Книга С открытым забралом - Михаил Сергеевич Колесников

а «рабочую оппозицию» боится. Надломился парень. Необходимо помочь.

Ильич смотрит в корень: нужна чистка партии! И чем жестче она будет, тем лучше. Необходимо обрубить зловредные щупальца, выдрать с корнем троцкистскую масонщину.

11

Всю свою сознательную жизнь он шел к Ленину. Был только Ленин. Была его воля, приводящая в движение миллионы людей, весь партийный и государственный аппарат, все необъятное государство и другие государства, весь мир. Ленин управлял не только событиями в России, он управлял мировым революционным процессом.

Особенно остро почувствовал это Куйбышев на конгрессе Коминтерна, куда его направили в составе русской группы. Группу возглавлял Ильич.

Ярко-красный, сверкающий золотом Кремлевский зал. Ленина окружили делегаты из Германии, Франции, Италии, Польши, Венгрии и других стран. Пока он здесь, а не на трибуне, можно пожать его руку, поприветствовать от трудящихся своей страны, обменяться несколькими словами. И каждый думает о неповторимости минуты, о том, как будет рассказывать там, у себя, вот об этой встрече с вождем Коминтерна, о живом ощущении Ленина. Ленин, Ленин!.. Сердца переполнены восторгом, счастьем.

Здесь много делегаций, сотни людей из самых далеких стран, и внимание каждого приковано к нему, только к нему, умеющему, как никто, превращать марксистские революционные принципы в действие, улавливать людей и вещи в их исторической связи, безошибочно оценивать соотношение сил на чаше весов истории. Он один на всю планету.

Он стоит посреди зала в скромном, тщательно вычищенном пиджаке, чуть наклонив голову, сощурив яркие темно-карие глаза; немцам отвечает на немецком, англичанам — на английском, французам — на французском. Он многоязычен, и его многоязычность почему-то поражает. Он обычен и необычен. Он гений. И это понятно всем, даже его врагам. Меньшевистский лидер Дан, изобличенный в активной антисоветской деятельности, вынужден признать:

— Ленин непобедим, потому что нет больше такого человека, который все двадцать четыре часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме мыслей о революции, и который даже во сне видит только революцию. Подите-ка справьтесь с ним.

Враги трепещут при одном упоминании его имени.

Ленин держит приводные ремни от всех партий, входящих в Третий Интернационал, он влияет на политику других партий. Он разрабатывает и осуществляет стратегию и тактику Коммунистического Интернационала. Он поражает всех тем, что знает положение в той или иной стране, расстановку классовых сил лучше, чем делегаты, приехавшие из этой страны.

Валериан Владимирович видит Ленина как бы в новом качестве, в каком еще не приходилось видеть. Да и сам он здесь присутствует тоже в новом качестве. На него поглядывают с любопытством. И привлекает внимание не столько его крупная фигура и значительное лицо, кудрявая шевелюра. На нем лежат обязанности члена Президиума ВСНХ и члена Президиума ВЦСПС. Говорят, что он будет тем человеком, на которого Ленин собирается возложить все обязанности по осуществлению плана электрификации России. Да, такой разговор с ним ведется. Он близко сошелся с Кржижановским, возглавляющим Комиссию по электрификации. Это Кржижановскому Ильич поручил доложить на съезде Советов план ГОЭЛРО. Подумать только! Кржижановский знаком с Лениным еще по первым марксистским студенческим кружкам, когда Ильичу было всего двадцать три. Глеб Максимилианович входил в петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Ему под пятьдесят, но возрастная разница не мешает их дружбе с Куйбышевым. Валериан Владимирович умеет слушать. Все, о чем говорит Кржижановский, для него откровение.

— Ваш брат Анатолий — инженер-электрик, — говорит Глеб Максимилианович, — вот и начните с привлечения его к нашему делу. Вы читали «Набросок плана научно-технических работ» Ильича? Он еще в восемнадцатом рекомендовал обратить особое внимание на электрификацию промышленности и транспорта и применение электричества в земледелии. Ильич считает, что современная передовая техника настоятельно требует электрификации всей страны и ряда соседних стран по одному плану. Вот он, ленинский размах. И скажу больше: здесь гениальное предвидение неизбежности такой постановки дела. Его очень занимает проблема торфа. Запасы торфа в миллиард тонн! Дешевое топливо для электростанций. Владимира Ильича особо интересует масштаб организующих общественное производство возможностей электрификации: скажем, возможно ли управлять распределением электроэнергии на большом расстоянии из одного центра; какие расстояния может, не входя в конфликт с экономикой, преодолевать современная техника электропередач; каков общий экономический эффект...

Непостижимость атомов и электронов постепенно улетучивается. За химической молекулой и атомом — первоосновами старой химии — все яснее вырисовывается ион и электрон — основные субстанции электричества; открываются ослепительные перспективы в сторону радиоактивных веществ. Электротехника подводит нас к внутреннему запасу энергии в атомах. Занимается заря совершенно новой цивилизации... Все это слова Кржижановского. Они будоражат, волнуют воображение.

И странно, нелепо звучат здесь, на конгрессе Коминтерна, претензии к большевикам все той же «рабочей оппозиции», которая решила выползти на международную арену, заручиться поддержкой зарубежных компартий. Ленин с трибуны конгресса говорит о коренных переменах в мире, о наступлении капитала на рабочий класс, о поражении революционных выступлений в ряде стран, о явно обозначившемся замедлении темпа развития мировой революции. Все это требует решительного поворота в тактике коммунистических партий. Главная задача сейчас — борьба за единство рабочего класса.

— Первая волна мировой революции спала, вторая же еще не поднялась. Было бы опасно, если бы мы на этот счет строили себе иллюзии. Мы не царь Ксеркс, который велел сечь море цепями. Но разве констатировать факты значит оставаться бездеятельным, то есть отказаться от борьбы?.. Ну а что касается Советской России, то сейчас для нее новая экономическая политика — единственно правильная хозяйственная политика.

Но лидеры «рабочей оппозиции» гнут свое: нужно передать управление всем народным хозяйством «всероссийскому съезду производителей», объединенных в профсоюзы. Пусть всем командуют профсоюзы.

Потряхивая бородкой, выскочил Троцкий:

— Путь к социализму лежит через высшее напряжение государственности. И мы с вами проходим как раз через этот период. Как лампа, прежде чем потухнуть, вспыхивает ярким пламенем, так и государство, прежде чем исчезнуть, принимает форму диктатуры пролетариата, то есть самого беспощадного государства, которое охватывает жизнь граждан со всех сторон. Никакая организация, кроме армии, не охватывала в прошлом человека с такой суровой принудительностью, как государственная организация рабочего класса в тягчайшую переходную эпоху... — Сочатся и сочатся ядовитые слова. — Мы вступаем сейчас в полосу капитуляции перед мелкой буржуазией.

Так хотелось бы Балалайкину. Ему нет никакого дела до временного спада революционной борьбы в странах капитала, до планомерного создания единого пролетарского фронта. Спад? Это нереволюционно, прозаично. Рабочие массы должны драться без передышки, игнорируя спад.