Книга Запретные удовольствия - Юкио Мисима

По правде говоря, до этого времени госпожа Кабураги находилась в состоянии ожидания. Она устала ждать, была разочарована ожиданием, а затем, хотя ясно понимала, что ждать больше нечего, все-таки чего-то ждала. Однако Юити, который обрел единственного человека в мире, с которым мог расслабиться, единственную женщину, которая хотела лишь говорить с ним, с величайшим доверием радостно вытянул усталое тело и заснул. Он заворочался. Хотя он спал обнаженным, ему стало слишком жарко, и он откинул одеяло. Круг света у его головы, освещая лицо, отбрасывал глубокие тени под глазами, а его едва прикрытая поднимающаяся и опадающая грудная клетка имела сходство с бюстом, выгравированным на древней монете.

Сопротивляться своим чувствам у госпожи Кабураги больше не было сил, и она переключилась с предмета грез на цель своих грез. Этот лёгкий сдвиг видения, это пересаживание в мечтах с одного стула на другой, это неосознанное изменение в отношении заставило её прекратить ожидание. Она потянулась к другой кровати, словно змея, извивающаяся в ручье. Её руки дрожали, поддерживая наклонившееся тело. Её губы были прямо напротив лица спящего юноши. Она закрыла глаза. Видеть она могла губами.

Сон Эндимиона был глубоким. Молодой человек не знал, кто закрывает от света его лицо, и не осознавал, какая лихорадочная бессонная ночь сгущалась вокруг него. Он не чувствовал пряди волос, легко коснувшейся его щёки. Он только слегка приоткрыл губы, обнажив блестящие зубы.

Госпожа Кабураги открыла глаза. Их губы еще не соприкоснулись. Только теперь она поняла, что должна решиться на героическое самоотречение: «Если наши губы соприкоснутся, в этот момент нечто упорхнет на крыльях, чтобы никогда больше не вернуться. Если я хочу сохранить между собой и этим юношей что-то похожее на музыку, которая никогда не кончается, я не должна шевелить и пальцем. День и ночь я должна сдерживать дыхание, осторожно, чтобы не потревожить и пылинку между нами…» Она взяла себя в руки и вернулась в свою постель, прижалась щекой к теплой подушке и пристально посмотрела на тело Юити, похожее на барельеф в круге золотого света. Она выключила лампу. Видение осталось. Она отвернулась лицом к стене. Близился рассвет, когда она, наконец, заснула.

Это суровое, героическое испытание увенчалось успехом. На следующий день госпожа Кабураги проснулась с ясной головой. В глазах, которыми она смотрела на лицо Юити, глубоко погруженного в утренний сои, была вновь обретенная решимость. Она переосмыслила свои чувства. Госпожа Кабураги взяла свою белую смятую подушку и игриво бросила её в лицо Юити.

– Просыпайся! День прекрасный. Весь день проспишь!

Этот день позднего лета оказался гораздо приятнее, чем предыдущий, полный обещаний стать днем, который запомнится навсегда. После завтрака они упаковали еду и питье, наняли машину и отправились осматривать достопримечательности вокруг дальней оконечности полуострова Сима. Они вернутся в отель на лодке, отходящей с пляжа, где купались вчера. Из деревни Угата рядом с гостиницей они шли по ровной местности. Из земли то тут, то там пробивались виргинские сосны, тутовые деревца и тигровые лилии. В конце концов они добрались до порта Накири. От вида с мыса Дайо, над которым возвышалась гигантская сосна, у них перехватило дыхание. Они видели белые одежды ама за работой, по виду напоминающие белые бескозырки, разбросанные по морю. На мысе к северу от Аиори виднелся маяк, стоящий словно высокий кусок мела, и дым от костров ныряльщиц за жемчугом, поднимающийся на пляжах мыса Ои. Старуха, которая была у них экскурсоводом, курила самодельную сигарету из нарезанного табака, завернутого в лист камелии. Её пальцы, желтые от старости и никотина, дрожали, когда она показывала на туманный мыс Куни вдалеке. Туда когда-то приезжала императрица Дзито, совершая прогулку на лодках с многочисленными придворными дамами, и продержала там свой двор в течение семи дней.

