Книга Римский Лабиринт - Олег Жиганков

— И чем вы занимались все эти годы, позвольте спросить? — вмешался в разговор Адриан.

«Ганс Христиан» с грустью посмотрел на него.

— Зарабатывал капитал, пытался выстроить свою финансовую империю. Я тогда был идеалистом — моя дипломная работа, из-за которой я и попал на ту конференцию в Берлин, разрабатывала стратегию того, что сегодня стало называться электронным банкингом. Моя работа вызвала определённый интерес среди некоторых советских идеологов — ведь я отметил, что и-банкинг сделает людей менее привязанными к деньгам. Деньги переставали существовать как отдельная категория, превращаясь в абстрактные цифры и знаки. Чем не коммунизм? И в то же время, сколько скрытых лазеек для Системы остаётся, если она держит банки в своих руках! Об этом я не говорил в работе, но это и так было ясно всем. И всё-таки я понимал, что в «Совке» мне не скоро ещё удастся найти применение своим идеям. Это и дало мне смелости найти людей, которые переправили меня в Западный Берлин. Оттуда перебрался сначала в Англию, а потом в Америку. Где-то по дороге Андрей Гомер «умер» и «родился» Джон Скот — фактически человек без имени. Я основал тогда компанию — первый электронный коммерческий банк, который не знал бумажных денег. Я тогда уже начал готовить Аню к большому будущему, чувствовал в ней необычайный талант и с нетерпением ждал того дня, когда смогу ей открыться.

— Но почему мы должны были столько времени ждать? — удивилась Анна.

— Я угодил в тюрьму, — горько усмехнулся «Ганс Христиан».

— В тюрьму? — присвистнул Адриан.

— На целых восемь лет. Меня обвинили в неуплате налогов и отобрали банк. Очевидно, кто-то проник в базу данных компании и поменял несколько цифр. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы разрушить меня.

— Как назывался этот банк? — хриплым голосом спросила Анна.

— «Скот И-Банкинг».

— «Скот И-Банкинг», — тихо повторила Анна. — Компания, которая была расформирована и продана в 1997 году?

«Ганс Христиан» удивлённо посмотрел на неё.

— Откуда тебе это известно?

Анна побледнела. Она прекрасно помнила одно из первых заданий, полученных от полковника Смирнова в мае 1997 года, — найти доступ в базу данных международной корпорации «Скот И-Банкинг». Она блестяще справилась с этим заданием. И помнила, что именно в ту пору из её жизни пропал «Ганс Христиан».

— Это я, — сказала она. — Я открыла тогда для моего босса, полковника Смирнова, доступ к «Скот И-Банкинг».

Полковник использовал её против собственного отца! Анна с ужасом начинала осознавать, что это она разрушила тогда дело своего отца, упрятала его в тюрьму на восемь лет. Какая страшная нелепица!

— Полковник Смирнов… Как его зовут? — вмешалась в разговор Светлана. — Случайно не Игорь Семёнович?

Анна недоумённо посмотрела на неё.

— Откуда ты его знаешь?

Светлана опустила глаза.

— Видишь ли, Игорь Семёнович Смирнов был преподавателем кафедры иностранной литературы в моём университете. Но всем было известно о его связях с КГБ. Когда ты родилась и когда стало известно, кто отец ребёнка, казалось, весь ад сорвался с цепи и обрушился на меня. Меня уже не оставляли на кафедре, выгнали из общежития, почти уже исключили из университета.

— Но какую роль во всём этом играл Смирнов? — не понимала Анна.

— Игорь Смирнов думал, что сделает мне великое одолжение, если я стану его женой, — тихо сказала Светлана. — Когда я отказала ему, тогда всё и началось. Только… только я думала, что на этом наши с ним пути навсегда разошлись. Оказывается, я ошибалась. Он не забыл и не простил. Он пытался разрушить меня, потом Андрея, а потом тебя, Анна! Ведь именно он послал тебя в Рим, так?

— Так, — признала Анна.

Теперь она начинала видеть большую картину. Впрочем, Анне казалось, что она понимала нечто большее, чем нечистые дела серого полковника и борьбу за власть, которую вели хранители. Нет, она не была больше пешкой в их игре — она вышла из игры и теперь будет жить по другим правилам и законам. И за этим чудесным исходом она явственно видела почерк Божественного Мастера.

— Когда мне удалось узнать, что Анна работает на секретную службу, — продолжил свои откровения «Ганс Христиан», — я понял, что вступить с ней в контакт в Москве не представляется возможным: она была со всех сторон под наблюдением. Оставалось одно, неизбежное, чего я так боялся, — встретиться со Светой.

Анна вздрогнула и посмотрела на мать. Светлана улыбнулась.

— Три месяца назад, — сказала она, и слёзы заблестели на её глазах, — он свалился мне на голову, как снег.

— Ты узнала его? — прошептала Анна.

— Сразу же, — кивнула Светлана.

— И простила?

— Давно уже, — улыбнулась она. — Не могла же я все эти годы жить, не простив?..

День прошёл в разговорах, прогулках по берегу и саду. Они купались в тёплой морской воде, бегали по пляжу, наслаждались охлаждёнными фруктами и старались привыкнуть к реальности происходящего — и прежде всего к тому, что были живы. Ближе к вечеру, когда их волнение немного улеглось и когда дневная жара начала уступать место вечерней прохладе, Анна отправилась в сопровождении Адриана побродить по берегу.

Солнце склонялось к западу, и его уже не было видно за высокими деревьями прибрежных садов. Они долгое время шли молча, по самой кромке моря, вслушиваясь в шум прибоя и шарканье своих босых ног по влажному песку. Вокруг было пустынно, большая часть прибрежных вилл пустовала — было начало мёртвого сезона.

— Скажи мне, Адриан, — попросила Анна, загребая босыми ногами воду от набежавшей тёплой волны. — Как всё теперь у нас будет? Какой сложится наша жизнь?

— Такой, какой мы захотим её сделать, — отозвался он. — Почему бы не воспользоваться традиционной концовкой — «и они жили после этого долго и счастливо»?

— Я думала, такие концовки существуют только в сказках, — улыбнулась Анна.

— А то, что с нами произошло, — разве это не сказка со счастливым концом?

Она должна была признать, что всё происшедшее с ними действительно походило на сказку. Анна вгляделась в даль — туда, где тёмное море сливалось с горизонтом. Небо тоже чернело, покрывалось тучами, и видно было, как мелькают вдали многочисленные тонкие ниточки ярких молний. Но звука грома ещё не было слышно. Анна почему-то подумала о той рыжей девушке, которая несколько дней назад должна была умереть в подземелье. Анне стало её очень жаль, как будто это была её сестра и она умерла вместо неё в том страшном подземном капище.

А ещё она вспомнила Сикстинскую капеллу и представленную в ней сцену суда. Она начинала постепенно постигать один из центральных постулатов христианства — справедливый суд, ожидающий всех без исключения. Верить в это было утешением для Анны — она знала, что добро будет вознаграждено, а зло наказано. Если не в скором уже времени, то на Суде. Ей стало легче от этой мысли.