Книга Начало - Андрей Круз

В замкнутом дворе на различных позициях расположили буксируемые версии «Нон», полугаубиц-полуминомётов. Ещё когда создавались первоначальные планы постройки этой крепости, Салеев настаивал на том, чтобы огневая мощь их преимущественно базировалась на ствольной артиллерии. Она дешева в использовании, долговечна, а с опытными расчётами и в точности ракетным системам не проигрывают.

Не забыли и миномёты. Стодвадцатимиллиметровые «Сани» в количестве нескольких батарей были размещены по территории комплекса и легко могли забросать минами всё, что попадёт в поле зрения наблюдателей на дистанции до семи километров от стен. Вместо стандартных буксировщиков для этих миномётов использовались «Водники». Причём по двум типам: с десантным модулем, когда миномёт буксируется следом на колёсной группе, и с платформой, когда орудие устанавливается на машину «верхом» и превращается фактически в самоходное.

Откуда у ФСИН артиллерия? Ниоткуда. Нет у ФСИН никакой артиллерии и быть не может. Зато совсем неподалёку, на северной окраине города Твери, раскинулся кадрированный артполк. А командовал артполком некто подполковник Семёнов, чья карьера последние два года шла под личным присмотром Александра Бурко, и зарплату он получал не только у себя в финчасти, но и в чёрной бухгалтерии «Фармкора», через Марата Салеева. Следует ли упоминать, что вторая зарплата многократно превышала первую, а взамен абсолютно никаких злоупотреблений от Семёнова никто не требовал.

Этот же подполковник Семёнов при совсем незначительной поддержке «Фармкора» сумел заменить два десятка несущих здесь службу офицеров своими людьми. Никого не выживали, никому не портили карьеру. Нежелательные офицеры получали повышения, отбывали к лучшим местам службы. Никто не озлобился, никто не писал ругательные рапорты, никто не портил схему.

Затем пришла очередь прапоров и контрактников, которые тоже оказались стопроцентно своими. К нынешним временам Бурко заполучил лояльную лично ему кадрированную часть, которая могла снабдить его лёгкую пехоту тяжёлым вооружением. И вот этот момент настал. Команду на присоединение к Центру Семёнов получил не сразу, ему дали возможность оценить происходящее. С его незначительными силами даже вопрос удержания территории был сомнителен. Затем сообщили, что он может рассчитывать на комфорт и почёт за безопасными стенами Центра, в окружении семьи и сослуживцев. Больше и говорить не надо было ничего.

Срочников, кто высказал желание покинуть часть, подполковник Семёнов распустил, снабдив всех командировочными до места проживания. Желающие брали оружие, на что командир закрывал глаза и даже не возражал против того, что из парка ушли несколько бортовых КамАЗов. Не следует жадничать, когда у тебя всего много, и всё это — на халяву. Не надо множить число врагов.

И существенная часть парков артполка за ночь и сегодняшнее утро, под охраной уже частной бурковской армии, отбыла в Центр. И семьи офицеров обживали сейчас новые, хоть и тесноватые, но уютные и безопасные квартирки.

За смыкающимися главными корпусами вразброс стояли корпуса административные, вспомогательные и хозяйственные, построенные в явном переизбытке, но именно с расчётом на то, что их можно за несколько дней перестроить в общежития для людей. Не самые роскошные, но в тяжкие времена безопасность ценится дороже, чем роскошь.

Частично разобранный забор отделял фабрику от так называемого Учебного центра. Когда строился Центр, многие удивлялись его странной конфигурации, потому что никому не сообщался тот факт, что Центр представляет единое целое с фабрикой и рассматривать их следует как единый комплекс. Сразу за забором фабрики находились несколько трёхэтажных учебных корпусов, которые сейчас множество рабочих переделывали во всё те же жилые дома для них самих. Мебель для них не закупалась, зато были закуплены пиломатериалы в огромных количествах, которые сейчас лежали в штабелях для просушки, и целый столярный цех изготавливал сейчас простую, но крепкую мебель.

После «учебных корпусов», превращающихся на глазах в жильё, шли учебные поля и полигоны. Некоторые из них таковыми и должны были оставаться, некоторые меняли профиль. На самом деле их, равно как и боксы для техники, и ещё несколько зданий, строил не Бурко. Это было наследством от расформированной воинской части, территорию которой путём сложных махинаций передали в ГУ ФСИН, первоначально для организации на её территории исправительно-трудовой колонии, потом — Учебного центра, и в результате всё это начал осваивать «Фармкор». А вот два длинных-длинных корпуса, поразительно похожие на производственные корпуса фабрики и замыкающие территорию с противоположной стороны, были уже построены наново. До сих пор официально они числились недостроем, хотя так и было задумано. Они должны были изменить своё назначение тогда, когда пройдёт закон о частных военных компаниях. Быстрее закона случилась Катастрофа, и теперь их достраивали уже по другому проекту, который, впрочем, тоже был продуман давно. Верхний их этаж был «боевым», на нём сейчас тоже развернули батарею «Рапир», а два нижних этажа перестраивались под жильё.

Всего получалось разместить на этой территории в относительной тесноте, но всё же посемейно, даже с некоторым комфортом, до семи тысяч человек. Сейчас было около пяти тысяч, имелся и запас. Около тысячи человек «армии», многие из них семейные. Привлечение семейных Бурко лишь поощрял, полагая, что человек, семью которого спасли от бедствия, будет более предан, да и в будущем мотивирован посерьёзней.

Порядка пятисот человек, точно так же, всё больше с семьями, были рабочими фабрики и обслуживающим персоналом. Те же плотники, слесари и другие. Семьи военных и рабочих тоже вниманием не обходили, из них тут же выбирали людей нужных профессий и приставляли к делу.

Между боксами и новыми корпусами Учебного центра нашлось место и для госпиталя, и для штаба, и для так называемой гостиницы, и для вертолётной площадки. Территория гостиницы и штаба тоже была огорожена стеной и представляла собой «личное пространство» самого Бурко, его приближённых, представителей наиболее «интеллигентных» профессий, таких, как учёные с производства, офицеры, врачи и учителя (таких здесь тоже запланировали), и самое главное — их семей. Эта территория не просматривалась ниоткуда, стояла как бы немного на отшибе, чтобы не мозолить глаза и не напоминать тем жителям Центра, в ком излишне развиты революционные настроения, о социальной несправедливости.

Со своего сиденья в вертолёте Бурко даже разглядел стоявший на «господской территории» длинный ряд новеньких белых «Нив» и квадроциклов. Продумали даже, как в будущем руководство будет перемещаться по всей этой огромной территории, вытянувшейся над Волгой на три километра, и в ширину — на километр, чтобы каждый раз ноги не перетруждать и серьёзную технику по пустякам не гонять. Были даже велосипеды, и не в малом количестве, лежащие пока на складах. Всё было продумано, всё было готово.

Вертолёт завис над площадкой, поднимая пыль и ветер своими лопастями, затем коснулся бетона. Вращение винта начало замедляться, Бурко отстегнул ремни, прижимающие его к сиденью, выскочил на бетон площадки. Встречал их помощник Марата, бывший спецназовец и наёмник Баталов, в новенькой камуфлированной форме, с коротким автоматом на плече, но не с АКС-74У, который Бурко знал хорошо, а подлинней, чёрным, со сложенным прикладом обычной, «объёмной» формы, с какими-то оптическими приборами на нём. Бурко пожал руку встречавшему, затем тот поздоровался поочередно с Салеевым, Домбровским и Пасечником, и все направились в «господскую зону», где их уже ждали семьи.