Книга Сиротка. Слезы счастья - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эстер молча кивнула в знак того, что Киона говорит все правильно. Ее впечатлили хладнокровие Кионы, ее организаторские способности и решительность.
– Боже мой! Неужели такое возможно? – испуганно воскликнул, входя в прихожую, Жослин. – Я все слышал из гостиной. Бедная Шарлотта! Мне не раз приходила в голову мысль, что состояние ее здоровья слишком уж плохое для того, чтобы у нее нормально прошла эта беременность.
В этот момент в дом стремительно вошел Людвиг. Его светлые волосы намокли от дождя, а красивое лицо было перекошено от охватившего его волнения. Эстер, которой еще не доводилось с ним встречаться, была поражена его величественной осанкой и типичной североевропейской внешностью. «Немец, ариец, полностью соответствует критериям идеальной расы, о которой мечтал Гитлер», – подумала Эстер, чувствуя, как у нее сжимается сердце. Едва она об этом подумала, как тут же почувствовала на себе упрекающий взгляд янтарных глаз Кионы. Словно бы желая оправдаться, Эстер очень быстро сказала Людвигу:
– Месье, было бы разумнее положить вашу супругу в больницу. Насколько мне известно, она на пятом месяце беременности, и на таком сроке…
– Шарлотта отказывается ложиться в больницу, – ответил Людвиг, тяжело дыша. – Киона, поехали со мной, Шарлотта хочет тебя видеть – тебя и никого больше.
– Хорошо, я поеду, но мне необходимо взять с собой мадемуазель Штернберг, потому что она медсестра. Людвиг, поверь мне, ее нужно взять с собой.
Людвиг в знак согласия кивнул. На лестнице появилась Акали. Она держала в руке матерчатую сумку, в которой лежало все то, что ее попросила принести Киона.
– Спасибо. Я попытаюсь поставить в известность свою сестру, – сказала Киона.
Берег Перибонки, Большой рай, тот же день
Эрмин, одетая в бежевые штаны и розовую кофту, выкладывала свеженарезанные ломтики картофеля на сковородку, поглядывая на маленькую Катери, которая играла с новенькими кубиками, сидя на коврике. Дом тщательно приводили в порядок и проветривали несколько дней. Он казался теперь гораздо более просторным, чем раньше, поскольку в нем уже почти не было мебели, картин и занавесок, однако Эрмин все равно чувствовала, что находится у себя дома. Да, это был ее дом, с которым было связано много приятных воспоминаний, и она легко мирилась с возникшим дискомфортом, тем более что он напоминал ей о тех временах, когда она жила здесь без всяких удобств вместе с Тошаном и тогда еще очень маленьким Мукки.
Со стороны поляны до Эрмин доносились взрывы смеха. Констан играл в мяч со своим старшим братом, а Тошан занимался тем, что строил новый сарай для дров. Раздевшись по пояс и завязав свои черные волосы на затылке, метис энергично орудовал молотком. Солидарность не была на берегах озера пустым словом, а потому люди, живущие возле Перибонки, предложили свою помощь в рамках имеющихся у них возможностей. Кто-то предоставил свой грузовик, кто-то дал досок, а юноши, считавшие Мукки своим другом, дружно вызвались помочь своим физическим трудом.
– Спой, мама! – вдруг тихо попросила Катери.
– Тебе нравится, как я пою, сокровище мое! – развеселилась Эрмин. – Хорошо. Я спою «Кармен».
Эрмин стала танцевать. Это вызвало большую радость у девочки: она поднялась и начала бегать вокруг нее, хлопая в ладоши. Она была очень симпатичной со своими густыми и гладкими черными волосами, мордашкой цвета меда и очень темными глазами.
– Моя маленькая фея! – воскликнула мать, беря ребенка на руки и покрывая его поцелуями. – Нам тут хорошо, правда? Знаешь, а твой папа смастерит нам новые кровати. Он уже сделал вот этот стол, за которым мы будем есть все вместе.
Девочка восторженно закивала. В этот момент в комнату зашла Лоранс: она принесла два ведра чистой воды.
– Ну и ну, мама! Пока одни вкалывают в поте лица, другие развлекаются.
– А чего же ты хочешь, дочь моя? Я ведь просто-таки ликую оттого, что могу пожить немного в этом нашем пристанище, затерянном в лесной глуши.
Она блаженно улыбнулась от воспоминания о том, что вот уже целую неделю после ее приезда Тошан каждую ночь проявлял любовный пыл. Они уединялись в лесу, чтобы предаться страсти, и о каждой такой близости восторженно вспоминали весь следующий день.
– Мама, у меня к тебе один вопрос, – сказала Лоранс, поставив ведра с водой возле стены. – Что ты думаешь о Реале, друге Мукки?
– Ну, это красивый темноволосый парень с голубыми глазами! Он, кстати, хорошо воспитан и любезен… Он будущий учитель. Одна из его прабабушек была индианкой монтанье.
– Ого, а ты хорошо информирована!
– Он помог мне заново натянуть веревку для сушки белья и развесить выстиранные вещи. Так что у меня была возможность расспросить его. Его отец учитель, и у него есть ездовые собаки. Одна из них ощенилась два месяца назад, и я сказала ему, что куплю трех щенков, чтобы подарить твоему отцу. Тошан сейчас твердит, что не хочет больше держать ездовых собак, однако я его хорошо знаю, а потому для меня очевидно, что, как только он их увидит и возьмет на руки, он тут же захочет, чтобы они принадлежали ему. Этот парень – очень милый, Лоранс, и я готова поспорить, что вскоре он придет сюда снова. Почему бы ему, например, не прийти завтра, раз уж он частенько засматривается на тебя и раз уж ты, похоже, тоже проявляешь к нему интерес?
Лоранс на радостях крепко обняла свою мать.
– Спасибо, мама, мне нужно было узнать твое мнение. Реаль сказал, что я очаровательная. Я очень рада тому, что приехала сюда вам помогать. Ну все, пока! Мадлен ждет меня у реки. Нам нужно принести еще воды. Какими же люди иногда бывают глупыми! Особенно я.
Лоранс ушла, оставив свою мать в недоумении. Вопреки нескольким намекам, сделанным Лорой, Эрмин даже на мгновение не заподозрила, что ее дочь была влюблена в Овида Лафлера. Последняя реплика Лоранс относилась к той вспышке страсти, которую она испытала к учителю, хотя на земле полно и других личностей мужского пола. Например, некий Реаль, живущий на противоположном берегу озера Сен-Жан.
– Почему твоя сестра считает себя глупой, Катери? – шутливо спросила Эрмин свою маленькую дочку. – Из-за этой болтовни моя картошка едва не сгорела.
Эрмин снова занялась приготовлением обеда, а ее младшая дочь вернулась к своим кубикам. И вдруг в сознании Эрмин раздался хорошо знакомый голос: «Мин, дорогая Мин, приезжай, прошу тебя, поскорей приезжай в Валь-Жальбер. Ради Шарлотты».
– Киона? – встревоженно спросила Эрмин.
Сестра появилась перед ее взором буквально на пару секунд. На ее лице было отчаянное выражение, а рот был приоткрыт, будто она задыхалась. Не на шутку перепугавшись, Эрмин взяла Катери на руки и выбежала наружу, под навес.
