Книга Последний завет - Андрей Егоров

В это мгновение возобновилась стрельба.

— Черт, опять началось! — сказал Герман.

— Ладно, потом обсудим. — Дуго приподнялся и осторожно выглянул из-за края стены…

После недолгого затишья враги, посовещавшись, приняли решение окружать деревню и приступили к исполнению своих планов немедленно. Чен Ли отдал приказ, и стрелки рассредоточились по периметру, прикрывая стены. Люди на вышках орали минометчикам, задавая координаты, те корректировали огонь. Меганики палили по наводчикам. Один из Лиственников, засевший на башне, вскрикнул и, кувырнувшись через перила, полетел вниз.

С низким гулом к краю леса подъехал весь ржавый, едва ли не разваливающийся от старости грузовик. В кузове стояла установка, состоящая из шести направляющих труб.

— Со стены! — перекрикивая выстрелы, заорал Дуго. — Все со стены! Немедленно!

Подавая пример остальным, он бросился к деревянным настилам. Люди ринулись вниз следом за ним.

Ракетная установка Мегаников заработала. Залп накрыл ворота, большой участок стены и одну из вышек. За спиной следопыта грохнуло. Удар был такой силы, что ему показалось, будто в спину врезался один из грузовиков Багажников. Германа швырнуло в воздух, он пролетел почти десяток метров и врезался в землю с такой силой, что еще одно мгновение — и затрещали кости. Целую вечность Герман, скорчившись, лежал на земле, хватая ртом отравленный гарью и пылью удушливый воздух. В ушах гремел рваный гул пьяных барабанщиков, а по телу пробегали пульсирующие волны боли. Потом она отступила, затаилась до поры до времени где-то в уголке его сознания, и следопыт почувствовал, что если попробует, то, пожалуй, сможет подняться на ноги. Он встал на четвереньки, некоторое время постоял так, затем попробовал выпрямиться. Его шатало, ободранные лицо, колени и ладони горели огнем. Герман огляделся кругом. Кажется, с момента взрыва прошло не больше минуты. Тягучий черный дым так и не успел рассеяться, обломки некогда прочного частокола расшвыряло по всей деревне. Горящие куски дерева валялись на земле. Некоторые упали на крыши зданий, пара домов уже занялись пламенем. Вокруг лежали Лиственники — те, до кого дотянулись щупальца взрыва. Кто-то стонал, другие пытались подняться на ноги, остальные лежали неподвижно. Оглушенные, раненые и убитые. На неповрежденных участках стены Лиственники продолжали отстреливаться. С уцелевшей вышки по спешащим воспользоваться преимуществом врагам, захлебываясь, бил станковый пулемет. Перегнувшись через перила, наводчик выкрикивал координаты цели. Один из минометов был полностью разрушен, зато второй исправно посылал во врагов мину за миной. Герман слышал все происходящее как будто со стороны, в ушах бился сердечный ритм, заглушая остальные звуки…

Три десятка Мегаников, несмотря на ожесточенное сопротивление Лиственников, смогли прорваться через разрушенную часть стены, и бой развернулся на территории деревни. Герман добрался до лежавшего в пыли дробовика, поднял и, направив стволы на бегущих через дыру в частоколе врагов, спустил курки. Пятерых Мегаников попросту снесло, еще троих или четверых тяжело ранило. На Германа тут же обратили самое пристальное внимание. Очередь едва не превратила его в решето, и Герман ринулся к углу ближайшего дома, чтобы там перезарядить двустволку…

Весь дальнейший бой закрутился для следопыта в одну тугую нескончаемую спираль. Он стрелял, в него стреляли. Свист пуль, дым, огонь, крики раненых, покалеченные люди, тянущие к нему руки в мольбе о помощи, убитые… Меганики то шли в атаку, отбрасывая клан Лиственников едва ли не к центру деревни, то, теряя бойцов, отступали за стену. Множество домов охватило пламенем, изуродованные, истерзанные пулями и осколками снарядов тела Лиственников и Мегаников лежали на улицах. Раненых клановцев относили в замок. Несмотря на серьезные потери, Лиственники продолжали обороняться. Одни погибали, другие уползали в замок зализывать раны. Во всеобщей неразберихе сложно было сориентироваться.

