Книга Участь Эшеров - Роберт МакКаммон

В Тихой Комнате шум грозы был приглушен до отдаленного низкого гула. Закрыв дверь, Рикс остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. В нескольких футах от него виднелись смутные очертания миссис Рейнольдс, которая неподвижно сидела в своем кресле. Спит, подумал он. Она не поднялась ему навстречу. Он слышал хриплое дыхание отца и пошел через комнату на этот звук.

– Ты, – просипел Уолен.

Рикс вздрогнул. В комнате было холодно, но над кроватью отца, как удушающая прелюдия ада, висел лихорадочный жар, идущий от гниющего тела.

– Где… ты был… этим утром? – Голос Уолена был настолько искажен и отличен от человеческого, что Рикс едва разобрал, что он сказал.

– Я ездил в Фокстон.

– Зачем?

– Мне было нужно прокатиться. Чтобы подумать. – Он видел очертания отца, змеей свернувшегося на кровати. Рядом с ним лежала черная трость.

– Ты думаешь… я полный дурак, не так ли?

– Что?

При помощи трости Уолен с трудом потянулся к панели управления рядом с его кроватью. Щелкнул переключатель, и один из телеэкранов засветился. Хотя яркость и контрастность были установлены на самом низком уровне, картинка была ясна. Дом Дунстана был снят в солнечный день. Внизу экрана белели цифры: дата и время. Быстро бежали секунды. Рикс затаил дыхание. Это был день, когда он в первый раз приехал с Рейвен в ее дом. Камера, судя по наклону изображения вниз, была спрятана на дереве футах в двадцати от дома.

Желтенький «Фольксваген» въехал в кадр и остановился перед домом. Когда две фигуры вышли из машины и стали подниматься на крыльцо, появился Дунстан на своей коляске. Камера приблизила изображение. Картинка застыла, показывая Рикса, Рейвен и ее отца, стоящих вместе и связанных одним заговором.

Коричневый фургон. Служба безопасности Эшеров.

– Мистер Меридит… привез мне… эту видеокассету. Смотри на меня, черт подери! – скомандовал Уолен.

Рикс заставил себя прямо посмотреть на отца и едва не задохнулся от ужаса. С момента, когда Рикс видел его в последний раз, Уолен разлагался с ужасающей быстротой. Его голова изменила форму, а лоб и виски раздулись под каким-то жутким внутренним давлением. Серая кожа лица лопнула и напоминала составную картинку-головоломку. Глаза Уолена скрывались в глубоких черных отверстиях и в них не было ни жизни, ни света.

– За тобой все время следили… с момента твоего приезда. Я знал, что в конце концов ты покажешь свое настоящее лицо. – Предатель, – прошептал он. – Ты ничтожный, презренный предатель! Ты не достоин носить имя Эшера, и я… клянусь, я увижу как тебя словно собаку… вышвырнут из Эшерленда! Ты не получишь ни единого гроша! Возвращайся обратно в Атланту и найди там себе новую шлюшку… чтобы она содержала тебя, пока ты и ее не доведешь до самоубийства!

Рикс начал было отступать под натиском злых отцовских слов, но упоминание о Сандре остановило его. Его лицо исказилось. В его сознание из времен юности хлынули воспоминания о сотнях не сведенных счетов. Его охватил горький гнев, и он снова приблизился к кровати отца.

– Позволь мне кое-что тебе сказать, старик, – сказал он нормальным голосом, и Уолен застонал. – Я собираюсь написать историю этой семьи. Моейсемьи. Неважно, сколько это займет времени. Я собираюсь писать ее, пока не закончу. Это будет хорошая книга, папа, я это тебе обещаю. Люди захотят ее прочесть.

– Ты… дурачок… – выдохнул Уолен, зажимая уши.

– Из документов внизу я почерпнул много деталей, проливающих свет на нашу семейку, – продолжал Рикс. – Например, как Синтия Эшер убила своего первого мужа. И как Шанн Эшер сошла с ума, написав музыку, которая заставляла людей убивать себя. Лудлоу, запертый перед смертью в своей Тихой Комнате, был безумен и бредил бурями. И к тому же есть еще Эрик, Калигула рода Эшеров. Я обязательно напишу о Дне Независимости, когда Эрик стрелял по горе Бриатоп, и о сделке, по условиям которой он купил Нору Сент-Клер как племенную кобылу. Как насчет этого, папа? Хочешь, я посвящу эту книгу тебе?

Внезапно, со стоном, от которого волосы на голове Рикса встали дыбом, Уолен поднялся на кровати. В призрачном свете телеэкрана его лицо было застывшей маской ненависти. Во рту блестели желтые кривые зубы. В руке старика блеснула черная трость, которой он резко ударил Рикса по ключице. Следующий удар пришелся Риксу по плечу рядом с синяком, оставленным кочергой Уилера Дунстана, и Рикс вскрикнул. Когда Уолен взмахнул тростью в третий раз, Рикс перехватил ее и вырвал из его руки. Холодный разряд энергии прошел по его руке.

Его пальцы все крепче сжимали трость, пока та не оказалась намертво зажата в его кулаке. Он поднес ее к своему лицу и увидел, как искрится голова льва. Десять миллиардов долларов, подумал он. Это же просто немыслимые деньги. Всегда кто-то должен делать оружие. Имя Эшеров сдерживает войну. Десять миллиардов долларов…

– Скипетр! – проскрежетал Уолен. – Верни мне… скипетр!

Когда Уолен потянулся к нему, Рикс отступил от кровати. Позади него миссис Рейнольдс неподвижно сидела в своем кресле.

Рука Уолена потянулась за тростью, и из нее выпали трубки.

– Отдай! – приказал он. – Она моя, черт тебя подери!

Раскат грома потряс Гейтхауз. Скипетр, казалось, так жег руку Рикса, словно он сунул пальцы в огонь. Волшебство, подумал он. В трости было волшебство, могущество и защита. Всегда кто-то должен делать оружие. Это же просто немыслимые деньги…

Из-за его стиснутых зубов пытался вырваться ужасный жадный смех. И из темноты его души донесся крик: «Я ХОЧУ ЭТО, Я ХОЧУ ВСЕ ЭТО!»

Уолен закричал. В мерцающем свете телеэкрана Рикс увидел, как по коже Уолена прошла рябь. Кости пришли в движение. Раздался резкий треск, как будто сломался сучок. Ткани на лице Уолена расползались все шире.

Уолен начал безумно бормотать, визгливо подвывая:

– Бун… где Бун… Кэтрин… о Боже, о Боже, я слышал, как она кричала… предатель, ты предатель… Эдвин… Маятник в Лоджии… – Его тело забилось в агонии. Голова Уолена начала распухать, трещины расширились, и из них стала сочиться серовато-зеленая субстанция.

Ужас и отвращение парализовали Рикса. Затем он, как в кошмаре, медленно повернулся к миссис Рейнольдс. «Помогите ему!» – услышал он свой крик, но миссис Рейнольдс не шевельнулась.

– Это… ты, – недоверчиво прошептал Уолен. Его голова медленно раскалывалась на части. – О, Боже. Ты… следующий.

Раздался резкий болезненный хруст. Две слезы скатились вниз из темных глаз Уолена.

– Боже… прости… – ухитрился сказать он, и его лицо раскололось. От лба до подбородка прошла кривая трещина, из которой, булькая, потекла серовато-зеленая жидкость.

С тихим вздохом облегчения тело соскользнуло с кровати и замерло. Просочившаяся жидкость образовала на простыне зловонный круг.

Рикс стоял, уставившись на труп отца. Ужас сковал его.