Книга Эйнштейн - Максим Чертанов

Ответом России было открытое письмо в «Новом времени» (1947. № 8): «О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна»: «…сторонники „мирового сверхгосударства“ предлагают нам добровольно поступиться независимостью во имя некоего „всемирного правительства“, прикрывающего громко звучащей вывеской мировое господство капиталистических монополий… Эйнштейн пришел к фактической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира… Эйнштейн зашел в этой поддержке так далеко, что он в своем послании заранее заявляет, что, мол, если Советский Союз откажется присоединиться к такой, устроенной на новых началах организации, то другие государства будут иметь право вступить на этот путь без Советского Союза… Мы считаем, что Альберт Эйнштейн стал на ложный и опасный путь… Эйнштейн предлагает, чтобы делегации в Организацию Объединенных Наций выбирались путем народного голосования, а не назначались правительствами государств, как это имеет место теперь. На первый взгляд это предложение может показаться прогрессивным и даже радикальным. На деле же это нисколько не улучшает существующего положения. Попытаемся представить выборы в такой „мировой парламент“. В настоящее время большая часть человечества живет еще в колониальных и зависимых странах, где хозяйничают финансово-промышленные монополии империалистических держав. „Народное голосование“ в таких странах свелось бы к назначению делегатов колониальной администрацией или военными властями…»

Письмо подписали С. И. Вавилов (президент АН СССР), А. Ф. Иоффе (директор ленинградского Физико-технического института, Н. Н. Семёнов (директор Института химической физики) и А. Н. Фрумкин (директор Института электрохимии). Почему подписали? После того как Жданов стал секретарем ЦК по идеологии, он попытался уничтожить советскую физику, как это уже сделали с биологией; в 1947-м он организовал конференцию ученых и преподавателей философии и естественных наук, заявив в программном выступлении: «Современная буржуазная наука снабжает поповщину новой аргументацией, которую необходимо беспощадно разоблачать… кантианские выверты буржуазных атомных физиков приводят их к выводам о „свободе воли“ у электрона, к попыткам изобразить материю как некоторую совокупность волн и к прочей чертовщине».

Академик А. П. Александров вспоминал: «Вскоре после войны, кажется в сорок шестом, меня вызвали в ЦК и завели разговор, что квантовая теория, теория относительности — всё это ерунда. Какая-то не очень понятная мне компания собралась. Особенно старались два деятеля из МГУ. Но я им сказал очень просто: „Сама атомная бомба демонстрирует такое превращение вещества и энергии, которое следует из этих новых теорий и ни из чего другого. Поэтому, если от них отказаться, то надо отказаться и от бомбы. Пожалуйста: отказывайтесь от квантовой механики — и делайте бомбу сами, как хотите“». (Впоследствии Берия, допросив Курчатова и Александрова, доложил Сталину, что избиение физиков помешает атомному проекту, и их более-менее оставили в покое.) Но было страшно. Как в таких условиях не подписать?

Эйнштейн опубликовал свой ответ в журнале «Бюллетень ученых-атомщиков»: «Хотя ваше письмо в основном посвящено атаке на несоциалистические страны, в особенности Соединенные Штаты, я полагаю, что за этим агрессивным фасадом кроется оборонительная мысленная позиция, которая есть не что иное, как тенденция к почти неограниченному изоляционизму… Каким бы понятным ни могло быть это желание изоляции, оно остается не менее гибельным для России и других народов… Нам не следует делать ошибку, возлагая на капитализм вину за все существующее зло и полагая, что одно лишь установление социализма могло бы вылечить все социальные и политические болезни человечества. Опасность такого мнения состоит прежде всего в том, что оно поощряет фанатическую нетерпимость „правоверных“, превращая одну из возможных социальных систем в подобие церкви, которая клеймит тех, кто к ней не принадлежит, как предателей или гнусных злоумышленников… Что удивило меня более всего в позиции, выраженной в вашем письме, так это следующее: вы, страстные противники анархии в экономической сфере, столь же страстно защищаете анархию, например, неограниченный суверенитет, в сфере международной политики…»

«О беззаботности в политике и упорстве в заблуждениях» (Новое время. 1948. № 11): «Эйнштейн настаивает на своих заблуждениях и… совершенно бездоказательно начинает уверять, что в Америке „динамическое равновесие между волей народа и правительством“ не позволяет правительству „превратиться в тиранию“. Далее он доходит даже до утверждения, что „опасность такого превращения“ имеется в Советском Союзе… Приходится лишь пожалеть о том, что Эйнштейн опускается до подобных утверждений».

