Книга Жестокие звезды - Константин Кривцун

Я тихо выругался, а на ум пришел один вопрос, интересная нестыковка.

Почему та личинка, из-за которой мне пришлось резать Полине руку, просидела в животе твари почти двадцать лет? В чем же причина такого аномально долгого развития?

Я спросил об этом у генерала, окончательно раскрывая свои карты. Уолкер объяснил все очень просто. Двадцатилетние циклы Черных сердец на разных планетах не совпадают. Вот и вышло так, что тварь, которую доставили в Забвение с Зари, была беременной, тогда как на острове сердце только готовилось исторгнуть свои споры.

Значит, были и другие варианты? Необязательно было пихать меня в Забвение, чтобы я впитал эти чертовы споры?

Следовательно, существовали и еще какие-то причины, по которым я оказался в этой тюрьме. Все-таки меня обучали, натаскивали, делали таким, каким я стал. Чтобы каждый день – сложнее предыдущего, каждая новая планка – выше старой. И постоянный стресс – мне говорили, что это залог роста способностей.

Но с какой целью? Что, черт побери, видел в будущем этот провидец Шамиль? Что хотели от меня Председатель и Радий? Только залп по Изначальным и рыночникам из Комнаты или что-то еще?

Еще я узнал от генерала о том, зачем личинки набрасывались на людей.

Оказалось, что ничего особенного им от нас не было нужно. В первые минуты жизни разум у личинок еще не проснулся и единственное, что им необходимо, – быстро набрать вес. Их мучает жутчайший голод. Вот они и жрут на своем пути все, что видят.

Чаще всего личинки съедают породившую их тварь, но в тот раз рядом находились мы…

Больше я ничего спрашивать не стал. Запретил себе откровенничать, ни словом не обмолвился о судьбе Смирнова и о целях своего руководства. Впрочем, ни того, ни другого я и не знал.

– Сейчас ты должен думать сам. Ты выбирай сам, кого уничтожай. Я лишь говорил тебе всю правда.

Дороти перевела последнюю фразу генерала Уолкера и лучезарно улыбнулась.

Глядя на улыбку Дороти, я кипел от ярости. Не знаю, кого я больше ненавидел в этот миг – овров, ЗЕФовцев или людей вообще, но скопившийся гнев требовал какого-то выхода.

– Сколько у меня времени? – процедил я сквозь зубы.

– До Великий противостояния остаться четыре часа, – ответила лейтенант Смолл, не дожидаясь слов генерала. Уолкер одарил ее своим тяжелым взглядом и поднялся.

– Уан ауар фор рест! – сказал генерал и вышел из помещения.

– У вас иметься один час на отдых, – перевела Дороти. – Потом мы вести вас к Комната.

Девушка снова улыбнулась и, покачивая бедрами, вышла следом за генералом.

Оставшись один, я первым делом осмотрел ногу и с некоторым удовлетворением отметил, что простреленная мышца была практически залечена. Медицинские приборы рыночников работают гораздо лучше ЗЕФовских аналогов. Видимо, потому что у них не так строги ограничения на технологии.

Я выругался себе под нос и, откинувшись назад, прислонился к стене. На ноге остались лишь две красные отметины шрамов, но все тело болело так, словно его выжигало изнутри невидимым огнем, а голова просто раскалывалась на части. Но, естественно, никого это не волнует. Надо в любом состоянии быть готовым спасти человечество.

Теперь меня официально объявили живым инструментом, дурацкой отмычкой к тайной двери Комнаты. Ради меня рыночники угробили четверть флота в этой звездной системе. Ради меня ЗЕФовцы потратили не меньшее количество техники и людей да ко всему прочему еще и двадцать пять лет времени.

Есть ли в этом моя вина?

Я всего лишь вещь. Навряд ли я в чем-то виноват. Поганое чувство…

Единственное, что остается теперь, – это сделать все не так, как хотят те, кто меня создавал. Я без посторонней помощи в состоянии выбрать сторону в развернувшейся вокруг игре. Я иногда и сам могу дергать за свои веревочки!

А боль в теле все усиливалась. После ухода американцев она продолжала непрерывно расти. Сознание готово было в очередной раз провалиться в бездну беспамятства.

Не будь я в таком жутком состоянии, я бы даже посмеялся над своей привычкой лишаться чувств, как эмоциональная аристократка.

Последнее, что я запомнил, это идущая к моей койке Дороти. Видимо, она что-то забыла и решила вернуться.

Я так никогда и не узнал, зачем она приходила.

– Отдай! Уйди прочь! – врывается в меня голос овра.

Я вишу в воздухе прямо посреди снегопада. Белые хлопья танцуют вокруг затейливый танец. В сумерках не видно ни земли, ни каких-либо ориентиров. Куда ни кинь взгляд – везде снежная взвесь, вечное, свободное движение. Отсутствие смысла и цели.

Может быть, так выглядит счастье?

Нет, это всего лишь очередное видение. Но почему тогда та боль, что я ощущал в реальности, преследует меня и здесь?

– Что тебе надо от меня? – спрашиваю овра.

– Отдавай мне контроль!

– Какой контроль?

– Свое тело! – рычит овр.

– Что? Мое тело?! – Я даже слюной захлебнулся от такой наглости. – А твое-то где?

– Моего тела нет!

– Ну а я здесь при чем? – На меня накатило злое веселье. – Нужно тебе тело – иди, ищи. Мне свое еще пригодится!

– Я хочу жить! – обиженно проревел голос. – Хочу стать Черным сердцем по прошествии лет! Уходи! Отдай контроль!

– Сам иди прочь! – огрызнулся я, раздавая пинки пролетавшим мимо хлопьям. – Что за дела такие, твою мать? Совсем обнаглел?

Боль растет. Я физически ощущаю все потуги овра изгнать мое сознание.

– Мне не взять контроль! – кричит овр. – Почему?!

– Потому что я не даю, – смеюсь я. – Не так просто забрать мое тело!

– Что в тебе необычного? Ты простой человек с неординарными способностями. Таких тысячи на Земле!

– Ну так давай! – стал подначивать его я. – Давай! Выгоняй! Слабо?

Боль становится еще сильнее. Я держусь. Пожалуй, у меня начинается истерика. Громко смеюсь…

– Мне говорили, что все будет не так! Мне говорили, что я легко возьму контроль!

– Неудачник! – констатирую я. – Поцелуй меня в зад, может, тогда получится!

В ответ невидимый инопланетянин разразился неистовым ревом.

Боль во всем теле усилилась еще в несколько раз, но я и не думал сдаваться. Пусть плачется, сколько хочет, пусть пыжится и сопит, стараясь выкинуть меня, – все будет напрасно. Не знаю уж почему, но я невосприимчив к этим потугам.

И вскоре боль схлынула, ее цепкие пальцы ослабли и выпустили меня.

– Эй? Гусеница? – позвал я инопланетянина, но никто не отозвался.

С каждым мгновением становилось все легче. Стена, что какое-то время назад образовалась между мной и моим даром, стремительно таяла. Теперь я снова мог пользоваться способностями в полную силу.