Книга Резервист - Владимир Стрельников

– Так, дайте мне поглядеть. А вы идите, вас там ждут, – махнула мне рукой врач в сторону по-походному освещенного синей лампой шкафута.

– Как там? – коротко поинтересовался кэп, смоля короткую сигару.

– Нормально, проревелась, вроде как успокаивается. Да и девушки с ней, приглядят, – ответил я ему, кивком благодаря Малика за то, что он подменил меня на посту.

– Добро, – припечатал кэп. – Но присматривайте за бортами на всякий случай. Мало ли, вдруг еще какая дуреха решит, что так проще.

Уже ближе к полудню следующего дня я подошел к врачу, неумело смолящей местную сигарету на юте, единственном месте, где разрешалось курить.

– Дарья Андреевна, у вас минутка свободного времени для разговора не найдется? Только без лишних ушей. – Я показал ей окружающих нас любителей курения.

– Сейчас. – Она раздавила окурок в бочке-пепельнице и пошла за мной на свободное место, открытое со всех сторон, по крайней мере, тихонько не подкрасться и не подслушать.

– Дарья Андреевна, скажите, пожалуйста, Оксана нормальная? У нее сознание не сдвинулось? – спросил я.

– А почему вас это интересует?

– Она носит прах своей матери на себе. У многих могло снести крышу от такого, так что неудивительно. А спрашиваю потому, что она сирота. Тут ведь как получается – я ее сегодня спас, мне ей и помогать вставать на ноги. Или помогать с лечением. Обычай такой в наших краях. Вы мне ответьте хотя бы приблизительно, и я пойду, мне еще телеграмму жене отбить нужно.

– Нормально все с девочкой, только сильнейшее нервное потрясение. Покой нужен, любовь близких, положительные эмоции. Если вы готовы к этому и ваши власти так легко решают вопрос удочерения, то спросите девочку, не против ли она.

– Наши власти, Дарья Андреевна. Уже наши. Ладно, пойду жене напишу, что жив-здоров. Заодно напомню о том, что она о сестренке мечтала и вполне может ее обрести. И Оксану спрошу, хочет ли она жить с нами и поможет ли моей жене с лялькой возиться через некоторое время. А дополнительные положительные эмоции Оксане котяра с собаком обеспечат, они у нас ребята общительные. Кроме того, летом детвору постарше в лагеря скаутов собирают, учат всему, что необходимо в походах. Да и вообще там весело время проводят, тинейджеры туда бегом бегут. А вы, Дарья Андреевна, если еще не определились с местом жительства, подумайте о нашем городке, Солнцегорск называется. Мы как раз хороших врачей ищем.

– Володя, погодите, – Дарья Андреевна подошла ко мне, – вы спросите сначала жену, и, если она будет согласна, я сама переговорю с Оксанкой. Кстати, девочка предпочитает, чтобы ее именно так звали, и не любит, когда ее зовут Ксюшей. Я немного знала Евгению, ее маму, все-таки Самарканд хоть и приличный город, но русских в нем осталось немного. Я бы сама ее забрала, но у меня маленький сын на руках и еще племянницы, оставшиеся без матери. Мою сестру тоже убили при штурме, правда, не англичане, а рабовладельцы. И, кстати, я удивляюсь такой легкости, с какой вы готовы удочерить девочку. Вы или очень уверены в себе, или легкомысленны.

– Ни то ни другое. Дарья Андреевна, я прекрасно понимаю, как может быть нелегко с Оксаной, которая уже не девочка, но еще не девушка, – покачал я головой. – Но это наш мир, и мы приняли его правила.

– В таком случае мне на самом деле стоит подумать о вашем предложении. – Доктор улыбнулась. – Город, где живут такие люди, – хороший город.

– Дарья Андреевна, у нас много таких городов. И боюсь, мое предложение будет одним из многих, которые вам сделают в отделе кадров протектората. Извините, но мне правда пора в радиорубку, подходит мой сеанс связи. – И я откланялся.

Глава 26

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 37-й день 3-го месяца

– Дядь Володь, а кушать скоро? – заталкивая патроны в автоматный магазин, спросила меня Оксанка.

– Вы в одиннадцать, мы позже. Сегодня макароны с жареными полосатиками, которых мы вчера вечером натаскали.

Я протер ветошью затвор своего калаша, провернув, вставил его в затворную раму. Направив газовый поршень в камеру, поставил раму на направляющие ствольной коробки и с лязганьем загнал ее на место. Оксанка тем временем положила набитый рожок на расстеленный по палубе полубака брезент и взяла четвертый. Захватила горстку латунных патронов и начала с усилием толкать их в магазин.

– Тяжело, – пожаловалась она.

– Ничего, Оксанка, терпи, атаманшей будешь, – засмеялся Толик, чистя свой ПМ.

Мы с утра расположились на этом месте, так как сюда тяжеловато было добираться малолеткам, здесь сохранялась прохлада и было где натянуть тент. Боцман дал нам на это добро позавчера, после того как принял у нашей слесарной братии объем полностью сделанных работ. Более того, наша работа его устроила, так что два дня мы расслаблялись. Разве что ночью дежурили, хотя с тех пор как вошли в зону безопасности Нью-Хевена, готовность была понижена, даже «браунинги» со станков сняли, перебрали-смазали и уложили на стеллаж в арсенале корабля. На зушке дежурили только ночью, днем ее накрывали быстросъемным чехлом от палящего солнца, чтобы не раскалялась.

– Приедем домой, получишь «школьную» винтовку. Будешь с ней заниматься, а со временем, когда зачеты в школе сдашь, она твоей станет. Я как будто знал, что у меня сестренка появится, когда ее покупал. – Вставив в собранный автомат магазин-банку, я отложил его на край брезента и отобрал у Оксаны рожок. Устала девчонка, из чистой вредности пыталась патрон в магазин затолкать. – Там хоть патроны и такие, но их поменьше. И перезарядка винтовочки не автоматическая, а ручная, приучает патроны беречь. Оксан, ты меня слышишь?

– Слышу, дядь Володь. – Девчонка перебросила недлинную, но толстую русую косу через плечо, облокотилась на высокий борт и смотрела вперед по курсу. – Красиво как здесь!

Это да, красотища здесь обалденная. За американскими островами, которые мы прошли вчера, много хоть и редких, но очень красивых вулканических островков. С черными пляжами, черными скалами, ярко-зеленой растительностью и разноцветными птицами, основавшими на них настоящие птичьи базары. Не считая чистейшей синей воды за бортом. Пару раз, когда мы проходили поблизости от островов, нас оглушало птичьим гомоном. Раза четыре видели здешних китов, больше похожих на плезиозавров. Их, китов, караулили небольшие китобойные суда с американскими флагами. Именно природа развеяла на корабле ту мрачную ауру, которая нас окружала после выхода из Порта-Дели. Женщины вроде как пришли в себя, умылись-причесались и стали как минимум симпатичными. Детвора вспомнила, что она детвора, и принялась носиться по пароходу, несмотря на грозные окрики боцмана и палубных матросов. Кэп страдальчески морщился, и я пару раз слышал, как он потихоньку бухтел под нос, что пассажиров год брать не будет.

– Гляди, – толкнул меня в бок Малик и показал на надстройку. С зушки дежурные неторопливо снимали брезентуху. – Корабль где-то, что ли?