Книга Фиалка - Джейн Фэйзер

Дверь библиотеки распахнулась настежь, и в комнату вошел Джулиан Сент-Саймон, за спиной которого стояла дочь Силии.

— Кретины все испортили, — сказал виконт Пенхэллан устало. — Мне следовало это предвидеть. Он указал на графины на низком буфете:

— Наливайте себе.

— Я не рискнула бы пить в этом доме, — сказала Тэмсин едко.

— О, коньяка или портвейна можно не опасаться, — возразил виконт, откидываясь на спинку кресла и глядя на нее прищуренными глазами.

— Вы убили их?

— Нет, — ответил Джулиан, наливая себе стакан коньяка. Тэмсин взяла яблоко из вазы с фруктами.

— Не все Пенхэлланы убийцы, дядя. — Она с хрустом надкусила яблоко. — Где моя лошадь?

— Этот великолепный жеребец в моей конюшне, — сказал он. — Поздравляю, уникальный экземпляр!

— Подарок моего отца, — заметила она, продолжая жевать яблоко. — Я же говорила вам, что Сесиль удачно вышла замуж.

— Да, ты говорила.

Седрик повернул голову и лениво скользнул взглядом по Сент-Саймону.

— Чем могу служить?

— Всему свое время, — ответил Джулиан спокойно, опираясь о буфет, скрестив свои длинные ноги, и отхлебнул небольшой глоток коньяка.

— Я хочу наконец довести до конца то, что не успел мой отец: рассказать всему миру о вашем бесчестном поведении! Я не могла себе этого позволить прежде, опасаясь, что лорд Сент-Саймон меня не правильно поймет, но теперь он все знает. — Тэмсин замолчала, заметив, что Джулиан предостерегающе поднял бровь.

— Вы считаете, что я не права, полковник?

— Кто я такой, чтобы оспаривать мудрость и желания Барона?

— Если вы не хотите, чтобы я… если вам будет неприятен этот скандал, то я не стану… — сказала она медленно. — Тогда я удовольствуюсь алмазами. Но ведь это шантаж, а вы не одобряете подобных методов.

— Шантаж? — переспросил Сент-Саймон, и брови его поднялись так высоко, что чуть ли не скрылись под волосами.

— Нет, компенсация. Я забыла, как мы это назвали. Возмездие, — сказала она неуверенно.

— И прекрасно развитое чувство справедливости, если помнишь.

— Да, и это тоже.

— Итак, ты собираешься сделать то, что намеревалась сделать твоя мать двадцать лет назад. — Седрик протянул пустой стакан Джулиану, который отодвинулся от буфета, и передал ему графин. Виконт кивнул в знак благодарности. — Я тебя правильно понял?

— Да.

Седрик наклонил голову и сделал хороший глоток бренди.

— Ну, если с делами покончено, может быть, вы уберетесь из моего дома?

— Конечно.

Джулиан поставил стакан и направился к двери, но вдруг обернулся.

— Есть еще одна вещь, всего лишь пустая формальность, но следует соблюдать приличия, я уверен, вы с этим согласитесь. — Его улыбка была сардонической, когда он отвешивал поклон хозяину дома. — Раз, судя по всему, вы единственный близкий родственник Тэмсин мужского пола, как бы она ни сожалела об этом, полагаю, я должен просить у вас руки вашей племянницы.

— Если вы не заставите меня вести ее к алтарю, — сказал Седрик спокойно. — А теперь вы оба можете убираться к дьяволу.

— Благодарю вас, сэр. — Джулиан снова отвесил поклон. — Пошли, Лютик. Он увлек ее из комнаты.

— Ты действительно хочешь на мне жениться? — спросила Тэмсин отчаянным шепотом, когда они шли через холл.

— По-видимому, — сказал он любезно. — Моя совесть английского джентльмена повелевает мне сделать из тебя честную женщину, но, — добавил он задумчиво, — вероятно, я слишком занесся в своих мечтах.

— Чудовище!

— Разбойница!

ЭПИЛОГ

Мадрид, Рождество, 1812 год

Падал легкий снежок, тончайшей пылью оседавший на извилистой дороге, ведущей к городу со стороны равнины. Ветер крепчал, и его порывы поднимали покров снега, несли его к городским воротам и наметали возле них сугробы.

Капрал, стоявший на часах у караульного помещения, дрожал и поднимал воротник. Когда он просунул голову в дверь караулки, на него пахнуло затхлым и теплым воздухом.

— Похоже, кто-то приехал, сэр.

Лейтенант оторвался от жаровни с горячими углями, над которой грел руки, и вышел под снег. К воротам приближалась кавалькада — белые призрачные фигуры в клубах снежной пыли.

— Седла испанские, — сказал лейтенант, потирая руки и хлопая в ладоши, чтобы согреться.

— Похоже, это леди бригадира. Этого коня я узнаю везде. Из снежной пыли возникли четыре лошади и остановились у коновязи. Двое всадников были ничем не примечательны, но третий оказался гигантом, подобным исполинскому дубу, и восседал он на массивном, под стать ему грубо скроенном жеребце. Рядом с ним в мужском седле на великолепном молочно-белом арабском жеребце ехал некто совсем крошечный.

— Добрый вечер, лейтенант, — приветствовал его миниатюрный всадник, сидевший на арабском скакуне.

С первых слов стало ясно, что это женщина, говорившая по-английски с очень слабым акцентом. И капрал изумленно воззрился на нее. Но лейтенант не обнаружил удивления.

— Добрый вечер, мэм. Вы прибыли как раз вовремя, к рождественскому балу в штаб-квартире герцога. Он начался всего час назад.

— Как удачно! — Тэмсин сверкнула улыбкой. — Надеюсь, вы сегодня на дежурстве не весь вечер?

— Я вытянул жребий — короткую соломинку, — ответил он с печальной усмешкой. — Но позже ребята поздравят нас с Рождеством.

— Кто это был? — спросил капрал, когда четверо всадников проследовали в город.

— Леди бригадира, — ответил лейтенант. — Ну, конечно, ты же новичок здесь. Ты здесь всего несколько недель, я и забыл. Он вернулся в караулку, топая сапогами, чтобы стряхнуть с них снег.

— Леди Сент-Саймон, — уточнил он, обращаясь к следовавшему за ним капралу. — Она — связной между партизанами и командиром. Великан-шотландец — ее телохранитель, откликается на имя Габриэль, Когда он навеселе, лучше с ним не связываться. Трезвый, он сущий ягненок, но когда наберется, становится настоящим дьяволом.

— Жена бригадира лорда Сент-Саймона? — спросил изумленный капрал. — И водится с партизанами?

— Да, так.

Лейтенант наслаждался изумлением товарища.

— Она любимица полка. Мы все рады, что она вернулась. — Он хихикнул. — Она должна была объявиться дня четыре назад, и бригадир так волновался, что чуть не заболел. Он ведь педант и любит порядок.

В этот момент бригадир лорд Джулиан Сент-Саймон изо всех сил старался быть любезным со своей партнершей по кадрили. Бальная зала в большом особняке, который занимал герцог Веллингтон, была украшена зеленью, уже увядавшей в удушающей жаре. Тепло от огня, разожженного и ярко горевшего в массивных каминах, расположенных в обоих концах помещения, усугублялось жаром мириад свечей, сверкавших в причудливых канделябрах. Смесь тонкого аромата духов, помады и запаха разгоряченных тел была почти нестерпимой — офицеры Полуостровной армии и их дамы наслаждались светскими радостями пребывания на зимних квартирах, стараясь забыть о лишениях летней кампании.