Книга Именем Корпорации! - Марк Романов

Он вошел в круг ожидающих в таком же молчании, как и прошлые разы, когда ему выпадала участь первого охотника для праздника середины года.

Высокий, жилистый и широкий в плечах, он тащил на себе огромную тушу мертвого зверя, тяжело ступая по ковру листьев и корней под ногами. Каждый шаг, казалось, эхом отдавался в сердцах собравшихся, заставляя его звучать все громче по мере приближения к центру поляны.

Десять шагов, девять, восемь…

Он думал о такой же ночи в почти таком же лесу. Когда-то давно, в прошлой жизни, когда ему еще не надо было в одиночку выходить на зверей, вооружившись одним лишь костяным ножом, чтобы в очередной раз доказать свое право быть частью племени, частью общества, которое он выбрал сам.

По его телу так же струилась кровь, но тогда она была не чужой, застывающей на теле коркой оборванной жизни, а его собственной. По лицу так же скатывались капли едкого пота, попадая в глаза и заставляя волосы повиснуть влажными прядями. Но тогда, в прошлой жизни, бежал он, а не от него. Бритый налысо, с ног до головы перепачканный во влажной земле, он шел к своей цели, как и много лет назад.

Сегодня не повезло зверю, болтающемуся сейчас на его широких плечах. Однажды так же не повезет и ему, хотя в шкуре добычи он побывал достаточно.

Семь шагов до центра, шесть, пять…

Он хочет остановиться. Бросить все, снять с себя тяжесть мертвого тела, освободиться, расправив плечи, и набрать в грудь воздуха, жадно затянувшись им, как сигаретным дымом.

Он давно не курил. Да и опьянения уже не приносило желаемого облегчения, только непонятную пустоту и констатацию факта: он остался при своем. При своей жизни, при своей памяти о прошлом, при своих навыках, что так и не удалось вычеркнуть из себя окончательно. Он пытался. Пытался забыть, пытался избавиться от намертво въевшихся в подкорку рефлексов убийцы. Пса войны. Просто пса…

Четыре шага, три, два…

Он стискивает зубы, вцепившись в тушу на плечах до онемения пальцев. Каждый мускул в его, ныне свободном от подарков прошлого, теле ноет и болит, словно по жилам течет лава вместо крови, заставляющая каждую клеточку вопить от нестерпимой боли и жара усталости.

Он дошел до конца однажды, он дойдет до конца и сейчас. С одной лишь разницей. Теперь ему больше не надо слепо выполнять указания. Он выбрал этих людей сам, они приняли его за равного, и теперь он доказывает им свою состоятельность, как члена племени, по собственной воле.

Один шаг…

Он ставит ногу в центр круга, сбрасывая с плеч ношу, устало поднимает вверх правую руку со сжатым кулаком. И лес наполняется его криком. Воем, плачем, копившимся внутри чувством радости, ярости, звериного, первобытного инстинкта победителя над поверженным врагом.

Он кричит, и десятки воинов кричат вместе с ним. Голоса сливаются воедино, распугивая ночных птиц и заставляя мелких животных поглубже зарываться в норы.

Он кричит, и уродливый шрам на левой щеке, неумело скрытый под цветной татуировкой племени, кривится в знак солидарности. Он кричит, потрясая сжатым кулаком, и все мужчины племени смотрят на него с уважением, с чувством равенства и одобрением, с пожеланием удачной охоты ему и всем остальным.

Он смотрит на них своим, человеческим взглядом. Взглядом серых глаз, в которых больше никогда не появится невидимый никому, кроме него, напылённый экран с данными. Он смотрит, и видит людей…

Из дневника С. Спенсера, неопубликованное, 2365 год, локация не установлена.

Истинная, или Теневая, Корпорация никогда не оставит меня в покое. Сколько бы я не отказывался, не брал самые далекие и опасные миссии, я затылком чувствую ее пристальный взгляд. Я всегда думал, что моя внешность позволяет мне легко сливаться с толпами ничем не примечательных людей, теряясь среди них, уходя от столкновения раньше, чем будет уже поздно.

И все, в чем я прокололся в последний раз, желание хорошо сделать свою работу. Мой непосредственный начальник, Матиаш Грей, поручил мне отслеживать все подозрительные всплески активности от определенных лиц или с определенных адресов, чем я и был занят. Цепочка наблюдений, вовремя перехваченная инициатива, будто бы, случайное участие в событиях на Малидакане…

Не знаю, как бы так объяснить, почему я люблю свою работу. Во мне нет фанатизма молодых, нет разочарования старого Грея, нет идеализма работников светлого будущего. Во мне нет ничего, кроме, пожалуй, юношеского романтизма. Последний, к слову сказать, сгорел на первом же серьезном деле, оставив после себя пепел разочарования и угли осознания того, как в действительности обстоят дела в реальном мире.

Моя работа скучна и однообразна. Я могу месяцами просиживать на одном месте, фильтруя данные, сопоставляя их, отслеживая источник вброса, суммируя и размышляя. А могу за несколько дней перепрыгнуть с десяток параллелей или линий в погоне за такими вот агентами или докторами.

Корпорация думает, что однажды я должен познать, от чего отказался. Должен появиться перед тем самым Николо, повесив повинную голову, и просить прощения за необдуманный отказ.

Корпорация думает, что ни Спенсер, ни Гриффин, ни Таи не стоят ничего. Она думает, что они лишь сошки, неудобные люди, оказавшиеся втянутыми в события, признанные самой Корпорацией мышиной возней.

И пока Корпорация думает, я делаю. Делаю то, что способен, чтобы никогда не стать одним из них, как бы там мои параметры не подходили им.

Однажды другая Корпорация сменит ту, которая считает себя главной. А до первой Корпорации были и другие, такие же важные, нерушимые и единственные. Пусть так. Их много, а я один.

Из личных записей инквизитора, позывной Патрик, 2365 год, Ордо Вита.

Вообще-то, я ни черта не мастак писать такие вещи. Вот кошелек там подрезать, стим какой найти, ребят хороших свести – вот это по мне. А всякие там буквы черкать, пусть даже и стилом по экрану, на меня нагоняет скуку и желание широко зевать. Так что не стал бы я никогда что-то записывать, но раз уж инквизитор научил меня пользоваться ручкой, как будто ножкой это больше бы получалось, ага, то я решил попробовать себя в этой, как ее там, литературе, что ли.

Ну, вроде, надо представиться. Бо Ваняски, будем здравы, если правы.

Описывать всю длинную историю желания пока нет, но не отметить самые значимые повороты я не мог. Когда меня еще доктор лечил жизни, я даже представить не мог, что все так выйдет.

Корпорация, мать ее технологичную, инквизиторы всякие, Ордосы-хуёрдосы, как сказал бы тот же Гриффин… Фигня это все, вот что я вам скажу.

Прыгать по мирам мне, правда, понравилось. А уж когда мы с Мишель сошлись, было просто круто. Жалко ее, но чего уж. Нрав у Мишель был тот еще, врагу не подаришь лишний раз. Да и стреляла она лучше меня, что как-то обязывало ее уважать и даже немного любить.

Впрочем, горевать мне долго не пришлось. Вот когда на мою скромную и, безусловно, недооцененную персону положил глаз какой-то многомерный киборг с искином в… деталях, вот тогда я понял, что попал надолго.