Книга Страж - Джордж Доус Грин

Впрочем, жужжание становилось очень громким, слишком громким. Я встрепенулся и посмотрел на Кухулина. Он стоял прямо, словно его спина обо что-то опиралась, и смотрел вперед, как фигура на носу корабля.

Насекомые исчезли. Вместо них нас окружали звуки, явно издаваемые людьми. Я слышал повелительные окрики, визг ободьев, задевающих твердые кочки, скрип металла, трущегося о металл, резкий цокот копыт на камнях и сотни других звуков, которые производят люди, движущиеся походной колонной. Я огляделся по сторонам. Нас окружала густая стена деревьев, и никаких людей видно не было, и тем не менее мы находились среди них.

— Коннотцы? — спросил Кухулин, приподнимая бровь.

Я пожал плечами.

— По крайней мере, не ольстерцы.

Все ольстерцы валялись в своих постелях, корчась от боли. Люди, передвигавшиеся в таком количестве, были врагами, откуда бы они ни шли. Кухулин улыбнулся и ухватил целую пригоршню дротиков. Он прислонил их к стенке колесницы и прижал ногой. Потом достал пращу и повесил на шею мешок с сушеными мозгами, чтобы их можно было быстро доставать. Я знал, что у меня самого вряд ли будет время для непосредственного участия в бою, но, тем не менее, на всякий случай позаботился, чтобы под рукой было несколько копий.

— Готов? — спросил Кухулин.

Я кивнул.

— Куда?

Он поднял омертвевшую руку здоровой рукой, используя ее в качестве указки, и рассмеялся.

— Вперед. Рано или поздно мы встретимся с ними.

45

Когда меня в последний раз посетили дочери Калатина, это привело к тому, что я всю оставшуюся жизнь стал ощущать холод в костях. Я чувствовал этих чудищ внутри себя, чувствовал, как сердце сжимают их худые жесткие пальцы, но мне ничего не оставалось делать, как только неподвижно лежать и смотреть сон, который они мне навеяли.

Мейв нетерпеливо барабанила пальцами по ручке кресла. Эйлилл сидел рядом с ней, он был совершенно спокоен, являя полную противоположность возбужденной жене.

В комнате было холодно. В углу стояла окованная серебром шкатулка, а перед королевой и ее мужем замерла рыжеволосая женщина, та самая, которую Эйлилл встретил в пещере во время первого похода на Ольстер. Она говорила, не поднимая головы.

— Ты с-с-снова позвала нас-с-с. Чего ты желаешь?

— Где Кухулин?

Рыжеволосая женщина подняла голову и склонила ее набок, словно прислушиваясь, затем посмотрела на Мейв бледными глазами с красной каемкой.

— Мы выманили его из Глухой Долины. Сейчас он направляется к тебе с человеком из моря, с-с-своим колесничим. Они уже вступили в бой с королем Ленстера в лесс-су, к с-с-северу отсюда, и твои с-с-союзники остались лежать с-с-среди деревьев, с-с-словно красные ос-с-сенние листья.

Мейв сцепила пальцы и подалась вперед, нетерпеливо спросив:

— Он умрет сегодня?

Наступило молчание. Рыжеволосая женщина какое-то мгновение колебалась, а потом подняла руку, будто пытаясь сдвинуть невидимый занавес.

— Нам… не дано этого увидеть.

Мейв снова откинулась на спинку кресла. На лице Эйлилла появилась саркастическая усмешка.

— Тогда что же вам дано увидеть? — спросил он.

Рыжеволосая бросила на него такой взгляд, что он смущенно заерзал. Потом она улыбнулась, обнажая черные зубы.

— У него есть три копья.

Эйлилл вопросительно приподнял бровь.

— Всего три? В таком случае мы весьма быстро с ним расправимся.

— Замолчи! — оборвала его Мейв. — Продолжай. Что это за копья?

Женщина устремила взгляд в пространство, и ее глаза подернулись туманом.

— Три копья. Три копья, которые убьют трех королей.

Эйлилл натужно рассмеялся.

— Каких-то определенных королей или просто первых трех, которые попадутся ему под руку? — спросил он.

Мейв в ярости повернулась к нему.