После этого Эйнштейн слегка обозлился и дал интервью в «Атлантик мансли»: «Они [русские] на самом деле боятся, что репрессивная командная коммунистическая система не выживет в таком окружении. Русские, может, отчасти правы, говоря о трудностях сохранения существующего у них строя в наднациональном органе, хотя они могли бы задуматься, что это все же лучше, чем быть изолированными от мира законности и права. Надо создать Всемирное правительство без России. Я думаю, что если все делать по уму (но не в стиле Трумэна!), Россия поймет, что ей некуда деваться, и вступит в этот орган».

Невежда Жданов ругал квантовую теорию, но и сам Эйнштейн ее ругал, да все непримиримее. Максу Борну, 7 ноября 1947 года: «В наших научных взглядах мы антиподы… Ты веришь в играющего в кости Бога, а я — в полную закономерность в мире объективно сущего… Большие первоначальные успехи квантовой механики не заставили меня поверить в то, что в основе природы лежат законы игры в кости!» Ему же, 3 декабря: «Ты спрашиваешь, почему я убежден, что атомные объекты управляются, помимо статистических, также и точными каузальными законами? Я отвечу тебе: я чувствую это моей кожей. Свидетелем является мой мизинец…»

Рауль Валленберг, секретарь шведского посольства в Будапеште, всю войну спасал евреев, а после нее был арестован советскими властями, переправлен в Москву и предположительно умер в тюрьме.

«17 ноября 1947 г.

Уважаемый господин Сталин!

Я обращаюсь к Вам как уже старый еврей с просьбой сделать все возможное для того, чтобы найти шведа Рауля Валленберга и отправить его обратно на его родину. Валленберг был в числе очень немногих, которые в тяжкие дни нацистских преследований добровольно и рискуя своей жизнью боролись за то, чтобы спасти моих несчастных еврейских соплеменников. С глубоким уважением,

Альберт Эйнштейн».

На это последовал ответ, составленный по поручению Сталина сотрудником Министерства иностранных дел Царапкиным: тот сообщал, что «были предприняты меры для розыска Рауля Валленберга, не давшие результатов». В том же письме Сталину Эйнштейн говорил о необходимости международного сотрудничества — эта часть была проигнорирована. Ему самому опять писали пацифисты — отвечал, что с пацифизмом он покончил совсем и считает его вредной затеей. Артуру Сквайрсу и Катберту Дэниелу, 15 декабря 1947 года: «Такое поведение ослабит демократические страны. Мы должны понимать, что это (индивидуальный отказ от военной службы) невозможно у русских».

В конце года он попросил адвоката Милевы воздействовать на нее, чтобы она прислала деньги, и предупредил, что в противном случае исключит Эдуарда из завещания, потому что деньги за дом он рассчитывал поделить между наследниками. Цюрхер бился — Милева не сдавалась. Не сдалась и Индия, 29 ноября в ООН проголосовав против раздела Палестины на два государства, но сионисты победили, набрав две трети голосов. Англия воздержалась, а СССР, к всеобщему изумлению, проголосовал «за» (как и США); как считают некоторые эксперты, Сталин, возможно, хотел насолить Англии, которую не любил больше, чем Америку. Голда Меир писала в 1990-м: «Теперь я не сомневаюсь, что для Советов основным было изгнание Англии с Ближнего Востока. Но осенью 1947 года… мне казалось, что советский блок поддерживает нас еще и потому, что русские сами оплатили свою победу страшной ценой, и потому, глубоко сочувствуя евреям, так тяжко пострадавшим от нацистов, понимают, что они заслужили свое государство».