Книга Парень, который будет жить вечно - Фредерик Пол

И так далее, и тому подобное.

И вот, сделав все возможное, чтобы заставить Орбиса передумать, я начала с нуля. Рассказала Орбису, как из королевы вечера выпускников Восточного университета Нью-Мехико стала крупье в одном из казино Лос-Анджелеса, рассказывала обо всем, до самой последней работы — машиниста поезда подземки в Куала Лумпуре. (Вот что смешно. Когда Вэн узнал, что я водила поезда подземки, он решил, что я смогу пилотировать космические корабли. Можете себе представить?)

Но тут я заметила, что Орбис на меня не смотрит. Он смотрел на экран, и я тоже посмотрела туда. (Ну ладно, ничего я на экране не видела. У нас нет экранов. Они нам не нужны, как не нужно нам и показывать себя друг другу. Мы исключаем посредников и наблюдаем непосредственный источник информации.)

Источником информации оказалась сама звезда.

Большинство звезд выглядит обычно. А эта — нет. Она казалась очень белой и ужасно горячей, и я могла себе представить, что будет, если она взорвется. И я сдалась.

— Марк Антоний, — сказал я, — сдаюсь. Покажитесь. Пора вам браться за дело.

Но он не сделал этого. Не показался. Только прошептал мне на ухо — ну хорошо, «прошептал» мне на «ухо». И вот что сказал этот сукин сын:

— Не нужно. Вы прекрасно справляетесь.

Я не справлялась. Я это знала. И он знал, что я не справляюсь. Я вздохнула и вернулась к тому, чем занималась и что, по его мнению, делала неплохо. Я сказала:

— Дерьмо! О, Орбис, простите…

Он спокойно ответил:

— Среди заповедей нет ничего против сквернословия. Можете говорить что хотите, Фригия.

— Я собиралась сказать, что не знаю, в чем ваша проблема. Если вы хотите умереть, то я не хочу.

Он укоризненно ответил:

— Самоубийство — грех. Я не хочу перед встречей с Создателем добавлять еще один грех к своему бремени.

— Но взорвать звезду и убить миллионы людей…

— Не людей. Это в основном будут хичи.

— Опять дерьмо. По-вашему, убийство даже одного человека не грех?

— Разве я уже не ответил на это? — Голос его звучал отвлеченно. Он как будто о чем-то думал. И смотрел на пилотский экран, не обращая на меня внимания.

Тогда я заметила, что он, сосредоточенно наблюдая за этой страшной звездой, повел вниз рукоять, управляющую сервомодулем. Казалось, это мой единственный шанс. Я скользнула к нему, стараясь оставаться незамеченной…

И сплоховала. Он посмотрел на меня и широко улыбнулся.

— Хотите сами привести в действие? Давайте. Можете нажать на кнопку. Но это совершенно неважно.

Я сердито посмотрела на него.

— О чем вы?

Он вздохнул.

— О, Фригия, разве вы еще не поняли? Вэн знает, как я отношусь к самоубийству. Он не доверил мне эту часть работы. Он установил таймер. Мне не нужно нажимать на кнопку, взрыв все равно произойдет. Мне вообще ничего не нужно делать. Все произойдет само собой. И знаете, что это значит?

Я не знала. Он понял это и стал объяснять.

— Это означает, что если я умру, то, сколько бы людей ни прихватил с собой, греха в том не будет. Понимаете, — продолжал он, рассуждая скорее как юрист, чем как обычный человек, говорящий о собственной смерти, — я очень много думал об этом. Если я что-нибудь предприму, получится, что моя смерть связана с насилием. А значит — это самоубийство, а я не хочу такого бремени для своей души. Понимаете?

Я не понимала, в чем и созналась, но он все равно продолжил:

— Но выход существует. По крайней мере я на это надеюсь.

Тут он положил руки на приборы пилотирования — ну хорошо, «положил» «руки» на «приборы», и мусор, усеивавший пол корабля, вдруг поднялся в воздух.

— Что вы делаете? — заорала я.

Он ответил не прямо.

— Можете покинуть корабль, — сказал он. — Ваш друг, который прячется от меня, тоже.

Хлоп! Марк Антоний мгновенно появился, он стоял прямо за мной и впервые за время нашего с ним знакомства выглядел озадаченным.

Но не стал вмешиваться.

— Вы ведете корабль прямо на звезду, мистер Макклюн, — сказал он. — Зачем вы это делаете?

— На самом деле, — поправил его Орбис, — я это уже сделал. Думаю, сейчас мы уже в так называемой фотосфере.

Мы оказались в поистине очень негостеприимном месте. Все вокруг меня змеилось, дергалось и странно колебалось — не знаю, подвергался ли корабль физическому давлению или излучение звезды влияло на наши виртуальные изображения.

— Мы ведь не хотим, чтобы эта бомба оставалась на околозвездной орбите? — сказал Орбис. — Такое может повториться. Лучше превратить ее в плазму и покончить с этим. — Он посмотрел на нас, дергающийся, расплывающийся по краям, но с широчайшей улыбкой, какую я когда-либо видела. Последними его словами были: — Несомненно, самоубийство — это грех, но я совершенно уверен, что человек имеет право отдать свою жизнь ради спасения других…

И больше я ничего от него не слышала.

24. На пути в бесконечность

I

Возвращение на Лесистую планету у Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре заняло у Стэна и Эстреллы не больше времени, чем полет с нее. Когда открылся корабельный шлюз, они услышали странный звук — то ли шум непрерывного дождя, то ли гул множества пчел. А потом увидели, чем вызван этот шум. Не менее тысячи хичи — а скорее, гораздо больше — заполнили открытое пространство вокруг посадочной площадки, приветствуя их возвращение и изо всех сил стараясь аплодировать не приспособленными для этого руками.

Толпа состояла не только из хичи. Впереди стояли двадцать или тридцать человек — все человеческое население Лесистой планеты, а перед всеми — Джель-Клара Мойнлин, которая действительно вышла из дома, чтобы встретить их. Она уже протягивала руки, готовая обнять Эстреллу.

Толпа не была неупорядоченной — неудивительно, коль скоро имеешь дело с хичи. Собравшиеся не теснились, приветствуя героев, не пытались пожать им руки или сорвать пуговицу с одежды. Довольствовались тем, что продолжали аплодировать. Все, кроме Клары. Ей отказать было невозможно. Они опередила всех, обняла Эстреллу — крепко, как могла, учитывая размер живота Эстреллы, и даже очень коротко обняла Стэна. Затем потащила их в ожидающую машину. Толпа почтительно расступилась, давая дорогу.

Машина оказалась не обычным трехколесным устройством хичи. Это вообще не была машина хичи. На четырех колесах, изготовленная людьми — вероятно, привезенная с Земли, — хотя и не очень похожая на те автомобили, какие Стэн видел на улицах Стамбула. Гораздо более удобная и с более плавным ходом. К тому же Стэн был уверен, что она дороже любого автомобиля, какой ему приходилось видеть, не говоря уже о том, сколько Кларе пришлось заплатить, чтобы привезти ее Извне.