Книга Французский поход - Богдан Сушинский

— Графиня, — покачал головой Гяур, — давайте договоримся: это наш последний разговор о драгоценностях и богатстве. Все это ваше и распоряжайтесь, как хотите.

— Именно так я и делаю, мой непрактичный, жаждущий умереть в нищете, князь.

58

— Испанцы! — прервал беседу графини и князя крик какого-то мушкетера из охраны кортежа.

— Где они? — встревожился д'Артаньян.

— Вон там, у рощи. Я узнал их по шлемам! Это испанцы! Их человек тридцать! Очевидно, отряд разведки!

Графиня опомнилась раньше Гяура. Не прошло и минуты, как она остановила карету и пересела на коня, где, как всегда, ее ждали привязанные к седлу лук, колчан со стрелами и два пистолета.

— Вам лучше остаться в карете, — попытался остановить ее князь.

Но графиня взглянула на него с таким высокомерным презрением, словно это он сам решил отсидеться за дверцей экипажа.

— В любом случае не отдаляйтесь от нее, — уже извиняющимся голосом посоветовал Гяур, вскакивая в седло.

Первые всадники в сверкающих на солнце гребнистых шлемах появились на склоне небольшого холма всего метрах в сорока от? авангарда кортежа. Встреча оказалась неожиданной для испанцев, и атаковать они не спешили. Зато почти сразу же прогремели выстрелы. Кто-то из мушкетеров вскрикнул и, раненный в руку, уронил рапиру. В ответ тоже последовало несколько выстрелов. И ни испанцы, ни французы не заметили, как сопровождавшие графиню татары, пригнувшись к гривам коней, проскочили в подступающий к холму лесок.

Первая пятерка испанцев вначале увидела только две выезжавшие из рощи кареты. И решила, что больше их не будет. Когда же разведчики поняли, что движется целый кортеж в сопровождении более полусотни вооруженных всадников, замялись в нерешительности.

Зато появившиеся на гребне вслед за ними всадники быстро оценили ситуацию и начали поворачивать коней. Разведчики тоже последовали их примеру. И они сумели бы скрыться из виду раньше, чем французы бросились в атаку на них. Однако, выскочив из леска, татары понеслись на перехват, отрезая этот разъезд от остального отряда испанцев и на ходу осыпая стрелами тех и других.

Сраженные ими, трое идальго упали, одному удалось исчезнуть за вершиной холма, и лишь последний, тот, что оказался ближе всех к каретам, пытался сопротивляться. Он почти в упор выстрелил в Кара-Батыра, и, хотя промахнулся, пуля все же попала в голову коня. Но, уже падая, татарин сумел-таки метнуть аркан и вырвать испанца из седла.

Пока ордынцы преследовали основной отряд врага, Кара-Батыр успел обезоружить пленного и, связав его, подвести к д'Артаньяну как командиру отряда охраны.

— Каким образом вы оказались в здешних местах? — сурово спросил лейтенант, старательно припоминая испанские слова. — Сколько вас всего?

— Нет, сеньор, я не буду отвечать — вдруг обнаружил испанец знание французского, — вообще ни на какие вопросы.

— Отдайте пленника татарину, лейтенант, — посоветовал кто-то из мушкетеров. — Он с удовольствием повесит его.

— Почему «повесит»? — горделиво подбоченился идальго. — Я пленный. За меня дадут хороший выкуп.

— На ваш суд, графиня, — великодушно изрек д'Артаньян, подождав, пока Диана приблизится к ним, а также вернутся слегка увлекшиеся погоней Хмельницкий, Сирко и Гяур, которые привели второго пленного, совсем юного солдата, с ярко выраженными арабскими чертами лица. Конь его тоже был убит и, падая, прижал ему ногу. Теперь он заметно прихрамывал. — Допрашивать его бессмысленно. Как решите, так и будет.

— Вы действительно отдаете этого человека на мой суд? — засомневалась графиня, тряхнув рассыпавшимися по плечам золотистыми кудрями.

— Тем более что пленили-то их ваши воины. Как солдат, нападавший на гражданские кареты, он заслуживает того, чтобы быть вздернутым. Но в вашей воле казнить или миловать.

Несколько минут графиня в нерешительности молчала. Испанец неплохо владел французским и понимал, о чем идет речь между мушкетером и этой красавицей. Его судьбу офицер-мушкетер почему-то пытался вверить этой прелестной француженке. Значит, он спасен.

Растирая раненую шею, благородный идальго попытался соблазнительно улыбнуться графине:

— Вы божественны, сеньорита.

— У вас будет возможность убедиться в этом, — охладила его Диана.

— У нас мало времени, — напомнил Морсмери. — Ваше решение, «божественная сеньорита».

— Вы правы, — словно бы встрепенулась графиня. — С вашего позволения, д'Артаньян, я использую оба своих права: и право казнить, и право помиловать, — улыбнулась она странной, леденящей душу улыбкой, не обращая при этом внимания на романтический огонь в глазах пленника.

Д'Артаньян вежливо кивнул: дескать, действуйте.

— Кара-Батыр!

— Слушаюсь и повинуюсь.

Никто, кроме Гяура, не понял, что графиня прокричала своим воинам, ибо, ко всеобщему удивлению, прокричала она по-татарски. Точно так же никто не понял, что, оскалившись, прорычал, обращаясь к своим соплеменникам, сам Кара-Батыр. Но приказ его был выполнен с непостижимой быстротой: испанец мгновенно был сбит на землю, ноги его заарканены и два татарина рванули лошадей в разные стороны.

Душераздирающий вопль казнимого настолько потряс всех, а сам вид этой варварской казни, ее последствия оказались такими страшными, что после того как все кончилось, воины еще несколько минут молчали, замерев от удивления и ужаса. Закаленные в боях, повидавшие смерть во всех ее проявлениях, они буквально оцепенели при виде представшего перед ними зрелища.

— А этого привести в чувство! — невозмутимо указала графиня концом своей короткой сабли на опустившегося на колени и тотчас же потерявшего сознание другого, юного пленника, решившего, что его ждет та же участь. — Да-да, приведите его в чувство и отпустите. Думаю, его пылкое воображение поможет внушить тысячам благородных идальго, что разбойничать на дорогах в тылу у французских войск — это не проявление высшего благородства. Вы довольны, граф? — полюбопытствовала она у д'Артаньяна. — Я рассудительно использовала данное мне право?

— Бог мой, графиня!.. — растерянно пробормотал мушкетер. — Ведь он сказал: «Вы божественны, сеньорита».

— Разве он был не прав? — жестоко улыбнулась Диана де Ляфер. И от одной этой улыбки у д 'Артаньяна мороз пошел по шее.

— Но, бог мой, графиня… — еще более ошарашенно пролепетал мушкетер, с ужасом глядя на то, что осталось от еще недавно такого горделивого красавца-идальго. — Клянусь пером на шляпе гасконца…

— Ну и прелестно, граф, прелестно, ваша клятва принимается. Ну, что вы все застыли? — обратилась она к мужчинам. — Не будем терять времени, господа, все — Нас ждут омытые морями берега Франции.