Книга Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

Танака одобрительно кивнул и взглянул на своих фавориток. Рыженькая опустила плечи, склонила голову набок и, взмахнув ресницами, произнесла на довольно сносном японском:

– Покорно прошу меня простить, но я люблю вас, господин...

«Откуда она знает японский? – подумал пораженный Танака. – И эта поза... Так сидели гейши лет двести назад, еще до революции Мэйдзи, но сейчас увидеть такое можно лишь в театре кабуки. Кто же она, Анна Стойменова? Ах, жаль, что нельзя вернуться в кабинет и пролистать ее досье – придется ждать завершения тестов...»

Внезапно он осознал, что не хочет отдавать рыженькую Мнемону. Это открытие так его ошеломило, что он пропустил первые несколько слов Радостины, которая, закрыв глаза и обхватив руками колени, речитативом говорила по-русски:

– ...Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня...

– Пушкин? – вежливо осведомился Танака, когда она замолчала. Девушка изумленно распахнула огромные синие глаза – не ожидала, очевидно, что японец узнает русского автора. – Кем вы были за Стеной, Радостина? Переводчиком?

– Я работала учительницей, господин Танака. Учила детей чтению, письму, счету... У нас хорошая школа, может быть, одна из лучших в Ново-Тырново...

Он поднял руку, жестом призывая ее к молчанию. Обвел кандидаток цепким, сканирующим взглядом.

– Что ж, пора подвести некоторые итоги. Кто из вас закончил отвечать на вопросы?

Успели, как выяснилось, все те же Радостина и Анна. Остальные не ответили кто на два, кто на три вопроса – отнюдь не самых сложных, требующих скорее соображения, нежели эрудиции. Что ж, подумал Танака с легкой грустью, пожалуй, на этот раз ожесточенной борьбы не получится. Лидеров двое, выбрать одного труда не составит. Плохо лишь, что по отношению к Анне я, кажется, начинаю испытывать нечто большее, чем простой исследовательский интерес...

Он еще раз, куда внимательнее, рассмотрел Анну. Изящная, тонкокостная, с длинными ногами и тонкими руками музыканта. Удивительно обаятельная улыбка, хотя и расчетливая – лишь бы кому не улыбается, понимает, что это ее капитал, ее не подверженная деноминации валюта...

– Прекрасно, – сказал Танака, просмотрев распечатки электронных блокнотов. – Радостина и Анна, вы переходите на вторую ступень отбора. Беата, Петра, Мария – ваше участие в программе «Homo Super» закончено. Не расстраивайтесь, вы будете вознаграждены за ваши старания. Сейчас вас отведут в комнаты, где вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть, потом покормят и вечером отвезут домой. Каждая из вас получит десять зеленых талонов на воду и большой продовольственный паек. Предупреждаю, что вы не должны никому рассказывать о том, что видели в Исследовательском центре и как проходила процедура тестирования. Все понятно?

Конечно, они обо всем расскажут. Собственно, Танака именно этого и добивался – ведь свидетельствам девушек, побывавших в лапах у самого доктора Танаки и вернувшихся живыми и невредимыми, поверят охотнее, чем россказням платных агентов. Что ж, на этих трех можно больше не отвлекаться...

Когда охранники увели Беату, Марию и Петру, предварительно заставив их надеть оптические фильтры, Танака повернулся к рыженькой:

– Откуда ты знаешь японский?

– Я не знаю вашего языка, господин. – Анна отвела глаза и залилась краской. – «Я люблю тебя» – почти все, что я помню. У меня был друг, японец... еще до лагеря... он научил меня нескольким словам.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два, Танака-сан.

– Давно ты за Стеной?

– Нет, господин. Полтора года. Я училась в Лондонской школе экономики, потом кто-то донес, что я болгарка, и меня забрала Служба генетического контроля.

– С каких это пор болгарам нельзя учиться в LSE, если у них в порядке генетическая карта?

Молчание. Краем глаза Танака заметил, как напряглась внимательно вслушивавшаяся в их разговор Радостина.

– Я задал тебе вопрос, Анна.

– Она была не в порядке... господин. Мне поставили пометку «Сигма-желтая». Сказали, что у меня нелады с кровью... и отправили сюда.

«Сигма-желтая» означала группу наследственных заболеваний, связанных с несвертываемостью крови. Гемофилия, от которой страдали многие королевские семьи Европы, например. Интересно, осмелился бы Сол Лейбовиц поставить «Сигму-желтую» на генетическую карту принца Саксон-Кобургского? Или отправить за Стену членов правящей королевской династии Виндзоров, которых этот недуг тоже не обошел стороной? Конечно, для гемофилика Стойменова выглядит слишком здоровой – розовые щеки, порывистые движения, ничем не напоминающие «синдром фарфоровой куклы», – но ведь и гемофилия, и прочие малоприятные заболевания этого класса поражают только мужчин – женщины всего-навсего становятся переносчиками дефектного гена... Впрочем, и этого более чем достаточно, чтобы пополнить ряды трэш-контингента.

– Ты проходила генетическое сканирование при поступлении в LSE?

– Проходила, Танака-сан. Но моя мать была замужем за англичанином, и я поступала под именем Анны Лоуэл.

– Данные генетической карты не меняются оттого, что ее владелец решил взять себе другую фамилию, – терпеливо объяснил Танака. – Сколько времени прошло между первым и вторым сканированием?

– Два года. Я и до этого проходила проверку, господин. В шестнадцать лет, как все граждане Евросоюза...

Молчавшая до того Радостина сказала тихо:

– Может быть, господин не знает... За Стеной очень много тех, кто стал жертвой несправедливости. Кого-то оклеветали враги, других не включили в квоту как нелояльных граждан... Анна здорова, господин. Если бы вы могли проверить ее в вашей лаборатории...

– Достаточно, – сказал Танака по-русски. – Не следует указывать мне, что я должен делать. Надо молчать и отвечать на мои вопросы. Ясно?

Радостина кивнула и отвернулась. «Она подойдет Мнемону, – подумал Танака с непонятным облегчением. – У нее есть характер, она будет сопротивляться, а это доставляет ему наслаждение...»

– Твоя откровенность похвальна, – обратился он к Анне. – Конечно, все эти данные есть в твоем досье, но, как вы заметили, я не заглядываю в бумажки... пока. В любом случае тебе нужно пройти еще одно сканирование. Мать сверхчеловека должна быть не только умной, но и здоровой, не так ли?

– Если у меня ничего не найдут, я смогу вернуться в Лондон?

Танака улыбнулся.

– Поговорим об этом позже, Анна. Сейчас тебя отведут в лабораторию и возьмут необходимые анализы. – Он включил функцию локальной связи и вызвал Никласа. – Детальная расшифровка твоей карты займет некоторое время. Думаю, в следующий раз мы встретимся через три-четыре дня.

– А что будет с Радостиной?

«Хороший вопрос, – подумал Танака. – Но на твоем месте я предпочел бы не знать ответа...»