Книга Тропа волхвов - Александр Селянин

Когда молодожены вернулись домой, все основные мероприятия уже были выполнены. На белых скатертях уже была расставлена посуда, столовые приборы. Холодные закуски с равными интервалами прерывались группами бутылок. В центре каждой находилось обязательное шампанское. Баловство, конечно, но традиции надо соблюдать, хотя бы в начале застолья. Над столами горели лампочки, хотя ещё было светло. Перед столом молодожёнов стояли пышные букеты в вёдрах, обёрнутых цветной бумагой. Двор выглядел относительно тихо и торжественно.

Наши невесты, зайдя в дом, на ходу сбросили туфли и попадали «без задних ног» на кровати. У них сегодня самый трудный и радостный день в жизни. Вымотались сегодня капитально. Ногами уже не шевельнуть, но впереди ещё застолье. Девчата с улицы уже пришли в дом. Сидя возле невест, шептались и тихо смеялись о чём-то своём, девичьем.

Женихи, развязав на шее бабочки и расстегнув рубахи, без смокингов, сидели с Иваном под орехом. Вспоминая сегодняшние мучения, они похохатывали и пили холодный квас. Сегодня им выпивать как всем – не положено! Так старики говорят!

Через час начали подтягиваться гости. Сегодня из послевоенных, скрипучих шкафов мужики извлекли свои, старого покроя костюмы, которые уже с десяток лет никуда не надевались. Женщины, перемеряя свои лучшие платья, с сожалением констатировали, что многие уже на них не налезают. Они судорожно пытались найти выход, что-то распарывая, перешивая и разглаживая. Кроме того, нужно было успеть помыться, переодеться, сделать прическу, хоть как-то накраситься, а тут ещё мужья вечно со своими дырявыми носкими. «Ничего найти не могут! Это подай, да где это лежит! Убила бы паразита!»

Но вот, вроде бы, все одето, где надо – духами сбрызнуто Грудь повыше. Туфли жмут, ну, да один раз можно потерпеть! Чай, не хуже других! Быстрый осмотр внешнего вида своего супруга. Галстук поправить, туфли почисть кремом. Смахнуть щёткой пыль с пиджака. Причесать. Сбрызнуть одеколоном. Огурчик! Главное, чтобы не нажрался, как свинья! В руки супругу – немудрёный подарок, и вот они торжественно выступают за калитку, на улицу. Но что это за шум? Со всех сторон слышится: «Идите скорее посмотреть на это!»

– Та Боже ж мой! Это же Куня с Буней! Одетые в шикарные итальянские костюмы, импортные сорочки, галстуки от Версаче! На руках – очень даже нехилые часы. А какие на ногах у них «корочки»! Эт-то что-то особеннова! Побритые, надухаренные, подстриженные! Идут солидно, как деловые. Ну, девки, держись! Чудеса!

Соседи, одетые бедно, но торжественно, здороваются друг с другом по имени отчеству, кланяются, хотя пару часов назад орали друг на друга в мать и в душу.

Сегодня вечером не важно – хохол ты или еврей, русский или грек. Сегодня мы все – соседи, выдаем замуж нашу Анечку и женим нашего Яшеньку. Ведь они нам не чужие! Они родились и выросли на их глазах. Соседи хоронили и оплакивали их родителей. В трудную минуту всегда помогали друг другу, кто чем может. Ну, разве же они чужие? А то, что иногда ругались между собой – так в какой нормальной семье без скандалов?

Постепенно двор наполняется гостями. Гул голосов, дым папирос. Наконец из дома выходят две молодые пары и стоя в начале столов, приглашают всех рассаживаться. Мужчины и женщины обнимают и целуют молодых. Глаза у всех слезятся от радости и счастья.

Пацаны уже включили магнитофон. Из динамиков звучит свадебный марш. Ещё полчаса за столами идет шум и смех. Расторопные девчата ещё что-то выставляют на столы. Раздают чистые рушники с вышивкой, чтобы гости не уронили себе чего на колени и не испачкали парадную одежду. Наконец слышен звон вилки по фужеру и шум стихает.

