Книга Мост над бездной - Гарри Тертлдав

— У любого мало шансов дожить до таких лет, — мрачновато усмехнулся Стилиан. — Но у кого-то их, разумеется, меньше, чем у других. В этом ты дьявольски прав. — Он снова усмехнулся. — Дьявольски прав. Но если ты и дальше станешь изрыгать ересь всякий раз, когда открываешь рот, мне даже не придется искать повод, чтобы избавиться от тебя.

Ршава пожал плечами. Грубоватая прямота Стилиана оказалась по-своему освежающей.

— Попробуйте сказать человеку чистую правду, и увидите, как он за это отблагодарит, — сказал Ршава, решив отвечать прямотой на прямоту.

— Когда кто-то говорит людям чистую правду — это одна из лучших известных мне причин, чтобы поджарить его на медленном огне, — заметил Стилиан. — Если жизнь немного не смазывать медом, — он взял с тарелки булочку, — то она большую часть времени не стоит того, чтобы влачить ее дальше.

— Нет! — Ршава покачал головой. — Хватит лицемерия! — Он едва не произнес: «В лед лицемерие!» Старые привычки умирают с трудом. — Слишком многие не признают то, что совершенно очевидно: кто из богов действительно сильнее.

— А как изменится жизнь, если они это признают? — поинтересовался Стилиан и откусил большой кусок булочки.

— Как? Мы станем честными — вот как. Мы можем согнать всех васпуракан в загоны для скота и убить просто для развлечения. И те, кто это сделает, станут кричать, что такова была воля Фоса. Чародей может превратить город в лужу расплавленного стекла и спеть гимн, восхваляя величие Фоса, — если в городе жили те, кто не разделял его убеждения. Другой маг может отравить воздух, которым дышат его враги, понаблюдать, как они задыхаются и умирают, и заявить, что владыка благой и премудрый восхищен их мучениями. Хватит лжи! Мы творим зло. Мы наслаждаемся, когда творим зло. Мы гордимся, творя зло. Мы всегда так поступали. И всегда будем. Настало время отбросить завесу!

Стилиан невозмутимо доел медовую булочку и указал на тарелку:

— Возьми булочку. Они хорошие. — Он подождал. Когда Ршава не шелохнулся, автократор пожал плечами: — Ну, тогда не бери, дело твое. Да, мы творим зло. Да, мы этим наслаждаемся. Но гордимся ли мы этим? Следует ли нам этим гордиться?

Ршава вспомнил, какие чувства испытывал, изнасиловав Ингегерд, а затем прокляв, чтобы не позволить ей убить его. Был ли он тогда горд собой? Вряд ли. Сердце его разрывалось. Но Ршава напомнил себе, что тогда он все еще боролся против истины. Теперь же он понял ее и принял.

— А почему бы нам не гордиться, ваше величество? Это часть нашей сущности, такая же — если не большая, — как и добро. Добру нас необходимо учить, причем с самого раннего детства. В противном случае мы вырастаем, не зная, что это такое. Зло же, и это несомненно, проявляется само собой.

Стилиан опять посмотрел на него, теперь уже немного дольше. Глаза автократора были полуприкрыты и так темны, словно вырезаны из черного янтаря.

— Что ж, святейший отец, ты еще опаснее, чем я полагал, — проговорил наконец Стилиан. — Но об этом позаботится синод. Ты проявил храбрость, пытаясь убедить священников Фоса склониться перед Скотосом. — Он плюнул, и Ршава решил, что автократор сделал это скорее задумчиво, чем рефлекторно. — Дурацкую, я считаю, но храбрость.

— Истина существует, — решил не отступать Ршава. — Люди ее увидят.

— Она всегда существовала, — заметил Стилиан, пожав плечами. — Солнце тоже было всегда. — Он не очертил на груди солнечный круг, и Ршава счел это упущение интересным. — Если мы смотрим на солнце слишком долго, оно ослепляет. Тогда мы вообще ничего не видим. Если мы слишком близко вглядываемся в то, каковы люди на самом деле, то воздеваем руки и убегаем… или же нас просто тошнит. Как можно с этим справиться? Думаю, именно для этого у нас и есть вера. Она утешает нас, позволяя думать, что мы можем быть лучше, чем есть. Да, мы можем быть лучше, хотя почему-то не становимся…

— Вы лучший защитник Фоса, чем большинство из тех, кто выступает в Соборе, — медленно проговорил Ршава. — А вы не готовились стать священником, до того как занялись солдатским ремеслом?

— Только не я. Даже в голову не приходило, — едва ли не радостно сообщил Стилиан. — Но я многого насмотрелся за долгие годы, — он потеребил бороду, в которой было больше седины, чем у Ршавы, — и видел много дерьма. И многое из того, что видишь в моем ремесле, святейший отец, есть дерьмо, уж поверь. Я видел его, думал о нем и вот к чему в итоге пришел.

— Из вас получится впечатляющий автократор. Вы можете стать лучшим правителем, чем был мой брат. — Ршава и представить не мог, что так подумает и уж тем более скажет. Но до сегодняшнего дня он практически не был знаком с новым правителем Видесса.

Стилиан лишь пожал плечами:

— Посмотрим. Надеюсь, что так. Во всяком случае, из-за этого я и выступил против него.

Ршава задумался. Если он сейчас отречется от доктрины, которую проповедовал на синоде и в этой небольшой императорской столовой, — как поступит автократор? Но размышлял прелат недолго. Стилиан найдет какую-нибудь другую причину, чтобы его приговорить. И даже если не найдет причину, которую сможет объявить публично… Это не означает, что Ршава проживет хотя бы на секунду дольше. Он ведь не сможет обойтись без сна. И не в состоянии постоянно остерегаться убийц.

Он мог — полагал, что может, — убить Стилиана прямо сейчас. Но если даже и убьет… какой в этом смысл? Синод его все равно приговорит. А империя обрушится в хаос — еще худший хаос, поправил он себя. Ршава уже понял это, а теперь увидел с куда более мучительной ясностью.

Судя по улыбочке Стилиана, автократор тоже это понял.

— Вот так и делается политика, святейший отец, — заметил он, и в голосе его прозвучало нечто близкое к симпатии.

— Так не должно быть. Актами синода истина будет установлена на все времена. Те, кто придет после нас, увидят ее сами. Их убедят. Я восторжествую.

— Мечты — это всего лишь мечты, независимо от того, кто им предается, — возразил Стилиан. — Твои тоже рухнут.

— Посмотрим, ваше величество. В отличие от вас, у меня есть вера, пусть даже не того сорта, какую вы могли бы предпочесть.

Автократор смеялся и смеялся, как будто ничего веселее в жизни не слышал.

* * *

Ршава слушал, как его обвиняет один священник за другим. Собравшиеся в Соборе прелаты и священники, вероятно, поступили бы так же, даже если бы Малеин все еще сидел на императорском троне. Теперь же, когда на него уселся Стилиан, они решили, что получили разрешение на резкую критику Ршавы, и, несомненно, оказались правы.

Вселенский патриарх оставался вежлив и давал ему возможность отвечать. Ршава этими возможностями пользовался, хотя и видел яснее с каждой минутой, что толку от его слов нет никакого.

— Любой, кто посмотрит, во что превратился мир, а потом заявит, что добро обязательно восторжествует, или лжец, или дурак. А скорее всего — и тот и другой, — заявил он.