Книга Орлиное царство - Джек Хайт

Однако он устал, очень устал. Небо уже начало светлеть, когда обессилевший Юсуф упал, не в силах двигаться дальше. Он мгновенно заснул, несмотря на холод, от которого у него посинели губы и била дрожь.

Юсуф проснулся от яркого солнечного света, с трудом поднялся на ноги и осторожно перенес вес на поврежденное колено. Он находился во впадине между двумя холмами, поросшей невысоким кустарником. В двадцати футах от него стоял верблюд и жевал жвачку. На нем была сбруя для припасов, но все они исчезли. Должно быть, решил Юсуф, он сбежал из обоза. Его поводья запутались в ветвях кустарника, верблюд пытался вырваться, но у него никак не получалось. Прекратив борьбу, он снова принялся жевать жвачку.

Юсуф осторожно подошел к животному.

– Спокойно, друг, – тихо сказал он. – Спокойно.

Верблюд равнодушно на него посмотрел. Юсуф похлопал его по шее, распутывая веревку. Закончив, Юсуф отвел верблюда на несколько шагов в сторону.

– Ла-тат! – приказал Юсуф, и верблюд опустился на колени. Юсуф забрался ему на спину, не выпуская из рук поводья. Фаук![46] – Верблюд сначала поднялся на передние ноги, потом на задние. Юсуф щелкнул поводьями. – Ялла! – приказал он, и верблюд зашагал вперед.

К полудню они оставили за собой горы и оказались среди дюн Синайской пустыни. Стояла осень, жестокая жара отступила, однако не ушла полностью, и очень скоро на лбу Юсуфа выступил пот. Он оторвал длинный кусок ткани от туники и повязал его вокруг головы, спасаясь от солнца. С отсутствием воды он ничего сделать не мог. Он ничего не ел и не пил больше суток. Когда солнце село, у него во рту все пересохло и начала сильно болеть голова. Эту ночь он провел, прижимаясь к верблюду, чтобы согреться.

Весь следующий день он ехал под ярким солнцем. Всякий раз, поднимаясь на вершину холма, Юсуф надеялся увидеть кого-то из своих людей, но вокруг расстилалась лишь пустыня. Головная боль усиливалась. У него появилось ощущение, будто ему в мозг все глубже входит гвоздь. Горло совсем пересохло, губы потрескались, становилось все труднее фокусировать взгляд, он начал дремать на ходу. Ближе к вечеру, во время подъема на очередной холм, он соскользнул со спины верблюда и очнулся только после того, как упал на песок и покатился вниз по склону. Юсуф расставил руки и ноги в стороны и остановился. Верблюд остался в тридцати ярдах, некоторое время смотрел на него, а потом потрусил прочь.

– Подожди! – хрипло закричал Юсуф. Пересохшее горло мешало говорить. – Стой!

Верблюд исчез за дюной. Юсуф встал и заковылял за ним. Но когда взобрался на вершину дюны, обнаружил, что верблюд исчез. Тогда Юсуф пошел по его следам. Сразу заболело колено. У него кружилась голова от голода и усталости. В конце концов он потерял следы верблюда. Однако брел вперед до самого заката – и тут у него подкосились ноги, он упал на теплый песок и заснул.

– Юсуф!

Он сразу проснулся. Было еще темно, перед ним в сумраке стоял худой мужчина с прямой спиной и короткими седыми волосами. Юсуф заморгал и сел.

– Отец? – спросил он.

Мужчина кивнул.

– Ты разочаровал меня, сын, – сказал он.

– Мне жаль, отец. – Юсуфа вдруг охватил ужасный стыд из-за того, что он приказал убить отца. – Прости меня.

Айюб небрежно отмахнулся от его слов.

– Моя смерть не имела значения.

Юсуф нахмурился, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли.

– Почему ты вернулся? – спросил он.

– Ты предал веру, Юсуф. Ты сошел с пути, который выбрал для тебя Аллах, – сказал Айюб.

– Тут нет моей вины. Туран…

– Его неспособность не оправдание. Ты слишком сильно положился на свою семью и друзей, сын мой. Если они тебя подводят, оттолкни их в сторону. Ничто не должно помешать тебе изгнать франков. Только это имеет значение. С франками не может быть мира. Они настоящая чума. Их следует уничтожить.

Чума. Юсуф подумал о Джоне. Не все франки являются злом.

– Даже твой друг тебя предал, чтобы спасти своего короля, – заявил Айюб, словно отвечая на мысли Юсуфа. – Тебе нельзя верить франкам. Ты должен загнать их в море. Именно ради этой цели Аллах сохранил тебе жизнь. Не подведи его.

– Я понял, отец.

Айюб кивнул и пошел прочь.

– Подожди, отец! – Юсуф встал и заковылял за Айюбом.

Расстояние между ними стало сокращаться. Юсуф протянул руку, чтобы до него дотронуться, столкнулся с ним и почувствовал, что начинает падать назад, но сильные руки подхватили его и осторожно опустили на песок.

– Отец, – прошептал Юсуф.

– Это я, малик, Каракуш.

Юсуф заморгал. Над ним склонился седой мамлюк.

– Ты в порядке, Саладин?

– Аллах, – выдохнул Юсуф, и это слово оцарапало его пересохшее горло.

Каракуш отвернулся.

– Воды! – крикнул он и через мгновение поднес мех с водой к губам Юсуфа.

Он жадно пил, и прохладная вода показалась ему благословенно вкусной.

– Ты в порядке, малик? – снова спросил Каракуш.

Юсуф кивнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал твердо:

– Я видел Аллаха и слышал его волю.

Декабрь 1177 года: Каир

Юсуф подъехал к вратам Каира во главе двух дюжин мамлюков. Каракуш рассказал ему, что после сражения больше никого собрать не удалось. Тысячи воинов были убиты франками или заблудились в пустыне, пытаясь вернуться в Египет. Могучая армия Юсуфа перестала существовать, исчезла, точно утренняя роса в лучах жаркого солнца.

Когда стража на воротах увидела Юсуфа, все побледнели. Один из них открыл рот, но так ничего и не сумел произнести.

– Что случилось, скажи? – резко спросил Каракуш. – Ты выглядишь так, словно видел призрака.

– Вы живы, малик, – наконец сумел пробормотать страж.

Он опустился на колени.

– Меня спас Аллах, – ответил Юсуф.

Новость быстро распространилась, и, когда Юсуф ехал по улицам, со всех сторон сбегались люди, которые выкрикивали его имя.

– Саладин! Саладин! Малик! Малик!

К тому моменту, когда Юсуф и Каракуш подъехали к дворцу, их уже окружала огромная толпа, которая расступилась, позволяя Юсуфу войти во дворец. Там его ждали Селим и Убада. Оба были в туниках цвета индиго, цвета скорби.

Селим широко улыбнулся.

– Не могу поверить! – В его глазах стояли слезы, когда он обнял брата. – Прошло несколько дней с тех пор, как последний воин вернулся домой после сражения. Мы думали, ты мертв.

– Он едва уцелел, – сказал Каракуш. – Я нашел его блуждающим по пустыне. Он бы не прожил под солнцем еще одного дня.