Книга Король и королева мечей - Том Арден

Какой-то сутулый старик занимает место на передней скамье, чуть в стороне от столпа лунного света. Этого Джем узнает сразу. Чоки. Эрцгерцог-изменник вздымает руки, призывая собратьев садиться. Того и гляди начнется черная месса!

— Смотри, юный принц. Смотри и познавай.

Ритуал начинается с песнопений. Джем готовится к тому, чтобы пропеть с детства заученные молитвы. Но нет, здесь звучат совсем другие слова. Здесь никто не взывает к богу Агонису. Никто не поет о мире, милосердии, любви.

О всемогущий, явись нам скорей!

Пламенем жарким спали этот мир!

В водах потопа его утопи

И искупай его в алой крови!

Прежде ты имя носил Сассорох,

Нынче явись нам как ТОТ!

Снова и снова слышит Джем страшное имя. Песнопения умолкают, слышится только короткое односложное «ТОТ, ТОТ, ТОТ!». Наконец у Джема возникает такое ощущение, что это слово едкой щелочью разъедает его мозг. Если бы его опекун не обнимал его так крепко, Джем бы сорвался с места, заткнул уши ладонями и стал умолять их всех замолчать, замолчать, замолчать! Джем прикусывает язык, впивается ногтями в ладонь, не отрывает глаз от столпа лунного света.

А потом восклицания резко обрываются. Джем, проморгавшись, видит худощавую аскетичную фигуру, стоящую прямо под столпом лунного света. И этого человека он видел раньше.

Премьер-министр!

Эрцгерцог удаляется в темноту. Он исполнил свой долг, он подготовил общину к приходу жреца. Лицо Транимеля озарено слепящим светом. Он раскидывает руки и выкрикивает отдельные слова, обращаясь к свету луны. В набожном экстазе он порочит верховного бога Орока и всех пятерых его детей. Он страстно провозглашает могущество Тота, который должен вскорости обрести волю и свершить свое последнее возмездие.

Но тут что-то странное начинает твориться со светом. Сверху доносится грохот. Джем в страхе смотрит вверх. Неужели антибожество уже приближается? Но нет, это грохочут камни свода, они движутся, повинуясь действию какого-то тайного механизма. Угол падения лунного света меняется. Премьер-министр отступает, остается на свету. Теперь свет луны озаряет занавес, которым задернут алтарь. Транимель продолжает что-то говорить, но Джем не слушает его. Он думает только о таинственном существе, которое вибрирует, бьется за темным занавесом.

— Явись нам, о Великий Чародей! Явись нам, о Изгнанный из Орока! Явись нам, Первый из Отвергнутых Созданий, о великий, о могущественный, о великолепный Тот-Вексраг!

Выкрикнув имя антибожества, Транимель отступает в сторону от лунного света и отдергивает занавес.

Джем еле удерживается от того, чтобы вскрикнуть.

Выпученные красные глаза под насупленными уродливыми бровями. Одно ухо оторвано, на месте носа — гноящаяся дыра, изодранные, кровоточащие губы, торчащие кривые клыки. Щеки, испещренные мокрыми от гноя нарывами и трещинами, в которых ползают черви. Джем не сразу понимает, что жуткий лик всего лишь отражение на поверхности огромного зеркала.

— Глупцы! Мерзкие глупцы!

Антибожество выкрикивает проклятия, высказывает ненависть и презрение к своим почитателям. Транимель поспешно дает Братьям знак. Те тут же заводят песнопение. Они поют громче прежнего — торопливо, отчаянно, притопывают на месте, кричат до хрипоты.

Бейте же, бейте сильней, барабаны!

ТОТ всемогущий, внемли нашей песне!

Скоро ты станешь навеки свободен,

Скоро стекло ненавистное треснет!

Первый кристалл тебе волю подарит,

Чтобы нашел ты кристаллы другие.

Чтобы, собрав Орокон воедино,

Стал ты навеки властителем мира!

ТОТ, ты могуществом страшным владеешь!

ТОТ, ты способен создать и разрушить!

Силы твои в Орокон воплотятся,

Новым сиянием он озарится!

Яростным пламенем гнева объятый.

Мир поклонится могучему ТОТУ!

Плетью своею и жезлом жестоким

Всех уничтожь, сотворенных Ороком!

Бог лишь один! И зовется он ТОТ!

Скоро он волю уже обретет!

ТОТ всемогущий и неуязвимый,

ТОТ, кого ждали мы все испокон!

ТОТ — это тот, кого ждет Орокон!

Все более истерично поет хор Братьев. И, словно молитвенный экстаз доставляет чудовищу радость, его лик в зеркале начинает разбухать и колебаться. Кровавые слезы вытекают из глаз, струится гной из набухших нарывов. Отвратительная пасть открывается, становится видна полусгнившая культяпка — язык, раскачивающийся в такт с песнопением. Джем в отвращении отводит взгляд. Но так же отвратительно ему и зрелище его опекуна, который в не меньшем экстазе, чем остальные (то есть так кажется Джему), топает и выкрикивает жуткие строки.

Зачем, зачем его опекун привел его сюда? Джем старается отвлечься, он стискивает в пальцах кристалл. Что за жар, что за могущественная темная сила проступает сквозь ткань его одежды? Он опускает глаза и видит, что темно-лиловое сияние льется от его груди, даже его пальцы просвечивают насквозь! Джем в тревоге смотрит на опекуна, но тот старательно топает ногами и продолжает петь. Джем пытается прикрыть кристалл складками одежды, спрятать от посторонних глаз странное свечение. Потом он начинает плакать. Что же значит эта боль внутри кристалла, передающаяся Джему, почему она возникла перед ликом антибожества?

И вдруг из глубины зеркала раздается писклявый, противный визг. Это визг радости. Чудовище продолжает покачиваться, но его экстаз, похоже, достиг вершины. Песнопение прерывается. Премьер-министр, охваченный волнением, оборачивается к зеркалу.

— О всемогущий, искупайся в нашей преданности тебе! Да-да, всемогущий, искупайся в нашей любви! Но теперь позволь нам доказать тебе свою любовь!

Рука Транимеля вздымается в столпе лунного света, он дает знак одному из Братьев. Сейчас должна начаться следующая часть ритуала. Антибожеству будет принесена жертва. Джем только теперь видит каменную плиту, возвышающуюся перед магическим зеркалом. Тот из Братьев, что стоял ближе других к Транимелю, укладывает на плиту извивающееся, укутанное в белое полотно существо. Кто это? Овца? Коза?

— О всемогущий Тот! — кричит Транимель. — Прими наше подношение! Обшарив взглядом, полным любви к тебе, пределы нашего королевства, мы, поклоняющиеся тебе, искали лишь самое наилучшее из подношений. И я самолично осмотрел то восхитительное блюдо, которое мы тебе нынче подносим!

Говоря, Транимель извлекает из складок балахона длинный нож. Тот в Зазеркалье оживляется. Его глаза наливаются кровью, гнилой язык обволакивается слюной. Транимель снова дает знак своему подручному. Тот срывает с жертвы полотно. Джем широко открывает глаза. Сердце его сжимается от жуткого страха. Рука его опекуна крепче сжимает его плечо. Джем готов закричать. Кристалл горит все ярче, он обжигает грудь Джема. Он наклоняется вперед, прижимает руки к груди.