Книга Литерные дела Лубянки - Александр Север

— Какое количество осужденных за время вашей работы начальником 1-го спецотдела и отдела “А” было выдано Филимонову для производства опытов?

— Я не могу, даже примерно, назвать число осужденных, переданных Филимонову для производства опытов. Такого учета ни 1-й спецотдел, ни отдел “А” не вели, а мое личное участие в этом деле заключалось в передаче распоряжения от Меркулова или Кобулова Блохину о выдаче осужденных.

— Вот выписка из показаний Блохина от 19 сентября 1953 года: “В мою задачу входила доставка арестованных в специальные камеры. Всей работой руководил Берия или его заместители — Меркулов и Кобулов. Они давали задание 1 — му спецотделу или отделу» А «подобрать соответствующих арестованных из числа лиц, приговоренных к расстрелу, — дряхлых или цветущих по состоянию здоровья, по возрасту — молодых или старых, по полноте — худых или полных. В соответствии с этим заданием отдел «А» или 1-й спецотдел из числа лиц, приговоренных к высшей мере наказания, подбирал соответствующих людей, и предписания с указанием фамилий арестованных передавались мне. Всякий раз, получив предписание, я лично у Меркулова или Кобулова перепроверял правильность этих предписаний и необходимость доставки этих арестованных к Майрановскому. При подтверждении Меркуловым или Кобуловым указания я доставлял осужденных к Майрановскому”. Что бы вы могли пояснить по этому поводу?

— За время моего пребывания начальником 1-го спецотдела и отдела “А” заданий на подбор осужденных для производства опытов отдел ни от кого не получал и такого подбора не производил. Как я уже показывал выше, Филимонов обычно подходил к Подобедову и по приговорам отбирал нужное ему количество лиц для получения разрешения у Меркулова или Кобулова на выдачу ему осужденных для производства опытов. Ездил ли предварительно Филимонов в тюрьму для отбора осужденных к высшей мере наказания по признакам, указанным Блохиным, я не знаю. Подобедов не мог ездить в тюрьму вместе с Филимоновым для производства такого отбора осужденных без моего разрешения. А так как Подобедов у меня таких разрешений не брал, я думаю, что он в тюрьму для отбора арестованных не ездил. Отдельных предписаний на выдачу Блохину осужденных, над которыми производились опыты, не составлялось. Осужденные выдавались Блохину начальником тюрьмы по обычным предписаниям военных трибуналов для исполнения приговоров. Передача же осужденных Филимонову Блохиным для производства опытов производилась по устному распоряжению Меркулова или Кобулова, которое передавалось Блохину через меня. И, как видно из показаний Блохина, перепроверялось им лично у Меркулова или Кобулова… Я понимал, что распоряжения Меркулова или Кобулова о приведении в исполнение приговоров путем умерщвления, а не путем расстрела, как это указывалось в приговорах суда, являются нарушением закона. Но я считал эти нарушения в условиях войны оправданными по соображениям, изложенным выше.

— Вы признаете, что эти случаи приведения в исполнение приговоров путем умерщвления скрывались от органов прокуратуры, и представители прокуратуры не привлекались в этих случаях ни к участию в исполнении приговоров, ни к участию в составлении актов о приведении в исполнение приговоров?

— Порядок приведения в исполнение приговоров над осужденными к высшей мере наказания путем умерщвления без участия прокурора был установлен еще до моего назначения начальником отдела. Я в этом порядке ничего не изменил. Не имея возможности, ввиду секретности постановки опытов, указывать в актах действительный способ исполнения приговора, в актах в таких случаях способ приведения в исполнение приговоров вообще не указывался.

— А вы лично давали указания своим подчиненным Подобедову и Балишанскому в случаях умерщвления осужденных не привлекать прокуроров к исполнению приговоров?

— Я таких указаний не давал, и в этом не было надобности, так как такова была сложившаяся в подобных случаях практика еще до меня.

— Тогда вам придется познакомиться с показаниями Балишанского, на которого вы только что ссылались. Они несколько расходятся с вашими. Будучи допрошенным, он сообщил следователю вот что: “Примерно в 1945 году, во время войны, меня вызвал к себе Герцовский и дал указание взять материалы на трех осужденных к высшей мере наказания немцев, содержавшихся во внутренней тюрьме, пойти во внутреннюю тюрьму к Миронову, проверить личность осужденных по материалам, имевшимся в отделе «А» (то есть с приговором или решением особого совещания) и вместе с Блохиным или Яковлевым доставить осужденных в помещение, где приводятся в исполнение приговоры. При этом Герцовский сказал, чтобы к исполнению приговоров над этими тремя осужденными прокурора не привлекать”. Далее Балишанский показал, что эти трое осужденных были умерщвлены в лаборатории Майрановского. Правильно ли показал Балишанский об указаниях в отношении прокурора, которые ему дали вы? Если это так, то попрошу объяснить, почему вы избегали присутствия прокурора?

— Я не помню, давал ли я такое указание Балишанскому, но думаю, что необходимости в этом не было, так как Балшанский, принимая спецработу от Подобедова, был им проинструктирован о порядке ее исполнения…».

По поводу лаборатории Григория Майрановского дал показания и правая рука Лаврентия Берии, его заместитель Богдан Захарович Кобулов. Он, в частности, заявил:

«Лаборатория полковника Филимонова была создана на базе бывшей личной химической лаборатории Менжинского. С работой этой лаборатории я лично столкнулся во время войны. Она занималась изготовлением для НКВД и Наркомата обороны средств и диверсионной техники для боевых групп, действовавших в тылу противника. Кроме того, в лаборатории имелось отделение, которое изучало возможности изготовления ядов.

— Кто персонально возглавлял это отделение?

— Это отделение возглавлял Майрановский.

— Как оформлялись опыты с точки зрения учета: кого доставляли, каков был результат и так далее?

— На этот вопрос я ответить не могу. Ответ на него может дать сам Майрановский. Видимо, велись дневники записей опытов.

— Не считаете ли вы, что подобные опыты являются преступлением против человечности?

— Я этого не считаю, так как конечной целью опытов была борьба с врагами Советского государства. НКВД — это такой орган, который мог применять подобные опыты над осужденными врагами советской власти и в интересах Советского государства. Как работник НКВД я выполнял эти задания, но как человек считал подобного рода опыты нежелательными.

— На ком испытывалось действие ядов, изготовленных в отделении Майрановского?

— К работе этого отделения я отношения не имел, но слышал, что Филимонов ставил вопрос перед Берией или Меркуловым (точно не знаю) о разрешении ему испытания некоторых ядовитых препаратов на арестованных, приговоренных к расстрелу. Получил ли он такое разрешение, я не знаю.

— А за что был осужден Майрановский?

— Не знаю. Дело я это не читал.

— Скажите, для какой цели в 1953 году Майрановский из Владимирской тюрьмы, где отбывал наказание, был этапирован в Москву?