд Кейт, чтобы глазами сказать, что сожалеет, но она сидела, отвернувшись в сторону, к нему спиной, ковыряясь вилкой в чудовищной стряпне Элли (что она туда положила, порох, что ли?). Если бы Джеральдин отошла, то он смог бы сесть рядом с Кейт и найти какие-нибудь слова, чтобы все уладить. Он бы смог все исправить. Но Джеральдин не отходила. Поэтому он ничего не мог. И Джон тихо страдал.

За несколько минут до полуночи Джуин, осушившая в своей комнате целую бутылку шампанского в лучших традициях дома Шарпов, но совершенно не умеющая пить, выбралась через пустую кухню в садик, где все выпитое шампанское очутилось на клумбе.

Трава, посеребренная инеем, похрустывала под ногами. Джуин согнулась пополам, обхватила себя руками и проковыляла к краю маленького газона, где стала ждать, не изрыгнут ли еще чего-нибудь ее бурлящие внутренности.

— Я могу подержать твое пальто? — раздался у Джуин за спиной бодрый голос.

— У меня нет пальто, разве не видишь? — заплетающимся языком ответила она.

— Твое метафорическое пальто.

— И метафорического тоже нет.

— На самом деле я хотел узнать, не могу ли я быть чем-нибудь тебе полезен.

— Вечно ты пристаешь, Доминик.

Джуин со стоном выпрямилась, и Доминик положил ей руку на плечо и прижал ее к себе, утешая. Они постояли так, не говоря ни слова, глядя на серебряную луну, похожую на срезанный кончик ногтя. Потом Джуин громко рыгнула, и ей стало легче.

— Прошу прощения, — извинилась она.

— Прощаю, — ответил он. — Вечеринка — супер, да?

— Как поживает твоя старушка?

— Моя мать?

— Да нет, тупица, та старая дама в приюте. Как ее звали? Мэйбел?

— Да вроде ничего. Она завела себе новую подругу. Миссис Грейс. А мисс Армитидж теперь сидит у окна и шьет одеяло из квадратов. На Рождество я подарила им пену для ванны.

— Ты просто прелесть.

— Фу! Ненавижу, когда меня называют прелестью!

— Ну хорошо, будь по-твоему. Ты — брюзга. Да, а Наоми как учудила! Взяла и забеременела!

— По-моему, это смешно. В ее-то возрасте.

— Помнишь, я тебе говорил, что случаются и более странные вещи?

— Да?

— Да, когда рассказывал тебе, что твоя мать, похоже, хотела родить ребенка от Дэвида Гарви. А родит Наоми. Что, в общем-то, одно и тоже, в смысле возраста.

— С той лишь разницей, что ребенок будет не от Дэвида, — напомнила Доминику Джуин, нетерпеливо взмахнув рукой.

— Откуда нам это может быть известно?

— Как откуда? — яростно воскликнула Джуин. — Этот ребенок от Алекса!

— Ты уверена в этом? А она — она сама уверена в этом?

— К чему ты клонишь, Доминик? О чем ты говоришь? Ты что, пьян?

— Трезв как стеклышко. Так вот, я могу рассказать тебе кое-что, от чего у тебя носки с ног свалятся, — попробуй сказать такое в нетрезвом виде. Но ты должна пообещать, что не проговоришься ни одной живой душе.