— Если ты не заткнешься, то я убью тебя прежде, чем такая возможность предоставится Кухулину!

— Здесь с-с-собралось много королей, — продолжила рыжая. — Кто из них погибнет с-с-сегодня… — она сделала паузу и кокетливо посмотрела на Мейв, — завис-с-сит от тебя.

Мейв прижала руки к груди, словно сжимая драгоценный подарок. Тело рыжеволосой стало прозрачным, и она постепенно слилась с полумраком, царившим в дальнем углу комнаты.

Эйлилл сделал вид, что сожалеет о своем поведении.

— Что это значит? — спросил он.

Мейв погрузилась в свои мысли, настолько возбужденная словами рыжей, что даже забыла выругать мужа за глупость.

— Это значит, что я могу выступить против него, и он умрет, или же могу ничего не делать и позволить событиям развиваться своим чередом.

— Так как же тебе следует поступить?

Мейв повернулась. Эйлилл узнал это выражение своенравного упрямства — точно таким же было ее лицо, когда она в первый раз отказалась выходить за него замуж.

— Найди мне трех друидов, — сказала она.

— Любых или каких-то определенных? — уточнил он.

— Любых троих, которые мне не нравятся, — с мрачной улыбкой ответила Мейв.

* * *

На этом видение исчезло, и оно стало последним, которое явили мне дочери Калатина. Больше они никогда не вторгались в мои сны и никогда не делили со мной постель. Но с тех пор каждый раз, засыпая, я опасаюсь, что снова их увижу, и внутри меня навеки поселился холод, не покидающий меня ни на минуту.

Наша колесница остановилась у ручья. Мы были слишком утомлены, чтобы говорить. Лошади, окутанные паром, поднимавшимся от их разгоряченных спин, опустили головы в ручей и жадно пили, разбрызгивая воду. Кухулин вышел из колесницы и, хромая, зашел в воду по колено. Он зачерпнул воду правой рукой и плеснул в лицо несколько пригоршней, потом по-собачьи закрутил головой, чтобы стряхнуть капли. Он погрузил в ручей меч и потер его об икру, смывая с него кровь. Вымыв меч, насколько это было возможно, учитывая его состояние, Кухулин опустил в воду омертвевшую левую руку и омыл глубокую рану на плече. Тем временем я держал головы лошадей, не давая им слишком много пить, поскольку потом это сказалось бы на резвости их хода. Кухулин, рассекая воду, прошел мимо и сел на камень, торчавший на мелководье. Он посмотрел на отражение моего лица в воде рядом со своим. Мой озабоченный вид вызвал у него кривую усмешку.

— Рука здорово болит, — признался он. — А ведь она не может держать щит, поэтому не должна испытывать боль. Не очень-то справедливо, как считаешь?

Не дожидаясь ответа, он продолжил смывать кровь с плеча, осторожно касаясь его пальцами.

Я так ничего и не ответил, просто молча смотрел, как он моется. Вокруг его лба танцевали солнечные зайчики. В течение всего утра, пока мы бились с врагом, он, выгибая свое тело в самых невообразимых позах, помогавших ему уходить от копий и мечей и наносить совершенно невозможные удары, казался каким-то фантастическим чудовищем. Сегодня он был не похож на себя. Обычно во время боя он превращался в зверя, рожденного убивать, он рубил и колол, охваченный жаждой боя, которую могла удовлетворить лишь смерть врага. Теперь в нем появилось какое-то спокойствие, какого я раньше никогда не замечал. Он сдерживал свое неистовство, управлял им, словно сберегая силы. Впрочем, такая экономия энергии не особенно облегчила судьбу воинов Мейв, которые устилали землю везде, куда ни кинь взгляд. Я откинулся на траву. Мышцы рук и спины ныли из-за того, что целый день пришлось совершать маневры и отбивать удары. За все утро мы ни разу не останавливались отдохнуть, потому что везде встречали людей Мейв, вступали с ними в бой, убивали, убивали и снова убивали, пока наконец не наступило затишье, словно никто больше не осмеливался бросить нам вызов. Сейчас ее армия стояла в стороне под жарким полуденным солнцем, чего-то выжидая.