Герман обернулся и сквозь дым разглядел Густава. Великан волок на спине спасенный миномет и ухмылялся. Все лицо его покрывала сажа. Потом рядом грохнуло, и через брешь в стене снова хлынули Меганики. Герман вскинул двустволку и выстрелил…

Переломный момент в битве наступил ближе к вечеру, когда ни у клановцев, ни у Мегаников уже не осталось сил. К тому времени как миномет накрыл с таким трудом перезаряженную Меганиками ракетную установку, у Германа оставалось восемь патронов, не считая одной обоймы для маузера. Лиственники сражались за свои семьи и за свои дома. Меганики всего лишь исполняли приказ. А потому Лиственники бились яростно и до конца — им некуда было отступать.

Враг дрогнул. Оставляя на земле убитых, неполные два десятка Мегаников отступили к лесу. Их не преследовали: силы клана были порядком истощены и незачем было рисковать людьми.

Герман не помнил, кто закричал первым, но уже через минуту победный рев гремел по всей деревне. Они победили. Выстояли, столкнувшись с сильным, отлично вооруженным противником, они отстояли свою жизнь и будущее родного клана.

«Надолго ли?» — подумал Герман. По лицу текла кровь из рассеченной брови, но сейчас он этого не замечал…

Следопыт устало плелся по деревенской улочке. Люди суетились вокруг, тушили вспыхнувшие тут и там пожары, помогали раненым добраться до замка, уносили убитых. Герман не знал, сколько Лиственников погибло в этот день, защищая Деревню, но для него было очевидным, что гораздо больше, чем Мегаников. И потому, нигде не видя знакомых лиц, следопыт прибавил шагу. Его охватило сильное волнение — все ли из отряда остались в живых? Единственно за кого он был абсолютно спокоен — это Франц и Моргана, находившиеся во время боя в развалинах замка.

Меганикам так и не удалось дойти до холма. В тот момент, когда их прорыв был почти неминуем, клан волчьей хваткой вцепился в землю и не пропустил врагов.

Наконец у дома Чена Ли следопыт заметил Герду. Он вздохнул с облегчением. Девушка неподвижно сидела на бревне спиной к Герману. Рядом, прислоненный к дереву, стоял ее верный карабин и посох Дуго.

— Рад, что ты в порядке, — заговорил следопыт, тщетно стараясь скрыть свое волнение, — мы неплохо потрепали этих ублюдков, теперь они не скоро сюда сунутся. К тому же…

Герман не закончил фразу, потому что Герда обернулась, и он увидел ее глаза, полные слез.

— Что… что случилось? — Следопыт испугался собственного голоса, настолько чужим он ему показался.

— Отца убили, — произнесла девушка и расплакалась…

Дуго сожгли на костре вместе с другими павшими во время обороны деревни. Спросить, как он умер, следопыт так и не решился. Он знал только одно — старая сумка Дуго, в которой лежал Последний Завет, исчезла вместе с Меганиками. Теперь, когда старый Пилигрим ушел в иной, лучший мир, Герман вдруг ощутил всю двойственность своего положения. Он не знал, что делать дальше. Раньше у него была стойкая уверенность, как поступить. Он должен был идти домой, в родной клан, но слова Дуго во время боя… осознание того, что Ветродувы теперь уже никогда не смогут жить привычной жизнью, что происходящее касается их всех, не давало ему покоя. К тому же возвращаться Герману придется в одиночку — Густав пропал, его тело (впрочем, как и тела нескольких Лиственников) так и не было найдено. Чен Ли за этот день еще больше состарившийся, сказал, что кто-то из его людей видел, как Меганики захватили в плен и уволокли в лес несколько клановцев. Среди пленников вполне мог оказаться Черный Принц. «Что теперь делать и как выручать великана из механических лап врага? И самое главное, если он решит вернуться, то как он сможет смотреть в глаза жены Густава — Майи? Как он будет смотреть ей в глаза, если будет знать, что ничего не предпринял для спасения Густава?»