– Дорогие наши молодожёны! Дорогие гости! У всих налыто? – громко, как на плацу, начал Иван. Он окинул всех присутствующих взглядом и повернулся к женихам и невестам.

– Дозвольте мне, як представителю женихов, бо я им сейчас и за мать и за отца, пидняты пэрший тост за любов, яка соединила их сердца з этими прекрасными дивчатами. Дай им боже любови, щастя, и диточок вэсэлых! – Он перекрестил их и махнул рюмку водки в рот.

Все гости дружно встали. Зазвенели бокалы с шампанским и рюмки с водкой.

– Горько! – гаркнул Иван с такой силой, что с дерева кому-то на плечи свалилась кошка. Визг, хохот.

– Горько! Горько! – подхватили гости.

Молодые чинно встали и начали целоваться. Гости дружно считали, а молодые, иногда улыбаясь сквозь поцелуй, ждали, когда насчитают хотя бы до тридцати-сорока. Столько лет они проживут якобы вместе! Традиция!

Зашумело свадебное застолье. Решили поздравлять по порядку, как сидели за столом – от молодых к дальнему концу стола. Вставали муж и жена. Один из них произносил пожелание молодым счастья и любви. После чего над всей улицей неслось дружное «Горько!»

Ночь незаметно легла на землю. Звёздный купол украсил осеннее небо. Лёгкий ветерок шевелил листья на старом орехе, а под ним шла весёлая гулянка. Кто-то принёс гармошку, и начались соревнования на знание частушек. Чем дальше, тем двусмысленней становились они. Гости хохотали, а раскрасневшиеся тётки, уперев руки в бока, выдавали друг другу такие куплеты, что у трезвых молодожёнов «глаза на лоб лезли». Когда они, наконец, выдохлись, пацаны опять включили магнитофон. Народ поскакал с мест, и начались танцы – кто во что горазд.

В это время с улицы прибежал пацаненок и что-то шепнул на ухо Куне. Тот мигнул Буне, и они пошли за дом к калитке на улицу. Метрах в двадцати от калитки, на противоположной стороне улицы, стоял большой черный джип «Гелентваген». Облокотившись на капот, возле него стоял Шапа. Слегка прищурившись, он смотрел на приближавшихся парней. В руке у него была пустая, плоская бутылка из-под выпитого коньяка. Сегодня он уже принял на грудь больше, чем ему было нужно. Куня с Буней замедлили шаг и, не дойдя до Шапы нескольких шагов, остановились.

– Ну, чё вы там стали? Идите сюда! Не сцыте! – он плотоядно смотрел на них злыми весёлыми глазами.

– А чё нам подходить? Нам и тут хорошо! – ответил Буня.

– Нет! Вы подойдёте, когда я зову! Иначе хреново вам будет! Ну! Я жду!

– Не! Ну, чё за дела в натуре? – пытался как-то разрядить обстановку Куня. – Люди на свадьбе гуляют, никого не трогают!

– А меня и не надо трогать, я сам кого хочешь трону! – с этими словами Шапа резко прыгнул вперёд и ударил бутылкой Куню по голове. Обливаясь кровью, Куня кулем повалился под ноги. Буня, не ожидая от самого себя такой смелости, вдруг крутанулся и нанёс Шапе такой удар ногой в живот, что его как взрывной волной бросило об капот машины. Вытаращив от удивления глаза и хватая воздух сбитой дыхалкой, он упал на колени и повалился лицом в пыль. Из джипа полезли бойцы с битами в руках.

Где-то сзади у калитки закричала женщина. С шумом и гамом на улицу стали выбегать пьяные гости.

– Наших бьют! – прозвучал древний русский боевой клич, означавший, что на бой идут местные жители, за свою деревню, улицу, квартал. Сначала мужики решительно двинулись на противника, но, когда передние попали под удары дубинок, то остальные поняли, что сегодня драка будет на славу. С рёвом, как нормандские берсеркеры, объевшиеся мухоморов перед битвой, наши мужики пошли крушить изгородь, выламывая штакетники и выдирая колья из земли. Началась махаловка по полной программе. На заднем плане, у калитки, толпа женщин дружно верещала на все голоса, создавая иллюзию, как будто в этом конце Одессы петлюровцы уничтожают еврейское население.