Слушать эти бесполезные сведения о древних путешествиях было утомительно. Они вернулись в гостиницу за час до того времени, когда Юити нужно было уезжать. Госпожа Кабураги, которая не могла добраться до Киото этим вечером из-за отсутствия транспорта, оставалась, планируя уехать следующим утром. Приблизительно в то время, когда началось вечернее затишье, Юити уехал. Госпожа Кабураги проводила его до трамвайной остановки сразу за гостиницей. Подошел трамвай. Они пожали друг другу руки, после чего госпожа Кабураги резко отступила назад, направляясь к ограждению за остановкой, и помахала на прощание. Она махала долго с улыбкой на лице, не выказывая никаких эмоций, пока алое вечернее солнце не коснулось её щёки. Юити остался один среди гомона разносчиков и рыбаков.

Его сердце было полно благодарности к этой повелительнице благородной бескорыстной дружбы. Он даже невольно позавидовал Кабураги, который взял себе в жены эту совершенную во всех отношениях женщину.

Глава 31.

ПРОБЛЕМЫ – ДУХОВНЫЕ И МАТЕРИАЛЬНЫЕ

Когда Юити вернулся в Токио, у него сразу же начались неприятности. За то короткое время, что он был в отъезде, болезнь матери приняла серьезный оборот.

Не зная, ради чего бороться, какие средства использовать во всем, вдова Минами, частично виня себя, не нашла ничего лучшего, как тяжело заболеть. У неё начинала кружиться голова, и она часто на короткое время теряла сознание. Из неё постоянно текла тонкая струйка мочи – симптомы почечной недостаточности были налицо.

Когда Юити в семь утра появился дома и открыл парадную дверь, он понял по выражению лица Киё, что болезнь его матери достигла критического состояния. В тот момент, как он вошел, тяжелый запах болезни ударил ему в ноздри. Радостные воспоминания о поездке неожиданно застыли в его сердце.

Ясуко, уставшая оттого, что ухаживала за свекровью до поздней ночи, еще не проснулась. Киё пошла готовить Юити ванну. Он поднялся по лестнице в спальню, которую делил с Ясуко.

Окна на втором этаже были открыты всю ночь, чтобы впустить прохладный воздух, и лучи встающего солнца просачивались внутрь и освещали край москитной сетки. Постель Юити была разобрана, льняные постельные принадлежности аккуратно разложены. На соломенном тюфяке рядом с его постелью спала Ясуко вместе с Кэйко.

Юити приподнял сетку и скользнул в постель. Он тихонько улегся на покрывало. Малышка открыла глаза. Она лежала на вытянутой руке матери и смотрела на отца осмысленными, широко раскрытыми глазами. До него донесся слабый запах молока.

Младенец неожиданно улыбнулся. Улыбка словно по капелькам стекала с уголков губ девочки. Юити легонько ткнул её пальцем в щечку. Кэйко, не отводя глаз, продолжала улыбаться.

Ясуко начала переворачиваться, довольно тяжело, потом замерла и открыла глаза. Она увидела лицо мужа совсем близко от своего, но даже не улыбнулась.

За эти несколько мгновений, пока Ясуко пробуждалась ото сна, в памяти Юити быстро пронеслись воспоминания. Он припомнил спящее лицо, которое так часто пристально рассматривал, спящее лицо, о котором он мечтал, – непорочную собственность, которой ни за что на свете не причинил бы вреда. Он вспомнил её лицо, полное удивления, радости и доверия, в ту ночь в больничной палате. Юити не мог ничего ожидать от своей жены, когда та открыла глаза. Он просто вернулся из поездки, на протяжении которой она оставалась в отчаянии и одиночестве. Но привыкшее к всепрощению сердце его томилось, требовало, чтобы ему доверяли. В это мгновение его чувства были сродни эмоциям нищего, который ничего не просит, однако ничего другого, кроме как попрошайничать, не умеет.